Книга Печальный демон - Елена Руденко

– Возможно, – я понимал, бесполезно скрывать свои мысли, – но, зная ваши таланты, невозможно поверить, что дело столь просто… Разумеется, я понимаю, что вы не вправе открыть мне многие тайны, поэтому надеюсь на ответное понимание…

– Иногда простое может оказаться сложным, не так ли? – верно подметил мой друг.

Из журнала Александры Каховской

Весть о смерти Зелимхана вызвала у меня беспокойство за пани Беату. Встретив Нину Реброву у колодца, я сразу же поинтересовалась здоровьем их постоялицы.

Моя подруга ответила на мой вопрос односложно, поскольку в этот момент её мысли были заняты встречей с Юрьевым, который на сей раз, не уделив ей должного внимания, принялся разыскивать графа Апраксина, совершавшего свою обычную предобеденную прогулку в парке.

– Удивительно, но служба для мужчин превыше всего! – возмущалась Нина, от волнения столь спешно расхаживая по галерее, что я едва успевала за нею. – Ах, пани Беата? Я совершенно не знаю, чем она занята сейчас… наверняка, читает свои жуткие книги или жжёт чёрные свечи… Нет, вот же она!

Действительно, у Нарзана появилась пани Беата. Кажется, я увидела её впервые на прогулке. Она шла медленно, потирая плечи, будто от озноба, весьма странно для столь жаркого дня… Водяное общество, прекратив болтовню, пристально наблюдало за молодой дамой.

Извинившись перед Ниной, я поспешила к пани Беате, поражаясь своей внезапной жалости. Увидев меня, чернокнижница остановилась, будто ожидая, когда я подойду ближе. Затем вдруг, пошатнулась. Подбежав, я попыталась поддержать её, но пани, обессилив, опустилась на дорожку у колодца. Её пальцы судорожно вцепились в рукав моего платья, острые ногти разорвали тонкую материю.

– Она умирает, – раздался шёпот. – Её убил призрак Зелимхана…

– Пульс есть, – вдруг прозвучал спокойный голос доктора Майера, который вывел меня из забытья, – всего лишь обморок… О! У бедняжки сильный жар, и при этом она бледна как покойница…

– Надеюсь, ведьма не умрёт, – забеспокоилась подошедшая Нина, – вряд ли это обрадует папеньку, какая паника начнётся среди постояльцев… Люди склонные верить всякому вздору об оживших мертвецах!

Доктор промолчал.

Впрочем, я не буду осуждать подругу за столь безразличное отношение к жизни неприятной особы.

Наконец, даму, которая так и не пришла в сознание, перенесли на носилках в нумер.

– Что вы на это скажете? – сурово спросила Нина доктора.

– Осмелюсь заметить, что медицина по латыни называет этот недуг…

– Прошу вас ответить на мой вопрос не как доктор, а как мистик, – перебила Реброва. – Вы же прекрасно понимаете, что у пани ведьмы вовсе не приступ редкой болезни… Неужто светские болтуны правы, и её душит злобная душа шайтана Зелимхана…

Майер тяжко вздохнул.

– Не думаю, что всё столь примитивно, – поморщился он, – на ваш вопрос, полагаю, верный ответ знает господин Михайлов… В моих силах лишь предполагать… Её душа сейчас может заблудиться и не вернуться…

Пожалуй, склонность Майера к мистицизму помогла ему снискать доверие многих пациентов. Нет, он никогда не отступает от общепринятых врачебных правил и не продает больным «волшебных амулетов», но при этом старается искать философские объяснения причин болезни.

Мне часто вспоминается старинное русское поверье, что болезни живут в Аду и происходят от нечистой силы, которая способна извести человека самым таинственным недугом, который не исцелит ни один доктор.

В некоторых губерниях, напротив, полагают, что болезни заперты между небом и землёй в железном доме с медными дверями, закрытыми на двенадцать замков, с наложенными на них Богом печатями, и с ключами у дьявола. Когда человек совершит зло, господь посылает Ангела снять печати. Затем приходит дьявол с ключами и открывает двери, так болезнь оказывается на свободе, поражая человека, который ради выздоровления должен искупить своё злодеяние. Лишь тогда Ангел отведёт от него болезнь и снова запрёт её в железном доме. Часто жертвами болезней становятся близкие люди грешника.

Майер, конечно, считает народные суеверия далёкими от истинных мистических исканий, но никогда не насмехается над ними.

Доктор снова пощупал пульс Беаты.

– Жизненные силы покидают бедняжку, – печально заметил он.

Нина спешно перекрестила пани, от чего лицо ведьмы на миг исказилось болью.

– Я поступила не подумавши, – пожала плечами Реброва, – оставим её, Аликс, мы ничем не можем помочь… Прошу тебя, даже не думай об этом…

Подруга уверенно увлекла меня за собою. Понимаю, она опасалась, что таинственные силы вновь заманят и меня в свои капканы.

Мы вышли на воздух в парк. Нина молчала, погрузившись в размышления об офицере Юрьеве, что дало мне возможность собраться со своими мыслями. Что мне сегодня снилось? Я не могу вспомнить… Помню, что проснулась совершенно уставшей и подавленной, будто после бессонной ночи… Напрасно я пыталась вспомнить хотя бы обрывок забытого сна… Даже жуткий человек из кошмаров не вспомнился мне…

Память рисовала лишь густой серый туман, который обычно окутывает по утрам горные ущелья, и силуэт крупной человеческой фигуры со спины… Обернувшись, я увидела Михайлова, он набирал воду из колодца, оказавшись спиною ко мне. Удивительное сходство с силуэтом из сна: те же широкие плечи и высокий статный рост… Будто почувствовав мой тяжёлый взгляд, он обернулся и ответил на моё внимание галантным поклоном. В его улыбке и взоре я уловила фразу «совершенно верно».

Нина заметила, что я пристально смотрю на Михайлова.

– Эх, жаль, что он нам ничего не скажет, – вздохнула она. – Ладно, барышням не стоит забивать голову мрачными мыслями. Кстати, подходит время обеда, надо бы поспешить… Аликс, ты же сегодня обедаешь у нас?

Оставалось лишь согласиться.

Глава 6

Душа рвала свои оковы

Из журнала Константина Вербина

Михайлов выглядел раздосадованным, чего даже не пытался скрыть.

– Я знаю, что вы хотите узнать, – он первым начал разговор. – Вы верно догадались, что Зелимхан связан с моими заключениями… Да, это он предал меня и продал туркам… Дальнейшая моя жизнь вам известна. Не скрою, мне нравится хвастать тем, как я сумел выбраться из этой беды, но я не люблю вспоминать о том, как я туда попал…

– Ваша честность похвальна, – ответил я, – могу предположить, вы добились разрешения на убийство Зелимхана…

– Добился? – Михайлов усмехнулся. – Его смерть давно стала вопросом времени… Моё желание собственноручно убить Зелимхана было встречено с радостью… Нет… я не торопился его убивать, наслаждаясь его страхом… Даже его слабая попытка убить меня весьма позабавила…

Михайлов протянул мне бумагу, текст которой гласил, что её предъявитель совершил убийство для дела государственной важности. Подпись и печать были в порядке. Мне уже приходилось встречать подобные «разрешения».