Книга Верность - Рейнбоу Рауэлл

А потом решила, что пора начинать мыслить, как женщина с ребенком, которого нужно защищать.

‹‹Бет – Дженнифер›› Так и знала, что рано или поздно у тебя пробьется материнский инстинкт!

Глава 51

Линкольн перечитывал эту переписку. Не один раз и не два. Больше, чем надо. И с каждым разом внутри у него становилось все тяжелее и тяжелее.

Он пока еще не видел эту девушку. Эту женщину. Но Криса он представлял себе очень живо, и впервые – ну, впервые с того, как это все началось, – выходил из себя от злости.

Линкольна трясло, когда он думал, как нежен Крис с Бет. Как заваривает ей чай и успокаивает. Но так же трясло его, когда он представлял себе, что Крис ее не видит, как будто не рядом, хотя и здесь. Он ужасался, думая, что они уже восемь лет прожили вместе. Ужасался от мысли, что если и заговорит когда-нибудь с Бет, если представится такая возможность, а сам он не загонит себя в угол, то любить она все равно будет другого.

За обедом он так разволновался, что разрешил Дорис съесть свой кусок тыквенного пирога.

– Эта лимонная глазурь – чудо, – похвалила она, – такая кисленькая. Кто бы мог подумать, что тыквенный пирог можно украсить лимонной глазурью? Твоей маме надо ресторан открывать. Где она работает?

– Нигде, – ответил Линкольн.

Насколько ему помнилось, мать никогда не работала. Небольшие деньги платил ей отец Ив, с которым они разошлись задолго до рождения Линкольна. А по образованию она была дипломированным массажистом. И какое-то время серьезно увлекалась этим делом. Бывало, летом она выставляла на блошиный рынок стул и делала массаж всем желающим. У матери, казалось, с деньгами всегда было неплохо. Но Линкольну, пожалуй, нужно было платить хотя бы за квартиру или продукты покупать, особенно теперь, когда мать кормила и Дорис.

– А отец? Он у тебя где работает?

– Не знаю, – ответил Линкольн. – Я его ни разу в жизни не видел.

Дорис поперхнулась пирогом и положила руку ему на плечо. Линкольн очень перепугался, как бы не вошла Бет.

– Бедный ты мальчик… – произнесла Дорис.

– Не так уж это и плохо, – ответил он.

– Не плохо? Да это ужасно – расти без отца!

– Нет, не плохо, – возразил Линкольн, правда не очень уверенно. Откуда ему было знать? – Хорошо было.

Дорис похлопала его несколько раз и убрала руку:

– Неудивительно, что мама тебе готовит.

После обеда Линкольн ушел к себе и постарался подумать об отце. Он и правда ни разу его не видел. А тот, возможно, и не подозревал о существовании Линкольна. Но в конце концов он стал думать о Сэм. Она все время говорила ему: нужно хорошенько продумать эту жизнь без отца.

– Очень романтично, – говорила она ему, когда они сидели в парке на деревянной детской лестнице. – Прямо как Джеймс Дин в фильме «К востоку от рая».

– В «К востоку от рая» у него матери нет. – Фильма Линкольн не видел, но книгу прочитал. Он вообще всего Стейнбека прочитал.

– А в «Бунтаре без идеала»?

– Там, по-моему, у него были родители.

– Это уже подробности, – возразила Сэм. – От Джеймса Дина прямо несло безотцовщиной.

– И что же в ней романтичного? – поинтересовался Линкольн.

– Человек кажется непредсказуемым, как будто грусть может в любой момент изменить личность.

Тогда Линкольн расхохотался, хотя теперь не понимал, что в том разговоре было смешного. Может, он и застрял в этой самой грусти.

– Мама говорит, ты ведешь себя, как ненормальный, – сказала Ив, когда они на следующий день обедали в «Кентукки фрайд чикен» – его выбрала сестра.

– Что значит – как ненормальный?

– Говорит, настроение у тебя все время меняется, худеешь. Подозревает, что ты таблетки для похудения пьешь. Копия Пэтти Дьюк[13]стал, говорит.

– Худею, потому что хожу в спортзал, – ответил Линкольн и отложил в сторону вилку. – Я уже тебе говорил. Перед работой.

– Вообще-то, я и сама могла бы догадаться, – заметила она. – Ты стал хорошо выглядеть. Выпрямился весь. И брюшко твое пивное пропадает.

– Ну, я не пью столько пива, чтобы…

– Это фигура речи, – объяснила она. – Честное слово, ты хорошо выглядишь.

– Спасибо.

– Тогда чего же ведешь себя так глупо?

Линкольн чуть не сказал «нет», но, похоже, это было бесполезно и походило на неправду.

– Не знаю, – вслух произнес он. – Бывает, мне кажется, что я правда счастлив. Ощущаю я себя так, как давно не ощущал. И общаюсь тоже лучше. Устанавливаю связь. Вот заговариваю с новым человеком и понимаю, что это мне уже не так трудно.

Все было так, хотя эти новые люди были совсем не того сорта, с которыми, как надеялась Ив, ему было бы неплохо сойтись.

Дорис.

Джастин и Дена – не совсем новые.

Ночные редакторы – все как один выглядели точно игроки в «Подземелья и драконов», которые ни разу в жизни в «Подземелья и драконов» не играли. Ладно, сойдут за новых. Среди них и девчонки были – не те, которые интересовали Линкольна, но все-таки.

Бет и Дженнифер тоже можно сосчитать. Хотя, конечно, они не в счет.

– Я чувствую себя так, будто наконец со всем разделываюсь, – сказал Линкольн. – Глупо, правда же?

Сестра внимательно вглядывалась ему в лицо.

– Нет, наоборот, – ответила она, – все очень хорошо.

Он кивнул и продолжил:

– Вот только иногда я самому себе кажусь безнадежным. Работа не нравится. А о том, чтобы найти другую, я перестал и думать. Сэм я теперь очень редко вспоминаю, но, наверное, ничего подобного со мной уже не будет. В смысле отношений.

Если бы он сказал такое матери, та ударилась бы в слезы. Но Ив смотрела на Линкольна так, как он смотрел на тех бедолаг, которые объясняли ему, что там случилось у них с компьютером. Он чувствовал: и его вина есть в том, что между бровями у нее залегла морщинка.

– И все-таки, – сказала она, – я думаю, это хорошо.

– Чего хорошего-то?

– Ну, вот ты мне рассказал, сколько всего хорошего у тебя в жизни. За последние полгода значительный прогресс.

– Угу.

– А что, если вместо того, чтобы планировать всю жизнь наперед, ты будешь думать, как к этому хорошему добавлять еще и еще. По чуть-чуть. Пусть эта стопочка хорошего растет себе и растет…

– Консультируешь по вкладам? Персональное обслуживание?

– Совет хороший, подумай.

Линкольн немного помолчал и спросил: