Книга Провинциальный детектив - Фридрих Незнанский

– Да нет! Погода-то хорошая!

– Ну, знаешь, если так долго сидеть, и в хорошую погоду околеть можно. К тому же вечереет. Пойдем с нами. Чайку попьешь. Согреешься. А там и подруга позвонит.

Бабушка «упаковала» в коляску внука – того самого мальца, который растопил Алевтинино сердце, поделившись с ней «Скорой помощью» без дверей, – и ждала только благодарного «да», чтобы отправиться домой всей шумной компанией.

Вот народ! Незнакомую девицу готовы в дом притащить, чаем напоить! Ничего не боятся. В Москве такое даже вообразить невозможно. Алевтина тяжко вздохнула. Сложно сопротивляться доброте. К тому же силы были уже на исходе.

– Спасибо, конечно. Но я лучше здесь посижу. Воздухом подышу. – Это был единственный ответ, который пришел ей в голову.

– Ну, как знаешь. – Бабушка озадаченно покачала головой. И вот тут-то заверещал телефон.

Об Алевтине он вспомнил не сразу. Слишком много всего случилось. Первая мысль была – позвонить Турецкому.

– Вот так «находка», Александр Борисович. Связи с моими трупами никакой, но все равно что-то!

– Ох, Сережа! Ты даже не понимаешь, что это за «что-то»! Еще раз назови модель и калибр.

Отчет по делу Смородского уже сутки как лежал в отделении. Турецкий его вернул, думая возвращаться в Москву. Теперь надо гнать обратно. Или позвонить? Так быстрее будет.

Подгурский долго охал и кряхтел. Слышно было, как он копошится в бумагах, листает, ищет. Да! Калибр и модель совпадали.

На секунду стало холодно. Теплый майский вечер, и вдруг – мороз по коже. Слишком все это жутко. Так не бывает! Да нет, бывает, как видно…

Нужно было действовать быстро и максимально скоординированно. С такими опытными и дисциплинированными сотрудниками, как Алевтина и Панюшкин, это было довольно сложно. Ладно, лучше решать проблемы по мере их поступления.

Договорились, что Панюшкин заедет к ним в гостиницу, и в машине, по дороге, они все обсудят. Распивать кофе и устраивать рекогносцировку времени уже не было. Турецкий узнал, что сегодня вечером Илья Кравцов уезжает в Москву. Нужно было спешить.

– Поехали за «стрелком», – так «ласково» называл Дэна про себя Турецкий. – Будем брать.

– Как брать? – встрепенулся Панюшкин. – А ордер? А основания?

– Не смеши меня, Сережа. Его надо напугать. Напугать сильно. Чтобы все было серьезно, по-взрослому. Разговор по душам дома не «прокатит». Надо везти в отделение.

И вот тут они вспомнили про Альку.

– Ты там все еще сидишь?..

– Конечно, сижу. А что мне еще остается? Что случилось? У тебя такой голос, как будто удалось раскрыть все «висяки» за последние десять лет!

Замерзшая, голодая и злая, она еще могла шутить.

– Мы едем к тебе.

– Ну, наконец-то! Надеюсь, термос с кофе есть?

– «Губозакатывающую» машинку мы тебе везем!

Через три минуты машина уже была во дворе, и Алевтина подорвалась со скамеечки, как ужаленная.

– Объясните же хоть что-нибудь!

– Некогда! Жди здесь. Мы сейчас вернемся.

– Опять ждать?! Ну уж нет!

– Так! Хватит! Сережа, вперед!

Однако «бунт на корабле» назрел нешуточный. Панюшкин тоже решил открыть рот, и явно не к месту.

– Александр Борисович! Вы уж, правда, объясните! А то я сам ничего не понимаю. Потащим парня в отделение, пугать, как вы выражаетесь, будем, только я не понимаю, зачем? То есть я не сомневаюсь, что на то есть причина, вот только какая! Мне это нужно знать, хотя бы чтобы действовать адекватно ситуации. К моим-то девицам вся эта история с оружием никакого отношения не имеет! Мне ж надо знать, чего мы от него добиваемся!

– Ах, тут уже «нарисовалась» целая история с оружием? – почти взвизгнула Алевтина. – А днем это было просто детское развлечение с пневматикой.

– Так! Бардак прекратить! – гаркнул Турецкий. – В двух словах: калибр пули, которой был убит Смородский, совпадает с калибром ружья, который, как ты выяснил только что, Денис купил у твоего усатого приятеля. Есть вопросы?

Коллеги побледнели одновременно. Панюшкин промямлил:

– То есть, это значит?..

– Сам еще толком не понимаю, что это значит. Но что-то значит, определенно. Так ты идешь? – кивнул Панюшкину. – А ты, Аля, здесь. Мы скоро будем.

Алевтина только сейчас заметила, что в пачке осталась последняя сигарета. Онемевшими от холода и шока губами она затянулась и сразу закашлялась. Все это было за гранью. За гранью разумения нормального человека! Но где ж тут нормальные люди-то?

Дверь открыла худощавая женщина с седыми волосами, но не старая. Просто она не считала нужным скрывать седину. Панюшкин одернул себя: как можно сейчас думать о такой ерунде?!

– Вы по какому поводу?

Панюшкин взмахнул удостоверением.

– Мы к Денису.

Лицо женщины стало белым, как мел. Турецкий решил вмешаться.

– Лариса Александровна, – с Кириных слов он запомнил, как хвали учительницу химии, – вы не волнуйтесь. Мы проедем с ним в отделение, поговорим недолго и вернем домой в целости-сохранности.

Это была ложь, она почувствовала.

– Что происходит? Если ненадолго, то почему вы не можете поговорить с ним здесь? И что он вообще сделал? Он попал в какую-то историю?

– Неизвестно. Именно это мы и хотим выяснить. Давайте не будем терять время!

Непонятно, откуда взялся у Панюшкина этот жесткий тон, но в данной ситуации ничего лучше он не мог придумать. Успокаивать бессмысленно: все равно не поверит.

– Подождите здесь. Я сама его позову.

Женщина скрылась за дверями комнаты в конце коридора. Панюшкин огляделся. Квартина на первый взгляд казалась не маленькой, но очень скромной. На стенах свежие, но очень дешевые бумажные обои. От середины коридора начинались книжные полки высотой до потолка. Лампочка давала глухой, депрессивный свет. «Вкрутили бы помощнее, что ли», – Панюшкин опять удивился, насколько дурацкие мысли могут внезапно полезть в голову.

Ждать пришлось недолго. Минут через пять Дэн вышел, одетый так же, как и утром, когда шел в школу.

– Добрый вечер.

– Здравствуй, Денис.

Самообладанию этого парня можно было позавидовать. На лице не было ни тени беспокойства или смущения.

– Мама сказала, что мне нужно с вами проехать? Это зачем? По какому поводу? Вы меня в чем-то обвиняете? – В последней фразе звучал даже определенный гонор.

– Давай позже поговорим. Собирайся.

– А я, собственно, уже собрался. Просто хочется знать, по какому поводу меня везут в отделение милиции? По-моему, нормальное желание. Ведь так?