Книга Чародеи на практике - Елизавета Шумская

Каким бы Король ни был на самым деле – он был великим человеком и сделал для человечества больше, чем любой другой. Я не имею никакого права рушить то, что стало легендой. Ломать куда проще, чем строить. Тогда им, Королю и всем, кто стоял рядом с ним, удалось невозможное, они создали великую и могучую расу, дали людям веру в лучшее, дали возможность жить, и если я сейчас начну мутить воду, то… что это будет? Еще одно предательство. Только теперь уже не просто себя… но и своего Короля. Мой род присягал Королю и сейчас присягает на верность его потомкам… Для всех Бэрринов это тоже станет катастрофой, и не только в моральном плане. Оживятся все наши враги, на земли начнутся нападения, в политике, обществе нас быстро уничтожат… Но самое главное – это будет предательство всего того, что строили Король и Родрик Бэррин. Они хотели, чтобы мы, люди, жили и жили хорошо. А если я сейчас все публично расскажу… где гарантия, что этим не воспользуются те расы и народы, которые являются нашими врагами? Кто скажет, что после этого не начнутся брожения умов среди самих людей? Тут ни один потешный турнир не обходится без драк после. А я еще дам такой повод для раздрая! Самое меньшее – это род Бэрринов уничтожат всякие фанатики. Самое большое – гражданская война с последующей внешней агрессией против человечества. На себя я такую ответственность не возьму. Не все можно искупить, а справедливость не всегда возможна. Молчание – не такая уж большая плата за спокойствие в мире.

– А жизни молодых Синекрылых Бэрринов? – тихо спросил Калли.

Златко повел плечами. На миг прикрыл глаза, а потом, будто решившись на что-то, сказал:

– Что уж тут поделаешь? Я оставлю предупреждение всем магам нашей семьи. Это довольно легко сделать – при жизни можно отслеживать рождение волшебников, а потом завещать, чтобы соответствующее послание вручалось магам из Бэрринов. Думаю, это существенно снизит смертность среди нас. В конце концов, проклятие это не такое уж страшное. Наверняка можно жить и с ним. Адриан же смог. Просто придется быть более осторожным…

– Бэррины… – вздохнул Светлый. – Всегда стоять на страже интересов рода, страны и человечества… Ничто не изменилось.

Да, Бэррины со времен Короля стояли на страже рода, страны и человечества. И ничто не могло этого изменить. И Златко Бэррин по прозвищу Синекрылый был одним из них и не собирался изменять этим принципам. Не потому, что считал, будто они верны, нет. Это было в крови, стало такой же отличительной чертой их рода, как и золотые волосы.

А еще Златко думал о том, что теперь он понимает все куда лучше. Наверное, это правда: нельзя быть наверху и остаться чистым и незапятнанным. И не надо делать из умного, расчетливого и удачливого политика и полководца прилизанный идеал. И еще Синекрылый размышлял о своем предке Родрике Бэррине. Он много читал о нем, много знал из семейных хроник. И понимал, что тот был очень непростым человеком. И характеристика, данная ему Эзгио, казалась Златко очень верной. Юноша знал: своих Родрик не бросил бы никогда. Он был нацелен на победу, но и о чести и человечности не забывал. Но понимал молодой маг и другое. Вернее, сейчас стал понимать… Потому что и себя знал, и ситуацией владел. Ведь Родрик тоже был молодой. Когда он пришел на военную службу, ему было не больше, чем Златко сейчас. И он тоже верил в Добро, Свет и Справедливость. Во все лучшее. Пусть он многое видел уже в детстве – все же была война, и война страшная, но в начале пути он действительно верил во все это. Однако потом была… жизнь. Пришлось и воевать, и убивать, и защищать, и делать очень и очень многое. Его тоже в свое время захватило всеобщее ликование, когда вера в человечность и доброту объединяли людей под знаменами Короля. И, возможно, в какой-то момент даже такой умный и много повидавший человек, как Родрик, вернулся в то прекрасное время, когда все казалось очень простым и понятным – было только черное и белое. Однако они уже давно играли в слишком серьезные игры, чтобы можно было позволить себе смотреть на мир сквозь розовое стекло. И как ни хотелось Златко вновь поверить в прекрасную легенду, но… он был не из тех, кто, узнав правду, закрывает на нее глаза.

– Кроме того, – чуточку переигранным веселым тоном продолжил Бэррин, – я не уверен, что Эзгио сдержал бы слово. Зачем ему это? С ним и так произошло все самое худшее, что могло произойти.

– А сдержал бы ты слово, – пожал плечами Калли, – участь, которая грозила бы вашему роду после таких откровений, отличалась бы от проклятия только в худшую сторону.

Ива вздохнула.

– Что ты загрустила, Ивушка? – Вновь умение держать хорошую мину при плохой игре подвело Златко. – Уж не собралась ли ты хоронить меня досрочно?

Девушка честно заставила себя ответить на эту улыбку.

– Не дождешься, – также весело сказала она. – Просто у меня такое ощущение, что мы ввязались во взрослые игры… а правил не знаем. И поскольку мы чего-то не сумели, не поняли и с чем-то не справились, может все измениться к худшему…

– А мне так не кажется. – Эльф накручивал светлую прядку на тонкий изящный пальчик. – Вернее, да, от наших сегодняшних решений будет зависеть будущее. Но… это людская пословица, однако мне она очень нравится: все, что ни делается, все к лучшему. Когда меня отправили учиться в Стонхэрм, в Университет, я думал, жизнь кончилась и это наказание мне не пережить… – «Что сердце разорвется, разлетится на кусочки, как хрустальный бокал, уроненный на каменный пол… Что душа погибнет от боли, от бесконечной муки без Нее… Что я просто не выживу в такой дали от Нее…». – Да, думал… И что? Я сижу рядом с вами, и мне, как никогда раньше, хочется жить. Я не человек, но и эльфы уважают Короля. И я думаю о том, сколько было сделано им ради людей, ради Жизни… Как ни странно, но цена всего этого измеряется не только добрыми поступками… Ведь душа и честь, принесенные на алтарь какой-то цели, тоже имеют свой вес. И вот когда я думаю об этом, я понимаю, что этим даром – мне жизнь даровали звезды, вам боги и ваш Король – разбрасываться нельзя. И сам этот дар, он тоже конечен, и растрачивать его попусту тоже нельзя. Это я не к тому, что надо срываться и срочно что-то делать… Просто ловите счастье в каждом миге. Вот сидим мы тут, хлеб, мясо, сыр грызем, у меня даже яблоки есть… – Названные фрукты полетели в руки друзьям. Те удивительно ловко их поймали. Даже Ива. – Вот сидим мы тут… и хорошо ведь. Правда?

И все вдруг почувствовали, что действительно хорошо. Ива привычно использовала плечо Грыма вместо спинки кресла. Щапа сосредоточенно грыз свою порцию сушеного мяса, сидя у девушки на коленях. Дэй почесывала крылья друг о друга, внимательно сверкая глазами по сторонам. Златко хрумкал яблоком по другую сторону от Ивы и тоже, совершенно не задумываясь об этом, касался ее плечом. Калли сидел, обняв колени, вроде отдельно от всех, но при этом явно вместе с ними. И вся эта пятерка думала о том, что они действительно друг другу стали как родные, и даже эта неудача (а по сути путешествие завершилось ничем) лишь сильнее их сблизило. У каждого из ребят были свои тайны, но, постепенно открываясь, они начинали все больше ценить друг друга.

И жизнь действительно казалась ярче, правильней и проще.