Книга Уравнение со всеми известными - Наталья Нестерова

Снег в этом году выпал рано — в середине октября. Но снова потеплело, выглянуло солнышко, сугробы присели и собирались таять.

Погода для гуляния — самая замечательная. Анна выросла на юге, на лыжах не ходила и побаивалась их. Каждый раз, когда Дарья скатывалась с горы, она замирала, ожидая, что дочь упадет и сломает позвоночник. После Юриной травмы в Анне поселился страх перед любым падением. Глядя, как Дарья ловко управляет лыжами на спуске, Анна мысленно заклинала — пусть ломает руки-ноги, только не бьет голову и позвоночник. Запрещать дочери катание из-за собственных страхов было нелепо, тем более что Даша выросла спортивной девочкой — ловкой, гибкой, с прекрасным чувством равновесия.

Анна с Кириллом катались на санях с меньшей горки. Скатились пять раз, поднялись наверх — и Анна запросила пощады, совершенно выдохлась. Вот они, последствия сидячей работы и гиподинамии, — худосочные мышцы болят, сердце стучит дятлом, дыхание паровозное. Хорошо бы записаться в фитнес-клуб — тренажерный зал, бассейн, сауна, массаж. Но когда его посещать? Разве что ночью. А если по субботам, вместе с детьми, найти спортивный семейный клуб? Надо поручить Насте, пусть поищет что-то подходящее и недалеко от дома. Анна отвела Кирюшу на детскую площадку, и они вместе с другими ребятишками принялись строить снежную крепость.

В свой номер они ввалились насквозь мокрые и веселые. Переоделись, приняли душ, разложили одежду для просушки по стульям и креслам — номер люкс тут же стал походить на цыганское жилище.

Андрей Васильевич ждал их в ресторане, читал газету. Воспитанный человек — не начинал обедать без своих соседей.

— Как погуляли? — спросил он.

— Отлично! — ответили Самойловы хором. На столе перед каждым стояли тарелки с салатом из осетрины, а в центре — супница. Анна потрогала рукой ее стенки — суп был чуть теплый. Она подозвала официантку и попросила подогреть суп.

— Но мы уже второе разносим, — возразила девушка.

Анна удивленно взглянула на нее и подняла брови:

— Вы хотите сказать, что моя просьба выходит за рамки допустимого в этом ресторане? Мы должны есть холодную солянку?

Девушка молча взяла супницу и удалилась.

— Я вами восхищаюсь, Анна Сергеевна, — склонил голову Андрей Васильевич. — Терпеть не могу холодную пищу. Но сам абсолютно беспомощен перед охранниками, продавцами, швейцарами, официантками и прочим обслуживающим персоналом. Отношусь к тем людям, которые молчат, когда их обвешивают, обманывают и хамят им.

— Для несчастного и беспомощного вы неплохо выглядите, — встряла Дарья.

— Точно. — Кирилл всегда поддакивал сестре.

Анна на секунду застыла — не знала, что сначала — извиняться за невоспитанность своих чад или гаркнуть на них.

— О! Вы мне льстите! — рассмеялся Андрей Васильевич. — Спасибо, милые, за комплимент.

Распутин обнял детей за плечи и слегка притянул к себе. В этот момент, когда все улыбались, радуясь сглаженной неловкости, их осветила фотовспышка. Приехал фотокорреспондент из журнала. Анна встала и вышла с ним в вестибюль.

— Я, это самое, — говорил молодой человек с двумя фотоаппаратами на шее, — приехал со своей девушкой. Вы, Анна Сергеевна, это самое, сказали, что оплатите мой номер. Меня зовут Родион Пантелеев. А он, это самое, не двойной? Номер в смысле? Нам только на одну ночь, потому материал идет с колес.

— Что идет? — не поняла Анна.

— Планировали ваше интервью в ноябрьский номер. Но, это самое, одна статья слетела в октябрьском, ставят ваше интервью. Мне завтра утром проявлять. Журнал, это самое, выйдет во вторник.

Анна подумала, что, познакомься Дарья с Родионом пять лет назад, она бы “это самое” мгновенно подхватила. Нынче же дочь перенимала ужимки и жесты у киноактрис. Недавно приобрела привычку эротично облизывать губы, как Мелани Гриффитс, и была строго предупреждена: еще раз высунет язык, получит по губам.

Анна подвела фотокорреспондента к стойке регистрации. Там уже стояла его спутница, молодая девица в боевой раскраске для вечернего променажа по Тверской улице.

— Номер на двоих на сутки, — попросила Анна. — Оформите, пожалуйста, эту пару. Зайдите ко мне через полчаса в сто пятый номер, — повернулась она к фотографу, — а пока, я вас прошу, никаких снимков.

Она вернулась в ресторан и спасла Распутина от атак своих детей, которые никак не могли взять в толк, почему нельзя скрестить кошку с собакой.

После обеда Анна передала Родиону конверт со старыми, еще времен командировки в Перу, фотографиями — она, Юра и маленькая Даша.

— У меня просили семейное фото, — сказала она. — Здесь мы вместе с мужем. Несколько моложе, чем сейчас, но это не суть важно.

Родион небрежно, хотя Анна предупредила, что фото необходимо обязательно вернуть, засунул конверт в боковой карман сумки. Он отщелкал целую пленку, снимая Анну с детьми в номере. Затем вышли на улицу, и еще одна катушка пленки ушла на позирующих с горнолыжным снаряжением Самойловых. Анна не понимала, к чему такое количество снимков, а Дарье очень нравилось принимать эффектные позы и демонстрировать в искусственной улыбке зубы верхней и нижней челюсти. Вечером Анна мельком видела Родиона с подругой, около бара, оба были изрядно навеселе.

Дочь снова просилась на дискотеку, и Анна снова не отпустила ее. Дарья ростом удалась в папу, в десять лет легко сходила за четырнадцатилетнюю, носила тридцать седьмой размер обуви и уже примеряла мамины наряды. И хотя сейчас у нее был период дружбы с девочками — они постоянно сходились в группки и пары, шушукались, секретничали, потом ссорились, расходились и организовывали новые группы и пары, — все равно Дарья не оставляла попыток поразить мир своей красотой и эрудицией. А если мир не хотел поражаться этим ее замечательным качествам, она его добивала эпатажем и насмешками. Анна дивилась крайностям в характере дочери, но заниматься воспитанием времени у нее не было совершенно. Сию почетную роль она переложила на плечи педагогов, репетиторов, спортивных тренеров.

Галина Ивановна очень любила девочку и говорила, что у Дашки, как у всякой сволочи, добрая душа. Дарья могла покрыться лишаями, потому что котенка, приговоренного из-за стригущего лишая к усыплению, они с подругой спрятали в подвале и лечили самостоятельно. И могла заявить матери, чтобы та ее не позорила и присылала за ней в школу водителя не на “Жигулях”, а на “мерседесе”. Дарья полгода копила деньги на подарок ко дню рождения тети Иры и издевалась над Юрой, туго склеивая скотчем его конфетки. Она обожала играть, кривляться, изображать из себя то пай-девочку, то настоящую оторву. Иногда перед бабушкой и Галиной Ивановной она устраивала спектакли, в которых все роли исполняла сама, а слова действующих лиц придумывала по ходу пьесы. В этих представлениях она добивалась реакции публики — слез умиления или веселого смеха. Но в школьном детском театре Дарья долго не задержалась — ей не предложили главных ролей.