Книга Ведьмины байки - Ольга Громыко

Тварь недоверчиво прижала уши, облизнулась.

«Неужели ты все-таки решила мне помочь?»

– Не тебе. Но решила.

«Не покидать пределов двора. Не трогать постоянных обитателей дома и его гостей. Уничтожать женщин, посягнувших на хозяина. Ослушание – смерть».

– Ясно, – буркнула я, переворачивая книгу текстом к себе. Сияние тут же угасло. – Так, что тут у нас…

Если сапожник, отпоив заказчика водичкой и вернув ему задаток, просто-напросто выкинет испорченную кожу и возьмет новый кусок, то мне пришлось в точности повторить действия госпожи Залесской, чтобы добиться полного контроля над чужим заклятием. Ну, не совсем в точности, но ведь от вольного пересказа смысл текста не меняется, верно?

Нацыга удивленно и подозрительно следила за моими манипуляциями, крутясь на месте с боязливо поджатым хвостом. Сначала я обошла комнату слева направо, заунывно, со скучающим видом зачитывая вступление к обряду, написанное вверху страницы. Что-то там про «тлен к тлену, плоть к плоти, в огороде лебеда, а в лесу упырь». Полная ерунда в общем, необходимая лишь для концентрации внимания. Я в этом не нуждалась, но на всякий случай повторила. Мало ли что, вдруг госпожа Залесская, сама того не зная, сделала какую-то строку ключевой, искренне веря в ее силу. Потом я пошла обратно, щедрой рукой рассыпая вокруг себя овес, позаимствованный из Смолкиного корыта. Собирать при ущербной луне семена тринадцати луговых трав я поленилась. К тому же уборочную кампанию надлежало проводить в вывернутом наизнанку тулупе на голое тело, а обратно возвращаться задом наперед и на четвереньках (хотела бы я посмотреть на госпожу Залесскую во время этого мероприятия!). Увы, моя репутация среди селян и так оставляла желать лучшего, поэтому сгодился и овес.

Пришел черед пентаграммы. Поднять руку на Рыся-Два я не посмела и после долгих поисков обнаружила в кустах его давно почивший аналог. Порошочек вышел с душком, да и куртка у меня теперь как-то странно попахивала, а ужин прошел в обстановке подозрительного принюхивания. Под конец Ховел даже велел служанке взять свечу и обойти столовую в поисках издохшей где-то крысы. Я старательно делала вид, что ничего не чувствую, но, кажется, мне не поверили. Вал так вообще на другой конец стола пересел… хорошо хоть от комментариев воздержался.

Размер пентаграммы не имел особого значения. Главное – сохранить пропорции книжного рисунка. Сначала я начертила ее мелком на полу, потом присыпала линии порошочком и тщательно выровняла ножом черные треугольнички углов. Встала в центре, как раз поместившись. Закрыла глаза, обхватила себя руками за плечи, прижав книгу к груди, и, беззвучно шевеля губами, начала по памяти читать заклинание. Не дословно, пропуская по две-три строчки или по ходу добавляя новые. Стихотворную середину, написанную кровью, я вообще проскочила. И палец надрезать не стала, напротив — хорошенько убедилась, что на руках нет свежих царапин, а на одежде – засохших пятнышек крови, своей или чужой. Незачем дразнить, потом захочешь – не отвяжешься.

Комната, несмотря на два канделябра с горящими свечами, начала погружаться в сумрак. И одновременно проявляться сквозь закрытые веки. В углах шевельнулись серые тени, лохматыми дымками поползли к пентаграмме и закрутились вокруг меня по восходящей спирали, не смея пересечь границ невидимого столба со звездчатым основанием. Я инстинктивно втянула голову в плечи, поджала локти. Н-да, надо было пошире начертить, не халтурить. Но чем размашистее пентаграмма, тем больше погрешность заклятия и сложнее контролировать потоки силы.

А лезло из нее – ого-го! Третий уровень, не ниже. В дыму стали мелькать черные пиявочные тела, послышалось вкрадчивое, леденящее кровь шипение, невнятные шепотки, надрывное поскуливание. Фанатичного некроманта-самоучку они ввели бы в благоговейный экстаз, но лично я не получала от них никакого удовольствия. Потому что слишком хорошо знала, чего от них ждать. Да, обратиться к черной магии проще всего, тут даже дара особого не надо. Беда в том, что она запросит за так любезно предоставленную силу…

И если госпожа Залесская опрометчиво шагнула в заманчиво распахнутую дверь, мне вполне хватило заглянуть в окошко.

Черные твари меня не видели, но чуяли, и это их заметно раздражало. Показалась ощеренная безглазая морда, посопела, поскоблила зубами по защитному столбу и разочарованно отвильнула в сторону. Нет, дорогие мои, ничего мне от вас не надо, а значит, и даров не предвидится…

Впрочем, просто стоять и любоваться я тоже не собиралась. Пентаграмма, не получив крови, выпивала мою магическую силу с жадностью заморенной лошади, дорвавшейся до ведерка с водой. Я торопливо покрутила головой, выискивая нацыгу, Ага, вот и она. В преломлении пентаграммы все предметы реального мира казались размытыми и колеблющимися, вокруг живых существ возникало неяркое свечение, нацыга же выглядела как сгусток тьмы, окутанный тончайшей алой сетью. Сложив пальцы щепотью, я метнула в нее белую искру – одну-единственную, но и ее хватило с лихвой. Сеть вспучилась, полыхнула и разлетелась на сотни быстро тающих клочьев.

Крошка хлеба, брошенная в кишащий мальками пруд, не вызвала бы большего ажиотажа. Твари рванулись ко мне со всех сторон, разозленные не столько результатом внезапной атаки, сколько наглостью невидимой ведьмы. А кому было бы приятно, если бы какой-то шутник, проходя мимо окошка корчмы, метко плюнул через него в тарелку с супом одного из клиентов? Разумеется, вышибалы с яростными воплями бросились вдогонку, но так и не опознанный мерзавец свернул за угол и был таков.

Я открыла глаза. Представляю, как они там сейчас распутываются! Ничего, пошипят немного и успокоятся! Им-то я никакого ущерба не нанесла, а суп клиент уже оплатил, так что пусть сам с нахалом разбирается. Если рискнет, конечно.

Нацыга стояла на том же месте, все так же выжидательно таращась на меня. Теней она не видела, звуков не слышала, да и прошло не больше минуты. Поди теперь докажи, что действительно колдовала, а не вздремнула стоя! Впрочем, что-что, а производить впечатление на клиентов я умела…

Над пентаграммой всколыхнулось зеленое пламя, нещадно чадя и источая печально знакомый запашок.

– О, силы тьмы, зла, смерти и хаоса! Взываю к вам! – с чувством провыла я, возводя глаза к потолку. Сил тьмы и иже с ней там не наблюдалось, но я все равно изобразила неподдельный восторг от успешной взывания. – Слышите ли вы свою презренную слугу?

Силы слышали и даже проревели в ответ что-то одобрительное. Звуковыми иллюзиями я тоже владела в совершенстве. Нацыга внимала не менее благоговейно, чем какой-нибудь селянин в темной палатке ярмарочной гадалки.

Наклонившись вперед, я резким движением выдернула у нацыги ус. Ошеломленная тварь только взвизгнула, даже не попытавшись отпрянуть или цапнуть меня за руку. Сосредоточенно поплевав на ус, я величественным жестом бросила его в огонь.

– Кровь к крови, тлен к тлену! Как волос дымом, и заклятие прахом!

Запах не то чтобы усилился, но приобрел настолько мерзопакостный оттенок, что только профессиональная гордость не позволила мне броситься вон из комнаты, зажимая нос. Нацыга тоже как-то подозрительно взгрустнула, сведя глаза в кучку и судорожно сглатывая. «Хорошего помаленьку», – торопливо решила я и, сделав еще несколько пассов (от которых содрогнулись шкафы и словно бы невзначай распахнулись ставни), поскорее завершила «обряд». Огонь угас, напоследок выплюнув тройную порцию дыма.