Книга Нобелевская премия по сексу - Татьяна Луганцева

— Мама говорила, что нехорошо подслушивать, — опустил голову Виталик.

— А ты подслушал? Это вышло случайно? Расскажи мне! Я обещаю, что никому не скажу, — поднял руку Александр.

— Я слышал, как мама говорила с Тосей, думая, что я сплю. Она сказала, что ложится в больницу и, если что-то с ней случится, Тося должна быть со мной… Я в садике рассказал это своему другу Димке, а он сказал, что у него бабушка легла в больницу, а потом улетела на небо. Я хочу попросить Деда Мороза, чтобы моя мама не умерла! Вы поможете мне? — Ребенок был сильно напуган.

— Конечно, малыш! — прижал его к себе Александр.

— Шеф, совещание? — заглянула Настя.

— Пусть проведет мой зам, извинись за меня, возникли дела поважнее, — ответил он и обратился к Виталику: — Ты знаешь свой домашний адрес?

— Конечно! Я же не маленький! — шмыгнул носом мальчик, вытирая слезы.

* * *

Агата думала, что была готова ко всему, но оказалось, что к тому, как ее лечили, нельзя быть готовой. Ей кололи антибиотики от запущенного процесса в легких, ставили капельницы и травили таблетками. При этом все пациенты должны были самосовершенствоваться в саморегуляции своих расшатанных нервов и заниматься аутотренингом. Пресловутая «трудотерапия» тоже имела место.

Юрий Васильевич был как всегда лаконичен и прям.

— Есть ряд действенных препаратов, которые очень дороги, но очень хорошо лечат депрессию, — и оставил Агате список лекарств.

С этого дня Агата стала пытаться раздобыть денег, так как все время еще переживала, что деньги могут закончиться у Антонины с Виталиком.

«Почему я так беззаботно жила? Ничего не откладывала на «черный день»? Думала, что он никогда не наступит? Заработаю, потрачу, заработаю, потрачу… А вот теперь не могу заработать, и тратить нечего… Ладно, я обойдусь и на государственных лекарствах, а вот Виталик… Я не допущу, чтобы он и Тося голодали!»

Тогда Агата набралась храбрости и позвонила своему бывшему мужу, чтобы он навестил ее в больнице. Выглядела она не лучшим образом. Поэтому Агата не давала засохнуть своей косметике и лакам для ногтей, каждый день делая себе легкий макияж и содержа ногти в идеальном состоянии.

Юрий Васильевич ее хвалил и ставил всем в пример.

— Молодец, Агата, с таким настроем быстро пойдешь на поправку.

— Я просто очень хочу вернуться домой побыстрее, — поясняла она.

В любой ситуации человек должен стремиться хоть к какому-нибудь позитиву.

Когда Агата увидела Дениса, она чуть не расхохоталась. Он выглядел испуганно и потерянно, словно это он был безнадежно болен.

Агата провела его в холл с множеством зеленых растений в больших горшках и сразу приступила к делу.

— Не смотри на меня, как на привидение.

— Да… я понимаю… Извини, что не пришел раньше… Антонина звонила, но у меня возникли срочные дела, ты же понимаешь? — Кадык на его шее дернулся.

— Конечно, я не в обиде.

Денис несколько окрылился после ее слов и продолжил мямлить, не поднимая глаз.

— Я как бы и не обязан… Мы же в разводе. Чужие люди.

«Вот как ты заговорил, — мысленно улыбнулась Агата, вспоминая сбежавшего мужа Регины, — а ведь совсем недавно Денис намекал на воссоединение и восстановление отношений».

— Да, мы чужие люди, но ребенок у нас общий, и от этого никуда не деться, — в упор смотрела на него Агата.

— Конечно… я люблю Виталика… я помогу, если надо будет… но, понимаешь, Агата, я сейчас встретил женщину, у нас любовь… Но Жанночке совсем не нужен мой ребенок. Думаю, что и Виталику ни к чему жить с мачехой…

— Помоги деньгами, — процедила сквозь зубы Агата, чувствуя, как закипает изнутри.

— Сейчас у меня на работе не лучшие времена, у меня неприятности и нет лишних средств, понимаешь? — сказал Денис, почесывая щеку, покрытую ровным египетским загаром, он явно недавно вернулся из отпуска со своей пассией.

Агата встала, в глазах у нее потемнело.

— Понимаю…

— Вот и умница! — впервые за весь разговор обрадовался Денис.

— Вон!! — закричала Агата.

— Что? Что ты?! — испугался Денис, оборачиваясь по сторонам.

— Вон!!! Вон отсюда и из нашей жизни! Навсегда, слышишь?! — кричала она ему вдогонку.

— Чего ты так кричишь? — вышла из коридора Клара Степановна. — Ты ведь сказала, что пошла поговорить с бывшим мужем… И где он?

— Убегает, подлец, только пятки сверкают…

— Скатертью ему дорога, — махнула рукой Клара Степановна, — не наш человек, не прошел испытание.

После этого Агата целый день провисела на телефоне, обзванивая редакции всех журналов, где она когда-либо работала, с просьбой оказать ей материальную помощь. Все так или иначе отказали ей, ссылаясь на разные причины.

А Тюльпан Тимурович, редактор «Клюквы в сиропе», открытым текстом даже ей заявил, что разочаровался в ней.

— Я так надеялся, Агата, на твою статью о Берсеньеве. Это была бы бомба, но нет статьи, нет и денег.

Вот тогда-то ей и стало по-настоящему страшно. Она поняла, что ей помочь некому, и если с ней что-то случится, ее сын пропадет. С этого момента и началось ее выздоровление. Агата сразу же вспомнила слова Тоси, чтобы она не валяла дурака и взяла себя в руки.

Единственно, что Агата смогла найти для себя, это перевод с английского языка на русский романа одной не очень известной американской писательницы о любви. Работа была сложная, заплатить за нее обещали мало, но Агата сейчас бы взялась за любую работу.

Она позавтракала, прошла нужные процедуры и вернулась в палату. Сегодня был торжественный день. Сегодня выписывали Регину. Она уже сидела на кровати одетая, с собранными в пакеты вещами. Глаза Регины были на мокром месте.

— Я так привыкла к этой палате, словно второй дом, думала, что здесь и останусь, и вот… ухожу, — всхлипывая, говорила Регина.

— Вот дурочка! Радуйся, что уходишь, и не дай бог тебе сюда вернуться, — вытерла слезу Клара Степановна.

— Ой, девочки, как я буду без вас?

Они втроем обнялись и чуть не расплакались.

— Давайте, девочки, отметим мой уход, — высморкалась Регина и достала из пакета бутылку коньяка и шоколадные конфеты, пояснив: — Мать врачу принесла, а я ему деньгами дала, знаю же, что не пьет.

— Нельзя пить в больнице, — облизнула губы Агата, которая, если честно, хотела выпить коньячку с конфетами, уже устав от пресных каш и плохого чая. Передачи ей никто не носил, и Агату угощали только другие пациенты.

— А что будет со ста граммов? — возразила Клара Степановна. — Наливай, Регина! За тебя! За твою новую жизнь! За излечение!