Книга Асцендент. Продолжение истории дивергента - Елизавета Бута
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что-то здесь изменилось. Бетонные стены тоннеля выглядели как и прежде. Что тогда не так? Шум. Нет, не бесконечно правильное бормотание или проекции из браслета Канзы, а настоящий шум. Упоительно настоящий шепот то ли ветра, то ли еще чего-то, созданного природой. Вдалеке показалось нечто странное. Точка, в которую должен сужаться тоннель, была неправильной, чуть расширенной формы. Это значит, что там что-то есть!
Я побежала что есть сил. Наверное, километр, преодолела с такой скоростью, что, пожалуй, сдала бы экзамен в элиту военного сектора. Наконец, я добежала к цели. Груда железа синего цвета. Почему-то этот цвет всегда ассоциировался с чем-то ужасно старым. Кабина обтекаемой формы стояла на какой-то сложной конструкции, прикрепленной к рельсам. То есть это то, что в наших учебниках называлось поездом. Их уже давно не используют. За ним был конец тоннеля. Стена. Просто наглухо заложенная кирпичами стена. В глазах появились слезы досады. Через минут десять сюда придут Канза и Анни. Тогда они узнают, что надежды больше нет. Да, они не сгнили в камере Тортура, они сгниют в тоннеле. Их даже никто не похоронит.
Стоп. Даже из Тортура люди бегут, всегда есть выход. Перед глазами возник тот странный образ, приснившийся на днях. Поезд сюда кто-то пригнал. Не кто-то, а обитатели галереи. Я тут же забралась внутрь. Здесь никого не было. В конце салона, усеянного двухместными лавками противно-серого цвета, показались очертания то ли человека, то ли просто кучи тряпья. Пришлось подойти поближе. Это был человек. Гамори. Вырос в производственном секторе, на третьем уровне. Он был мертв. Его глаза кто-то заботливо закрыл. Гамори был блаженно спокоен. Тут было достаточно холодно, поэтому тело его еще не было обезображено признаками разложения. Сколько он здесь провел? Судя по всему, достаточно долго.
Вдалеке показались две одинокие фигуры. Сейчас Канза и Анни навсегда лишатся надежды. А ведь в этот самый момент Канза мог наливать Агаресу один из лучших своих коктейлей или придумывать новую иллюзию.
Вдруг до меня дошло, что здесь намного светлее. Я даже цвета различить могу. Канзы с его браслетом нет, то есть по идее можно различать лишь очертания предметов, а не цвета. Я стала беспомощно оглядывать стены тоннеля. Есть. Ровно над крышей поезда виднелась тонкая щель, сквозь которую пробивался спасительный солнечный свет. Я полезла на крышу поезда.
– Эй, защитница крысиных прав, помощь не нужна? – весело поинтересовался Канза.
– Еще раз так меня назовешь… – Кроу не дал договорить. Он бесцеремонно пододвинул мою ногу к какой-то планке, на которую можно было встать. Сам Канза легко и непринужденно подтянулся на руках и забрался на крышу, а затем помог Анни.
В проеме то и дело мелькали очертания чужих ног. Канза отодвинул меня и тоже стал пытаться открыть подобие двери. Пришлось спуститься вниз и найти в салоне поезда проволоку. Последний взгляд на упокоенного здесь Гамори, и я снова лезу на крышу. С проволокой дела пошли быстрее. Еще через пять минут нам удалось открыть защелку.
Если бы мы подумали хоть секунду, то ни за что бы не сделали этой глупости. Нужно было подождать ночи и выбраться наружу, когда в щели перестанут мелькать чужие ноги, но мы слишком устали брести по тоннелю, лишенному света. Бесконечно грязные и измученные, я, Канза и Анни счастливо щурились от света заходящего солнца. Вокруг бегали люди. Они были чем-то заняты. Одни тащили какие-то ящики, другие орали. Пятый уровень, сельскохозяйственный сектор, поняла я, заметив татуировку на одном из проносившихся мимо парней. Мы были рядом с производственной базой. Я оглянулась. Сбоку от нас было нечто совершенно нереальное. Бесконечная вода, сливающаяся с линией горизонта. Океан. Ровно по линии, где небо сливалось с водой, шла дуга. Гигантская, чуть изгибающаяся линия в двух местах почти перерезала горизонт.
– Монорельс, – тихо выдохнула Анни.
Люди с ящиками загружали поезд, стоявший как раз над нами. К дороге на горизонте шла длинная, построенная прямо над водой магнитная линия. По ней поезд должен был выехать на свой круг, чтобы развозить необходимые товары. Этот монстр имел мало общего с тем доисторическим монстром, оставшимся внизу.
– О, а все ваши уже здесь! Пойдемте, я вас проведу к вашему отряду. Вы даже не представляете, какая это для нас честь… – я беспомощно обернулась и увидела прямо перед собой мальчика лет десяти. Он смотрел на нас с таким нескрываемым восхищением, что становилось неловко. – Пойдемте, пойдемте. Вы, наверное, устали. Наверно, тоже не привыкли ездить на такие расстояния. Этот побег весь ваш сектор, наверное, на уши поставил… – мальчик не затыкался всю дорогу. Мы с Анни и Канзой то и дело переглядывались, но все-таки шли за ним следом.
Мальчик привел нас к двухэтажному зданию, построенному очень давно, но все-таки отремонтированному. Повсюду стоял неповторимый аромат свежих фруктов и овощей. Последние на сегодня солнечные лучи окрашивали все в потрясающе уютные оттенки оранжевого.
– Что же вы? Обычно военные более решительные и рот всегда мне затыкают на первой же минуте, а вы такие дружелюбные. Или это потому, что вы устали? Ничего. Завтра продолжите поиски… – мальчик говорил бы еще долго, если бы я бесцеремонно не отодвинула его в сторону и не прошла внутрь здания. Канза и Анни проследовали следом.
Из ближайшей к нам комнаты доносились голоса. Андрас и Гасион, я сразу их узнала, но входить не решалась.
– Вы должны были пойти, – тихо и отчетливо проговорил Гасион. Я знала эту интонацию, так Гасион говорил, когда был на грани бешенства. Чем тише и спокойнее голос, тем более он зол. Сейчас его голос был почти шепотом.
– Если бы был хоть какой-то шанс, я бы первым пошел. Там больше трехсот километров. Поезд разбился вдребезги. Ни еды, ни воды у них нет. Повсюду военный сектор. Их окружили. Они умирают. При всем желании, Гасион, они бы никогда не добрались. Это невозможно, – я впервые слышала, чтобы Андрас так много говорил. Обычно он ограничивался двумя-тремя словами, а тут целая речь.
– Извини, мы не знали, что это невозможно, – беспечно заявил Канза, открывая дверь.
Гасион и Андрас застыли в немом оцепенении. В следующие секунды Гасион уже пытался обнять меня, а я привычно вырывалась.
– Почему вы не пошли за нами? – громким и дрожащим от подступающих слез голосом прокричала Анни. Канза тут же сжал ее руку, чтобы та пришла в себя, но Анни еще громче прокричала. – Почему вы не пошли, я спрашиваю?
– Поезд разбился, и… – Андрас явно не знал, что сказать.
– Потому что, – я наконец отпихнула Гасиона, – потому что они считают тебя психованным уродом, Анни. Канзу они практически не знают, ну а мое лицо знает каждая собака в любом из секторов, – отчеканила я, – чего ради рисковать, правда? – Гасиону нечего было сказать. Он просто молча смотрел на меня.
Я как можно быстрее вышла за дверь и двинулась дальше по коридору. Единственное, что мне было нужно, так это душ. В первой же подвернувшейся комнате оказались практически все обитатели галереи. На деревянном столе были разложены горы фруктов. До того как открылась дверь, они над чем-то громко смеялись, судя по всему, над историей Алисы, которая замолчала сразу же, как только скрипнула дверь. Никто и не думал переживать. Ладно из-за меня, или Канзы, или даже Анни, но хотя бы грустить о Гамори, навсегда оставшемся в поезде под землей, они должны были. С грохотом захлопнув дверь, я продолжила поиски душевой. В конце концов, они все-таки увенчались успехом. Тут было несколько кабинок, но все они пустовали. Я мысленно поблагодарила судьбу за то, что здесь никого не оказалось. Куртка Гасиона, которая почти всю дорогу была в руках, отправилась в самый дальний угол комнаты. Одежда буквально прилипла к телу и не хотела сниматься.
