Книга В погоне за метеором - Жюль Верн

Такому притоку публики не приходится удивляться, если принять во внимание страшное возбуждение, вызванное потрясающим сообщением И.Б.К.Лоуэнталя.

Такой выдающийся астроном не мог ошибиться. Резко отчитав Форсайта и Гьюдельсона, он не рискнул бы теперь навлечь на себя самого подобные же упреки. Проявить легкомыслие при таких исключительных обстоятельствах было бы непростительно. На него обрушилась бы буря негодования, и он знал это.

Поэтому все его заключения можно было считать неоспоримыми. Не в снежное безлюдье Заполярья, не в бездну океанов, откуда не могли бы извлечь его никакие человеческие силы, свалится болид. Нет, он рухнет на твердую землю Гренландии!

Именно этой обширной области, некогда зависевшей от Дании и получившей независимость всего за несколько лет до появления метеора, судьба отдала предпочтение перед всеми другими странами мира.

Огромна, правда, эта земля, о которой до сих пор трудно даже с уверенностью сказать, материк ли она, или остров. Золотой шар мог упасть где-нибудь за сотню миль от побережья, в глубине страны, и добраться до него было бы очень трудно. Эти трудности, разумеется, были бы преодолены: в погоне за тысячами миллиардов люди победят арктические морозы и снежные бураны, доберутся, если это понадобится, хоть до самого полюса.

Все же очень хорошо, что не придется применять таких усилий и что место падения могли определить заранее с такой точностью. Все готовы были удовлетвориться Гренландией, и никто не завидовал чересчур уж холодной славе всяких Парри, Нансенов и других исследователей северных широт.

Если бы читатель оказался на пароходе «Мозик» в кругу сотен пассажиров, среди которых было и несколько женщин, он должен был бы заметить пять уже знакомых ему лиц. Их присутствие (по крайней мере присутствие четверых из этих пяти пассажиров) не могло вызвать особенного удивления.

Один из них был мистер Дин Форсайт, который в сопровождении Омикрона уплывал сейчас все дальше от башни на Элизабет-стрит. Другой был мистер Сидней Гьюдельсон, покинувший свою обсерваторию на Морисс-стрит.

Сразу же, как только предусмотрительные судоходные компании организовали отправку судов в Гренландию, оба соперника не колеблясь заказали себе билеты туда и обратно. Если бы понадобилось, каждый из тих готов был зафрахтовать хоть целый пароход, отправляющийся в Упернивик. Они не намеревались, разумеется, наложить руку на золотую глыбу, присвоить ее и привезти в Уостон. Но ими руководило твердое желание — присутствовать при падении.

Кто знает в конце концов, не сочтет ли правительство Гренландии, вступив во владение болидом, возможным уделить им частицу свалившихся с неба миллиардов?

Вполне понятно, что мистер Форсайт и доктор Гьюдельсон приняли все меры к тому, чтобы их каюты на пароходе не оказались рядом. Во время всего пути, как было и в Уостоне, между ними не будет существовать ни малейшего общения.

Миссис Гьюдельсон не противилась отъезду мужа, точно так же, как старуха Митс не пыталась отговорить своего хозяина от такого путешествия. Но доктору пришлось выслушать такие горячие просьбы своей старшей дочери, что он вынужден был взять ее с собой. Сознание, что он причинил ей своим упорством тяжкое огорчение, заставило его проявить уступчивость. Итак, Дженни сопровождала своего отца.

Проявляя такую настойчивость, молодая девушка преследовала определенную цель. Разлученная с Фрэнсисом Гордоном после резких сцен, окончательно оборвавших отношения между обеими семьями, Дженни втайне надеялась, что Фрэнсис отправится со своим дядей. А если так, то для обоих влюбленных будет счастьем жить так близко друг от друга. Кроме того, можно было надеяться, что во время длительного пути им не раз удастся встретиться и поговорить.

Дальнейшие события показали, что она не ошиблась. Фрэнсис Гордон действительно решил сопровождать своего дядю. Надо полагать, что в отсутствие доктора Гьюдельсона он не счел бы возможным, наперекор желанию хозяина, бывать у него в доме. Лучше было принять участие в поездке, как сделал это Омикрон, чтобы в случае необходимости встать между противниками и воспользоваться каждым удобным случаем, могущим благоприятно повлиять на создавшиеся между ними тяжелые отношения. Возможно, что все уладится после падения болида, который мог оказаться собственностью гренландцев, но мог и погрузиться в глубину Ледовитого океана. Ведь И.Б.К.Лоуэнталь всего только человек, а человеку свойственно ошибаться… Разве Гренландия не расположена меж двух морей? Достаточно небольшого отклонения, вызванного атмосферными условиями, и предмет таких страстных вожделений окажется за пределами людской алчности.

Однако здесь же, среди пассажиров парохода, находилось одно лицо, которое подобная развязка отнюдь бы не удовлетворила, а именно — господин Эвальд Шнак, делегат Гренландии на Международной конференции. Его стране предстояло стать самой богатой страной в мире. Чтобы вместить столько триллионов, в государственном казначействе не хватит денежных ящиков!

Счастливая страна, где не будет никаких налогов, где исчезнут бедность и нужда! Учитывая рассудительность скандинавской расы, можно быть уверенным, что эта огромная масса золота будет расходоваться с чрезвычайной осторожностью. Есть поэтому основания надеяться, что денежный рынок не потерпит особых потрясений под влиянием золотого дождя, который Юпитер — если верить мифологии — обрушил некогда на прекрасную Данаю.

Господин Шнак на пароходе займет место героя. И мистеру Форсайту и доктору Гьюдельсону оставалось только стушеваться перед представителем Гренландии. Обоих теперь объединяла общая ненависть к делегату государства, не желавшего уделить им даже малейшей доли (хотя бы только доли) удовлетворенного тщеславия в награду за их бессмертное открытие.

Расстояние от Чарлстона до столицы Гренландии равно приблизительно трем тысячам тремстам милям, то есть более чем шести тысячам километров. Переезд должен продолжаться недели две, включая сюда и остановку в Бостоне, где «Мозик» пополнит запасы угля. Что же касается продуктов питания, то их хватило бы на несколько месяцев, как и на других пароходах, отправлявшихся по тому же назначению. При таком огромном наплыве приезжих невозможно было бы в Упернивике обеспечить их содержание.

«Мозик» сначала направил свой курс на север вдоль восточного берега Соединенных Штатов. Но на второй день после отплытия, обогнув мыс Гаттерас, крайнюю оконечность Северной Каролины, пароход вышел в открытое море.

В июле месяце небо в этих районах Атлантики обычно бывает ясным, и пока бриз дул с запада, пароход, прикрываемый берегом, скользил по гладкому морю. Но временами, к несчастью, ветер налетал с моря, и тогда качка, бортовая и килевая, производила свое обычное действие.

Если господин Шнак, как подобает миллиардеру, был неуязвим, то с мистером Форсайтом и доктором Гьюдельсоном дело обстояло иначе.

Эта поездка была их дебютом в области мореплавания, и они платили щедрую дань богу Нептуну. Но «и на одно мгновение они не раскаялись в том, что пустились в такое рискованное предприятие.