Книга Тень берсерка - Валерий Смирнов

Насчет перстня пришлось несколько преувеличить, в отличие оттого, что в моем производстве на свет принимало участие не одно поколение военных. И вправду, мои предки воевали. Сильно сомневаюсь, что они об этом мечтали, однако из всех крупно не повезло лишь отцу. Он не погиб в бою, а утонул, спасая во время шторма жизни чужеземных моряков. Выполнял, так сказать, интернациональный долг. С совершенно иным эффектом, чем спецы типа Решетняка и прочие доблестные афганцы.

Зато оба деда — точно военные, легли на поле брани. В сорок первом году пошли защищать родину по велению сердца, согласно всеобщей мобилизации. Правда, об устройстве трехлинейной винтовки капитана Мосина образца 1891 года, да и о том, как ее в руках держать, понятия не имели. Тем не менее родина великодушно позволяла проявлять патриотизм: одна винтовка на пятерых — и вперед, на вражеские танки, вооруженные воплем «За Сталина!» вместо гранат.

Кажется, мне удалось отвести подозрения Решетняка. Наверняка, глядя на перстень, этот тип подумал, что обманываю, являясь на самом деле каким-то спекулянтом. И вправду, был бы разодет, подобно пугалу, Клим Николаевич, как и его старый приятель, безоговорочно бы поверил, какой я выдающийся ученый.

— Моя специальность — слово, — довожу до сведения одного из присутствующих. — Отсюда и некоторые познания.

— Интересно! — из-за стремительно опустевшей чашки Чекушин решил вернуть себе роль оратора. — Какое может иметь отношение слово к оружию? Вы знаете, у меня был один случай...

— Погоди, Филипп, — мягко пророкотал Решетник, и Аленушка быстренько налила деду ударную дозу «Липтона», позволяющую присутствующим надеяться, что минут десять Филипп Евсеевич не сможет тренировать голосовые связки.

— Все-таки любопытно, — продолжал интересоваться моей скромной персоной Решетник. — Слово и оружие — это все равно что лед и пламень.

На первый взгляд, от прежнего спеца ничего не осталось, какие пошли сравнения, передо мной сплошной директор, завхоз на преподавательской должности, проявляющий праздное любопытство, и не больше того.

— Вы знаете, — говорю нарочито менторским тоном, — очень многие термины, имеющие отношение к оружию, со временем сохранились. Однако потеряли свое первоначальное значение. К тому же сегодня, кроме лингвистов, мало кто понимает значение некоторых даже часто произносящихся слов. Да чего там, люди не ведают, откуда берет начало их фамилия. Я уже не говорю о том, что очень многие старинные военные или охотничьи термины сегодня употребляются в основном людьми, противопоставляющими себя закону.

— Интересно, — подбодрил меня Решетняк, и лишь бы гостеприимный хозяин не вернул себе роль исполнителя ариозо за столом, я повел себя не лучше настоящего ученого.

— Это действительно очень интересно, — произношу с таким запалом, словно дорвался до единственного конька, способного вынести на академическую кафедру. — Представляете, у меня есть приятель по фамилии Кунда. Он был страшно удивлен, когда узнал: кунда — разновидность палаша. Редактор газеты Кноп теперь не считает свою фамилию странной, оттого как кноп — узел на конце лассо...

— А блатные выражения? — лукаво посмотрела на меня Аленушка.

— Мне бы не хотелось развивать эту тему в присутствии молодой девушки, — произнес я как можно равнодушнее, и ветераны одобрительно закивали головами. — Ну разве что... Спросите у художника, а затем у блатного: что такое шабер? Ответы будут разниться.

После моего пояснения показалось — айсберги в глазах Клима Николаевича слегка приглушили свое ледяное сияние. Ничего, наставник молодежи, эти праздные речи — не дань тщеславию, не стремление произвести хорошее впечатление на Красную Шапочку. Ей я свою высокую квалификацию уже доказал делом. Пора идти дальше, плавно переходя к интересующей меня теме.

— Чтобы покончить с так называемыми блатными выражениями, приведу всего один пример на интересующую Аленушку тему. Бан на воровском жаргоне означает вокзал, однако это слово имеет совершенно другое значение в лексиконе специалиста по оружию. Так именуют все виды дубинок и палиц китайского производства... Знаете, неподалеку от Одессы стоит городок Балта. Почему он так назван? Быть может, оттого, что в давние времена среди вооружения славян имелся и небольшой топорик — балта? Или, к примеру, крикет, — наконец-то подхожу к основной цели лекции. — Игра? Безусловно. Но вместе с тем очень интересное комбинированное оружие. Крикетом можно действовать как топором, но если возникнет необходимость, то и произвести выстрел. Один-единственный...

После таких намеков не приходилось надеяться, что Решетняк вместо того, чтобы продолжать ломать рафинад, найдет ему замену в моем лице. Даже если Клим Николаевич в курсе текущих событий или непосредственно участвует в них, он все равно не проявил и тени смущения. Ну хоть бы щека дернулась или микроскопическая капелька пота проявилась... Мне пришлось быстро продолжить лекцию, лишь бы не запнуться, выделяя ее ключевое слово из общего контекста.

— А, к примеру, известные всем слова корзина, монтировка, розетка, болт? Корзина — разновидность гарды, монтировка — эфес холодного оружия, розетка — приспособление для защиты пальцев и захвата оружия противника, болт — арбалетная стрела. Или сечка. Крупа, скажет домохозяйка. Но когда-то так называли полукруглый клинок на отвесной рукояти...

Я не увлекся до такой степени, чтобы не заметить — мои речи если и не достигли поставленной цели, то подействовали на Решетняка не менее плодотворно, чем монологи его старого приятеля. Филя Евсеевич уделял моим словам не меньше внимания, чем «Липтону», зато Аленушка была слегка шокирована. Бедная девочка, я ведь не так давно трактовал понятие «розетка» совершенно иначе. И чтобы постичь всю глубину значения этого слова, Аленушке пришлось хорошенько изогнуться.

— Вы так увлеченно рассказываете. Преподавали? — как бы невзначай спросил Решетняк, и я с чистой совестью ответил:

— Приходилось.

Вправду, лет двадцать назад, когда честно отпахал три дня по распределению в средней школе. Затем выкупил трудовую книжку у представленного к ордену Трудового Красного Знамени директора. Через три месяца после этого события директор получил вместо ордена девять лет, а я иногда задавался вопросом: на кой мне было делать такую дорогую покупку?

— Скажите, а оружейная терминология как-то связывается с животным миром? — донельзя равнодушным тоном продолжил директор-орденоносец. — Ну, скажем, ассоциация со змеей, ужом или гюрзой.

Уж — змеюка мирная по той причине, что не научилась ядовито кусаться. Потому трусливо убегает при встрече с человеком. А уж он-то на несчастных ужах наловчился свой страх уничтожать. Конечно, эти храбрецы за гюрзой бы не очень-то с палками-камнями побегали, они ядовитых змей десятой дорогой обходят. И мне нужно плавно обойти эту тему. Задай змеиный вопрос просто Филя, а не Клим, можно было бы пококетничать в роли лектора, которая самому уже поперек горла. Но Решетняк, варьируя тему беседы, вряд ли просто так заинтересовался змеиными названиями в оружейных вариациях. Уж — хрен с ним, но гюрза...