Книга Пират - Лев Брандт

Тогда сизый ударил его наотмашь крылом. Лишенный опоры хвоста, турман не удержался на ногах и свалился на бок в жидкую, черную грязь. Сизый голубь продолжал осыпать его ударами. Застрявший кусок вдруг выскочил из горла турмана. Избитый и грязный, турман поспешил убраться прочь от стаи.

В ненастные дни в камере становилось особенно тоскливо. Маленькое окошечко с тусклыми, давно не мытыми стеклами почти не пропускало света. Арестант бесцельно бродил по камере, потом опустился на жесткий табурет. Прислушался и быстро положил на столик голову. Шорох. Арестант быстро поднял голову. Прямо на него, не мигая, смотрел большой, темный глаз.

Арестант равнодушно зевнул, отвернулся и стал пристально рассматривать стену, потом, не выдержав, покосился на дверь и снова встретился с немигающим глазом.

Арестант сдвинул брови, всем телом повернулся к двери и сам в упор начал смотреть в глазок.

Поединок продолжался с минуту, затем дверь мигнула и бесшумно опустила большое металлическое веко.

Арестант улыбнулся, встал и тихо подошел к окну.

За окном – дождь и редкие хлопья снега.

Там, за окном, в ясные дни видны крыши зареченских построек, но сегодня не разглядеть даже заводских корпусов.

Ничего, кроме тумана, дождя и снега.

Разве изредка промелькнет запоздалый, спешащий к стае голубь и исчезнет в тумане.

Вон там, за стеной тюрьмы, за заводскими корпусами, знакомые улочки, знакомые дома, знакомые лица.

У пустыря деревянный покосившийся домик. Старая, дуплистая верба пытается поддержать его, обхватив длинными ветками.

Крохотный кирпичный сарайчик приютился за домом. Внутри сарайчик завален железным хламом – проржавленные кастрюли, связки ключей, велосипедный насос, примуса и в углу станок – это слесарная мастерская.

В мастерской тесно и полно народу. Здесь же чинит разную рухлядь сам хозяин мастерской – Воробушкин. Он худой, непомерно длинный. Голова у него седая, коротко остриженная. Глубокие продольные морщины на неподвижном лице. Большой, хрящеватый нос и часть лица, обезображенные шрамом, и черные, навыкате, блестящие глаза делают лицо необычайно свирепым. Кажется, что такое лицо придумано нарочно, чтобы пугать детей, но дети со всего Заречья возятся здесь и распоряжаются, как у себя дома.

Арестант знает, что среди этих мальчишек находится и Митька. Он хочет увидеть сына, закрывает глаза и видит только смутные, расплывчатые контуры и – отдельно, порознь – нос, улыбку, волосы, но всего вместе, живого увидеть не удается.

Арестант жмурится, напрягает память и опять видит мастерскую с голубятней на крыше.

Огорченный, он открывает глаза. За окном плотнее туман, и гуще падают хлопья снега, и темно так, что расположенный в двух шагах от него выступ стены едва виден.

Там на карнизе примостилась и жмется к стене небольшая птица непонятной породы и цвета.

Птица сидит, спрятав голову и сжавшись в комок. Только хорошо присмотревшись, арестант различает голубя.

«Но отчего он такой короткий?» – недоумевает арестант. Вот еще один голубенок опустился рядом на выступ. Первый поворачивается к нему, арестант видит, что у голубя нет хвоста, и вспоминает длинные белые перья, плывшие по течению. Арестант торопливо достает кусок черствого тюремного хлеба, крошит его и, приоткрыв, форточку, бросает крошки на подоконник. Дикий голубенок первый увидел руку и отлетел на самый дальний конец карниза.

Турман привык получать корм из рук человека. Он вытянул шею и внимательно следил за рукой.

Еще не успела захлопнуться форточка, как турман уже торопливо глотал хлеб, выбирая самые большие куски. Серый голубенок долго крепился. Он сидел на выступе карниза и, подражая взрослому голубю, предостерегающе трубил носом. Но потом не выдержал, перелетел на подоконник, сел на самый край и, не отрывая от хлеба взгляда, замер на месте.

Когда турман съел весь хлеб, арестант снова открыл форточку и подбросил еще крошек. Турман не улетал. Он только немного отошел в сторону и принялся глотать крошки, уже не дожидаясь, когда захлопнется форточка.

Но теперь он уже не торопился и ел спокойно. Серый голубенок сидел с краю на прежнем месте, и голод в нем боролся со страхом. Когда побеждал голод, он срывался с места, воровато хватал кусок и, пятясь, спешил назад. Арестанту еще несколько раз пришлось подбрасывать корм, пока гости не насытились.

Первым поднялся и улетел турман.

Арестанту не спалось; он ворочался на узкой койке, стараясь заснуть, и не мог.

Любая несбыточная надежда – все же надежда. Она занимает мысли, заставляет сильнее биться сердце и уводит хоть на самое короткое время за пределы тюрьмы.

Судьба голубя занимала арестанта. Он успел убедить себя, что это турман Воробушкина, и воображение набрасывало заманчивую картину: голубь через открытую форточку попадет в камеру.

Арестант скрывает его в углу под кроватью и откармливает хлебом. Потом, в первый солнечный день, выпускает голубя на волю.

Турман, блестя на солнце белыми крыльями, взлетает все выше и выше.

Досужие голубятники видят одинокого голубя и поднимают свои стаи.

Но белый турман летит прямо к своей голубятне и, сложив крылья, падает на крышу мастерской. Под крылом у него крохотная записка. Только несколько слов и фамилия предателя.

Разыгравшуюся фантазию трудно остановить. Арестант уже видит, как между тюрьмой и волей устанавливается связь и тюрьма начинает жить одной жизнью с волей.

Белая небольшая птица каждый день прилетает на подоконник и каждый день возвращается в голубятню.

И толстые стены, огромные замки, крепкие решетки теряют смысл.

Арестанту трудно лежать спокойно. Он оглядывается на дверь и садится на кровати.

Лицо у него совсем молодое, серые глаза блестят, и курчавая, темная бородка выглядит чужой, прицепленной нарочно.

Он смотрит на желтую, облупленную стену, кивает головой, улыбается и не замечает, что, прильнув к двери, внимательный и хмурый глаз уже следит за каждым его движением. Потом на гладкой двери появляется щель, похожая на беззубый рот, и глухой, словно разучившийся говорить голос приказывает: «Спать!» – и щель исчезает.

Арестант вздрагивает, резко поворачивается к двери. Лицо у него стареет и делается злым и неприятным. Одну минуту кажется, что он соскочит с кровати и бросится с кулаками на железную дверь…

Но за дверью не слышно ни малейшего шороха, ни признака жизни, только глаз не мигая смотрит на арестанта.

Стеклышко отражает свет, и глаз тюремщика блестит, как у кошки.

Арестант отворачивается и медленно, нехотя ложится на койку.

Заснул он только перед самым сигналом к подъему. Поднимали задолго до рассвета. От бессонной ночи болела голова, и, как нарочно, в соседней камере что-то приколачивали и громко стучали молотком.