Книга Нагие намерения - Галина Куликова

— Слова не мальчика, но мужа, — похвалилШургин. — Я пойду с тобой. Покараулю внизу. Вдруг тебе понадобится помощь?

— Я тоже пойду, — поспешно сказала Диана. — Яодна боюсь оставаться.

Шургин посмотрел на нее с сомнением:

— Не хочется мне, чтобы вы болтались под окнамичеловека, который дважды организовывал нападение на вас.

Однако по ее глазам было видно, что она не останется ни закакие коврижки. Если женщина чего-то боится, она делается упрямой, как кошка.

— Ладно, — вздохнул он. — Собирайтесь. Инаденьте, бога ради, что-нибудь попроще. Никаких соблазнительных кофточек иликоротких юбочек… Во время работы я этого не выношу.

Диана вошла в отведенную ей комнату и с изумлениемпосмотрела на джинсы и футболку, которые лежали на стуле. Какие кофточки, о чемэто он?

* * *

Когда они подъехали к дому, который указал Алекс, было почтидва часа. Кирпичное строение на юго-западе столицы некогда считалось весьмапрестижным, однако сейчас покупатели элитного жилья подобные места брезгливоотвергали. Тем не менее отнюдь не бедный господин Невредимов проживал вдовольно среднем, по нынешним меркам, доме.

Тут не было ярко освещенной огороженной территории, и путьпосторонним не преграждали шлагбаумы и будки с охраной, а двор, подъезды илестничные площадки не прощупывали всевидящие камеры наблюдения. Зато здесьясно ощущалось тихое очарование спокойного и очень зеленого московского двора.

— Я думала, будут вышки с часовыми по углам, —поделилась впечатлением Диана.

— Чем меньше пафоса, тем лучше, — заметил Шургин,вылезая из машины.

— Вот и дядя так считает, — вздохнул Алекс,захлопывая за собой дверцу. — Говорит — если захотят грохнуть, то никакаяохрана не поможет. Он любит этот район, вырос здесь. Босоногое детство и прочаямура. Только жили они с матерью в «хрущевке», в двух кварталах отсюда. Он,когда первые бабки серьезные заработал, стал квартиру новую подыскивать, тольконепременно здесь, рядом. Не понимаю я этого —такой сейчас выбор, с ума сойти, аон держится за это.

— Главное, чтобы человек был счастлив, —философски отреагировала Диана.

— Ага, счастлив. Приезжает сюда поспать — и опять наработу. Так какая разница, где ночевать? Лучше уж там, где приличные люди, хотьпольза какая может быть. А здесь только генералы в отставке да бывшиеруководящие советские кадры.

— Ладно, хватит, — Шургин запер автомобиль иповернулся к Алексу, — ну давай, веди нас к дяде.

Наружная металлическая дверь подъезда была снабженадомофоном. Алекс набрал номер квартиры Невредимова, после чего-немедленнораздались хриплые дребезжащие звонки. Домофон погудел минуты три, после чегопроизошел автоматический сброс сигнала.

— Вот зараза, — прошипел Алекс, — уже спит,наверное, не слышит.

— Набери еще раз, — попросил Шургин, — может,он просто не успел подойти. Или душ принимает.

Тот послушно набрал номер еще раз.

— Он вообще-то один живет? — поинтересоваласьвдруг Диана.

— Еще его мама, но она летом на даче — стережет еговиллу на Рублевке, — отозвался Алекс. — Еще у него есть хомяк, он егосам кормит. Кличка — Гоблин.

— Как? — вздрогнула Диана.

— Гоблин.

— За что же он его так?

— Людей ненавидит, в руки не дается, жрет постоянно.

— А что, гоблины постоянно жрали? — спросилШургин.

— Не знаю, не видел. Но дядя его по-своему любит, возитс собой, когда есть возможность. Никому его не доверяет.

— Почему именно хомяк?

— Наверное, тоже комплексы детства золотого. «Мама,купи мне хомячка!» А мама не покупала — денег в семье мало, а маленькогоЗахарчика надо было кормить витаминами. — И Алекс радостно хохотнул.

— Нельзя быть таким циничным, Алекс! — строгозаявила Диана.

— Мне не нравится ситуация, — задумчиво произнесШургин. — Надо что-то делать. Слушай, Алекс, позвони-ка ты ему, можетбыть, к телефону подойдет.

Но звонки и на городской, и на оба мобильных не дали никакогорезультата.

— Так, становится интересно, — невесело усмехнулсяШургин. — Может быть, твой дядя заехал к какой-нибудь тете? Что скажешь,Алекс?

— Это вряд ли, — бодро отрапортовал Душкин, —дядя ленив по этой части до чрезвычайности. В лучшем случае тети приезжали кдяде, да и то их быстро выпроваживали.

— Редкая осведомленность об интимной жизни близкогородственника, — вставила Диана.

— Нет, просто я одно время пользовался его квартирой,даже жил с полгодика, когда от одних бандосов скрывался, — легко объяснилАлекс.

— А ключей от квартиры с тех счастливых времен у тебяслучайно не осталось? — Шургин вопросительно уставился на Душкина.

— Случайно ничего не бывает. Ключи у меня дядя потомотобрал, но я сделал себе дубликат — мало ли какая надобность возникнет.

— С собой ключи?

— Храню у сердца. В смысле — ношу с собой. Только вотот подъезда нет, они с тех пор поменяли входную дверь.

— А если Захар Петрович и замки поменял?

— Это вряд ли. Там такой бастион, что менять надо всюдверь целиком, да и зачем ему это? Квартира у него на сигнализации. Он простопоменял там пароль и все дела — я уже войти не смогу.

— Иными словами, если его сейчас нет дома, а мыпопробуем войти, то приедет наряд милиции и нас арестуют как домушников?

— Похоже на то. Но в милицию как-то не хочется, мы ибез того там сильно засветились с этими тихорецкими делами.

Шургин задумался.

— Пойду окна посмотрю, — неожиданно предложилАлекс.

— Зачем? Если света нет, то это может значить все, чтоугодно — спит, отсутствует.

— Если света нет, но окна открыты — значит,дома, — терпеливо объяснил Алекс. — Он даже зимой приоткрывает, алетом так и вовсе нараспашку.

— Алекс, ты голова! Иди смотри.

Отойдя от подъезда, Алекс задрал голову и стал вглядыватьсяв темноту. Через некоторое время он энергично замахал им руками и быстро пошелобратно.

— Есть, — еще не веря в удачу, прошептала Диана.

— Мне тоже так кажется, — поддержал ее Шургин.

— В кухне и спальне окна открыты, — доложилрадостный Алекс, — можем смело топать.

— Мочь-то можем, но сначала в подъезд бы не мешалопопасть.

— Подождем, пока кто-нибудь выйдет, и все дела.

— Но мы уже минут сорок тут кукуем, а никто не вышел.Ночь на дворе. Собачники еще часа через три проснутся, а может, и позже. Развечто молодежь домой припозднится.