Книга Жизнь Короля - Мария Черняковская

К вечеру поднялся ветер, и Алексу, оказавшемуся в этот момент на улице, запорошило песком глаза, пришлось срочно возвращаться домой. Апартаменты в госпитале уже ожидали знаменитого пациента. Снова неприятные и болезненные процедуры, одинокие ночи. Иногда он просил кого-то из друзей посидеть с ним, пока он не уснёт. После выписки Алекс сразу же улетел в Аризону на концерт.

…Вернувшись с Гаваев, он понял, что срочно сократившийся отпуск – это судьба. И изменить что-то у него не получится. Не хватит силы духа, эх, немного бы пораньше. Вокруг него были люди, которым от него всегда что-то было нужно. От решения покончить со всем раз и навсегда его удерживала только вера. Молитвы уже не приносили облегчения, и всё равно Алекс исступлённо молился в надежде, что его услышат. О книге бывших телохранителей ничего не было слышно, и у него появилась надежда, что Рэд и Сонни передумали мстить.

– Алекс, я устал вытаскивать тебя из всяческих передряг. И да, теперь я могу подтвердить догадки. Я подыскиваю тебе замену. Мне 68 лет, и я не могу балансировать на тонкой проволоке, в ожидании того, что ты одумаешься. Я понимаю, что как прежде уже не будет, но если ты не приведёшь себя в порядок, я отказываюсь устраивать тебе концерты. Ты тонешь сам и тянешь меня за собой. Что же ты молчишь?

– Мне нечего Вам сказать. Я не хочу оправдываться. Вам всегда было плевать на меня, да, Вы сделали меня самым знаменитым певцом, но, согласитесь, Вы тоже неплохо имели с моего успеха. Теперь, когда всё плохо, Вы не хотите дальше вести мои дела. Что ж, логично. Я – товар, такой же, как это.

Он в отчаянии рванул себя за ворот рубашки и медленно встал.

– Прощайте, Полковник!

Алекс вышел из кабинета и прислонился спиной к двери, чтобы перевести дыхание.

– Всё кончено. – промелькнула мысль.

У него уже не было иллюзий по поводу своего будущего.

Вечером в гостиную вошёл Уильям.

– Сынок, мне нужно поговорить с тобой.

– Я слушаю тебя.

– Я разговаривал с Дженсоном…

– И…

– Как бы тебе это сказать?

Он думал, что хуже уже не будет, но отец добил его своими словами:

– Тебе надо составить завещание.

Алексу показалось, что ему послышалось.

– Повтори.

– Ты слышал. Ты болен и, пока не поздно, должен подумать о будущем нас всех.

Жестокость отцовских слов поразила его.

– Господи, папа, ты…

Он не мог ничего сказать. Мир заволокло красной пеленой, исчезли все звуки.

– … ты тоже списываешь меня со счетов, – наконец произнёс Алекс, потирая левую сторону груди.

– Ты же тратишь деньги направо и налево, твои концерты оставляют желать лучшего, – пошёл в наступление Уильям. – ты отдаёшь себе отчёт, что умираешь?

– Может быть, но я всё ещё жив, а вы не даёте мне ни малейшего шанса. Может, уже и похороны заказаны? – горько пошутил Алекс, но на его лице не было и тени улыбки. – Хорошо, я сделаю, как ты хочешь. У тебя всё?

Отец попытался обнять сына, но тот отвернулся от него.

– Не надо, папа. Уходи, я не хочу тебя видеть.

На следующий день в присутствии Чарли и Дженнифер завещание было подписано. Уильям был назначен душеприкажчиком.

– Теперь у Полковника развязаны руки – сказал Алекс Чарли, когда они остались одни.

– Эл, не вини отца, Дженсон и его взял в оборот.

– Знаю, но от этого не легче. Оказалось, что и для отца, я всего лишь источник дохода. Что ж, этого следовало ожидать.

– Алекс, возьми себя в руки, всё ещё можно изменить.

– Нет, Чарли. Ты знаешь, что Бобби умерла?

– Конечно. Мне очень жаль.

– Ещё одной потери я не переживу. Я уже стольких потерял. Я устал хоронить близких и друзей. Лучше я уйду раньше.

– Ты это о чём?

– Да так, мысли вслух. А что, завещание составлено, все успокоились, теперь можно и о вечности подумать.

Чарли обескуражено молчал.

– У меня столько денег, что я могу купить всё, что захочу, мои связи простираются до Белого дома, а я сижу в этом чёртовом поместье, боясь высунуть нос на улицу. Почему я не могу просто наслаждаться жизнью, как другие люди? У меня была семья, были женщины, которые меня любили, но где теперь это всё? Исчезло, растворилось в тумане. Что со мной не так?

– Не знаю, Алекс.

– Вот и я не знаю, жизнь прошла впустую.

– Впустую? – не выдержал Чарли – Ты сделал столько, что тебя не забудут даже через пятьдесят лет после смерти. На тебя равняются молодые музыканты, на твои концерты ходят дети, я видел восхищение в их глазах. Ты – лучший, и останешься таким навсегда.

– Да, конечно, особенно после последних шоу. Я просто хотел дарить людям счастье, свою любовь, но теперь я превратился в карикатуру на самого себя. Недавно я пересматривал «Алоху». Прошло всего лишь четыре года, четыре, ведь это так мало, но за это время от меня ничего не осталось, сдулся, как шарик. У меня есть только мой голос, но на концертах я уже не могу должным образом показать, на что он способен.

– Алекс, что я могу сделать для тебя? Как поддержать?

– Ничего, Чарли, уже слишком поздно. На Гаваях я подумывал что-то изменить, но, приехав домой, понял, что у меня совсем не осталось сил на борьбу. Ладно, что-то я совсем расклеился.

– Тебе надо отдохнуть.

– Да, наверное.

– Не падай духом. Всё ещё может быть хорошо. Да, ты прав. Спасибо, друг, что выслушал мою исповедь. И прости меня.

– За что?

– За то, что вешаю на тебя свои проблемы. Просто само слово «завещание» навевает мрачные мысли. Спокойной ночи, Чарли!

Концерты, концерты… Один за другим…

В Луисвилле Алекс почувствовал себя особенно плохо. В горле першило, поднялась температура, кое-как отыграв программу, он обессилевший вернулся в номер и упал на кровать. Вызвал к себе Ларри.

– Что произошло, Алекс?

– По– моему, я опять заболел.

Ларри положил руку ему на лоб.

– Да ты весь горишь. Надо вызвать врача.

– Подожди, посиди со мной. Я уже выпил лекарство. Сейчас должно стать легче.

Алекс чувствовал, как садится голос. Кашель согнул его пополам. Без сил он откинулся на подушки. Он был на грани потери сознания. Жар усиливался, кости ломило.

Завтра концерт, как же я выйду на сцену?

– У тебя опять пневмония, – утвердительно сказал Ларри.

Голос друга звучал как бы издалека, его лицо расплывалось перед воспалённым взором Алекса. Певец метался в бреду, простыни взмокли от пота. Ларри сидел рядом, не решаясь его покинуть.