Книга Синяя Птица - Елена Самойлова

Я тихо приоткрыла входную дверь, которую не было смысла запирать – воры в Древицах не водились, да и возиться с замком каждый раз, когда прибегаешь за очередным снадобьем, не хотелось никому, – и проскользнула в темные сени. Половицы еле слышно скрипели, когда я пробиралась мимо закрытых дверей комнат, где располагались мои друзья. Дело в том, что изба у Силантия была просторной, но комнат было всего четыре – три внизу и один большой «зал» на втором этаже, где у волхва хранились все его травы и снадобья, поэтому хозяин временно разместил нас по принципу «мальчики – налево, девочки – направо». То есть я с Вильей и Хэлириан поселились в одной большой комнате, а ребята – в комнате поменьше, которая была напротив нашей. В задней комнате располагался Силантий, но сегодня он будет отдыхать в «лазарете», чтобы в случае чего помочь раненым, поэтому я решила, что ничего страшного не случится, если я посплю в комнате волхва – будить подруг на рассвете не хотелось, они и так умаялись. А в том, что я их разбужу, сомнений не было – Вилья с рождения наделена острым слухом, и стоит мне только войти в комнату, как она непременно проснется. А так она подумает, что Силантий вернулся…

Я осторожно приоткрыла дверь нашей общей комнаты и поманила к себе рубашку и штаны – за прошедшие сутки сорочка была безнадежно испорчена, а ложиться в кровать в заляпанной ночнушке я не собиралась. Поэтому, взяв одежду, я аккуратно прикрыла дверь и, пошатываясь от усталости, направилась к дальней комнате.

Но не успела я взяться за искусно выточенную деревянную ручку, как почувствовала легкое движение воздуха за спиной. Я обернулась и оказалась лицом к лицу с Данте. На нем были только темно-коричневые, почти черные штаны и наспех накинутая белая рубашка с распущенной шнуровкой, а волосы растрепались и спутанными прядями обрамляли узкое лицо, на котором застыло беспокойство. Похоже, он тоже не спал этой ночью.

Я прижала палец к губам, кивая на дверь, за которой спали девушки, и почти бесшумно проскользнула в комнату Силантия, знаком попросив Данте следовать за собой. И только оказавшись в комнате волхва, я позволила себе сползти вниз по стене, прижимая к себе одежду. Данте присел на корточки рядом со мной.

– Ты как?

– Ужасно, – ответила я, откидывая гудящую голову на стену, обшитую березовыми досками, и закрывая покрасневшие, слезящиеся после бессонной ночи глаза. – Мы так и не смогли помочь одному пареньку.

– Это не твоя вина.

Я, не открывая глаз, тихо ответила:

– Знаю. Наставник когда-то дал мне понять, что даже лучший на свете целитель не всегда в силах помочь страждущему, но… Все равно тяжело смотреть на то, как умирает семнадцатилетний мальчик. Это просто несправедливо. Неправильно.

– В жизни всякое случается. Ты ведь сделала все, что могла. – Его голос прозвучал непривычно мягко, и я, с трудом открыв глаза, посмотрела на него.

– Знаю. Но этого было недостаточно.

– Не переживай так сильно, тебе надо отдохнуть. Ты очень устала.

– Устала… – эхом повторила я. – Данте, помоги мне подняться.

Он тотчас осторожно приподнял меня, и я, цепляясь за его плечи, сумела встать. Данте помог мне дойти до кровати, накрытой лоскутным одеялом, и одним рывком откинул его.

– Давай ложись. Тебе просто необходимо выспаться.

– Знаю. Но еще мне надо переодеться. Не ложиться же в чистую кровать в такой сорочке. – Я выразительно посмотрела на него. Данте фыркнул и отвернулся, демонстрируя мне свой тыл. Симпатичный, кстати. И спина и то, что ниже… Кхм… Кажется, от усталости у меня слегка крыша поехала в неизвестном направлении, раз уж я начинаю отвлекаться на такие обстоятельства…

Я быстренько скинула с себя заляпанную чужой кровью и грязью сорочку и облачилась в относительно чистые брюки и рубашку. О том, что неплохо было бы причесаться, я даже и не думала.

– Кажется, сорочку проще выкинуть, чем отстирать… – мрачно пробормотала я, разглядывая разноцветные пятна, украсившие подол.

– Забудь об этой ерунде. – Данте подошел ко мне и вырвал скомканную ночнушку из моих рук. – Тебе необходимо отдохнуть, вон, глаза уже слипаются.

– Не слипаются… – сонно пробормотала я, с наслаждением вытягиваясь на прохладных простынях и почти моментально проваливаясь в сон.

– Нет, ты уже спишь… – Данте осторожно провел ладонью по моим спутанным, чуть ли не торчком стоящим коротким волосам и накрыл меня теплым лоскутным одеялом.

Он тихо сказал что-то еще, но я не разобрала слов.

Я уже спала.

Мы пробыли в Древицах еще четыре дня, терпеливо дожидаясь, пока раны Алина затянутся настолько, чтобы он мог продолжить с нами путешествие к Рассветному пику. Всего лишь один раз Вилька заикнулась о том, что неплохо было бы оставить эльфа на попечении Силантия, а самим по утреннему холодку свалить в Серое Урочище, но Алин метнул в сестру такой красноречивый взгляд, что Вилья моментально приумолкла и больше эту тему не поднимала.

Оказалось, что у эльфов потрясающая способность к регенерации – к вечеру третьего дня от глубоких борозд, пропаханных когтями виверны, остались только ярко-розовые шрамы, белевшие всякий раз, когда Алин напрягал мышцы, но самым главным было то, что рука уже безукоризненно повиновалась. Да и меч Алин держал уверенно, не беспокоясь о том, что раненую руку может свести судорога.

На рассвете четвертого дня меня разбудили дикие вопли подозрительно знакомой тональности. Я, спросонья не разобравшись, что к чему, резко подскочила на тюфяке, из-за чего и пострадала – край кровати оказался слишком близко. Вопли, раздававшиеся над ухом, прекратились, как только я заявила о своем присутствии громким стуком падения и трехэтажной фразой. Наконец я разлепила веки и с удивлением узрела растрепанную Хэл, до пояса высунувшуюся в окно прямо в ночной рубашке, в то время как под окном звучали до боли знакомые Вилькины вопли.

– Что, черт возьми, тут происходит?! – возопила я, расставаясь с мыслью хоть раз в жизни выспаться в этой сумасшедшей компании.

– Ева? – удивленно воскликнула Хэл, заглянувшая обратно в комнату.

– Нет, призрак твоей давно умершей прабабушки, – буркнула я, зевая во весь рот, и подошла к распахнутому настежь окну, оттеснив Хэл от облюбованной ею позиции.

– Эй, народ, что за вопли с утра пораньше? – обратилась я уже к Вильке, которая увлеченно гоняла кого-то по улице, вооруженная невесть где выломанным дрыном. Подруга замерла, услышав мой голос, и, обернувшись в сторону окна, радостно отсалютовала мне импровизированной дубиной.

– Ев, извини, что разбудили! – весело прокричала она, одергивая сорочку, из-под которой выглядывали ее темно-зеленые штаны, наспех заправленные в сапоги. – Тут к нам кое-кто заявился и очень просил устроить ему утреннюю тренировку. Вот я и устраиваю… Пробежку.

– Ага, понятно, – глубокомысленно ответила я, признав в спринтере Алина, которому, судя по всему, не сиделось на месте. – А дрын зачем?