Книга Непридуманная история Второй мировой - Александр Никонов

Пожалуй, ни в одной стране не было такого феномена, который случился в СССР после 22 июня 1941 года. Когда на мирно спящие города посыпались немецкие бомбы, рапорта сексотов НКВД отразили гуляющие в народе слухи о том, что это наши, советские самолеты бомбят советские города — для того, чтобы спровоцировать войну с Гитлером.

Советскому человеку это представить себе было легко. Если Сталин убивает и сажает собственных граждан миллионами, то какая ему разница, чем их убивать — пулями в подвалах или бомбами с неба.

Конечно, не все советские люди представляли себе тогда масштабы репрессий. Но ужас перед ними и понимание опасности сболтнуть лишнее было разлито в обществе и воплощалось во фразах типа «прикуси язык, а то сядешь» и сталинских плакатах «Не болтай!». В сталинской империи свободы слова не было. Это значит, что в сталинской империи сажали и казнили за слова. И просто так.

Однажды доблестные чекисты разоблачили в городе Иванове вредительскую группу (ст. 58–10, «антисоветская агитация») на ткацкой фабрике. Эти диверсанты выпускали ткань, в рисунке которой «с помощью лупы можно было рассмотреть фашистскую свастику и японскую каску».

Моя мама при Сталине была совсем молоденькой 16-летней девочкой, работала в Москве на военном предприятии. Ребенок, по сути. Детский труд при товарище Сталине был вообще в большом почете. Жила в бараке, жратвы путной не было, работали по 12 часов. И однажды она проспала. То ли будильник подвел, то ли организм уже ни на что не реагировал. В общем, не услышала. И потому проснулась за 20 минут до начала смены. Пулей вылетела из дому и туфли надевала уже в вагоне метро. А до вагона по эскалатору бежала босиком, зажав в руках обувь.

«Сажали за 30-минутное опоздание в станку, за сломанное по неопытности (или из-за нереальных норм выработки) сверло, за порванную на испытаниях гусеницу нового танка, за то, что родился в «освобожденной» Восточной Польше или Бессарабии, за то, что дальний зарубежный родственник прислал сдуру почтовую открытку, за невыполнение обязательного минимума трудодней», — констатирует Марк Солонин.

За предвоенную семилетку за решеткой побывало более 6 миллионов человек. Советский человек жил в постоянном ожидании тюрьмы. Советский человек жил памятью масштабных карательных операций двадцатых годов. В Советском Союзе люди от голода ели людей. При этом «в тот самый год, когда в Харькове пекли пирожки с человечиной, — пишет тот же автор, — из СССР на экспорт было отправлено 47 тысяч тонн мясомолочных продуктов, 54 тыс. тонн рыбы, страна людоедов экспортировала муку, сахар, колбасы, подсолнечник…»

Только в 1937–38 гг. органами НКВД было расстреляно около 700 тысяч человек и более ста тысяч умерло от пыток во время «следствия» и в лагерях. Но пик арестов пришелся на 1940 год, который стал рекордным по числу осужденных.

Весь этот кровавый абсурд не мог не отразиться на психике нации. Психологически советский человек-истерик был равно готов к совершенно противоположным вещам — и к великому героизму, и к великой подлости. А на макроуровне это воплощалось в том, что одна и та же армия — практически одни и те же люди! — сначала освобождала Венгрию от фашизма, а потом заливала ее кровью венгерского народа. Собранный в управляемую толпу homo sovetikus мог мужественно идти в штыковую. А оставленный без присмотра и чуткого руководства трусливо сдавался, опускал руки, проклиная своих командиров и любимую советскую власть. Без плетки система уже не работала. Орган, который отвечал за самостоятельное действие, был полностью атрофирован.

Многие думают, что 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная Война — ВОВ. Это не так. 22 июня начался ВОД — Великий Отечественный Драп. При крике «Немцы!» солдаты бросали винтовки, танки, минометы, обрезали постромки лошадей, влекущих пушки. И драпали, с ходу перепрыгивая двухметровые заборы.

То состояние подавленности, апатии и паники, охватившее homo sovetikusов, наряженных в солдатскую и офицерскую форму, которое приключилось с Красной армией в июне-июле 1941 года, описано во многих мемуарах. Но лучше всего это состояние передают цифры.

В 1941 году за время панического бегства (перемежаемого эпизодическим сопротивлением) Красная армия потеряла одних только генералов два взвода! Образовался такой дефицит командного состава, что даже Иосиф Грозный, который в начале войны по привычке начал высочайшим повелением казнить своих генералов направо и налево, потом все-таки спохватился и тех, кого уничтожить не успел, стал назначать командовать оставшимися соединениями.

За шесть месяцев 1941 года Красная армия потеряла 73 % танков, 61 % минометов, 70 % противотанковых пушек, 65 % ручных пулеметов, более 6 миллионов единиц стрелкового оружия — винтовок, пистолетов, револьверов, автоматов. Львиная доля всего вооружения не была уничтожена немецкой авиацией и артиллерией. Расчеты показывают, что немцы просто физически не могли повредить такое количество вооружения. Все эти танки, винтовки, пушки были просто-напросто брошены в панике улепетывающими от немцев солдатами и командирами.

А когда немец подошел к Москве, паника прокатилась и по столице. Началось массовое бегство, начались грабежи магазинов и складов…

Не бомбы и не танки, не снаряды и не мины были главным немецким оружием. Главным немецким оружием 1941 года был страх. Паникующие стада красноармейцев немцы брали в плен целыми отарами.

Когда наши окружили под Сталинградом армию Паулюса и в результате взяли в плен 90 тысяч немцев, это было преподнесено как грандиозная победа Красной армии.

Но что тогда сказать об окружении Красной армии под Мелитополем, где немцы взяли в плен 100 тысяч наших солдат? Что сказать об окружении под Уманью, где немцы взяли в плен тоже 100 тысяч наших? Что сказать об окружении под Харьковом, где немцы взяли в плен четверть миллиона наших солдат? Что сказать об окружении под Смоленском, где в немецкий плен угодило 300 тысяч? Что сказать об окружении под Белостоком и Минском, где в плен попали 330 тысяч советских военнослужащих? Что сказать об окружении под Вязьмой, где немцы захватили 600 тысяч красноармейцев? Что сказать об окружении под Киевом, где в немецкий плен попало 665 тысяч наших солдат? Паулюс отдыхает.

Знаете, что напоминает эта циклопическая катастрофа?

Преобразование толпы.

Людям, которые профессионально работают с большими массами народа, известно, что энергия толпы велика и необузданна.

Но легко трансформируема. Согласно законам сохранения, энергия не исчезает бесследно. Если по улице прет экстатичная взбешенная толпа, противиться этой стихии бессмысленно, гигантскую эмоциональную энергию просто так обнулить нельзя. Но зато можно обратить ее знак! Переполюсовать эмоцию толпы. Канализировать. Направить ее энергию в другое русло.

21 августа 1991 года возбужденная победой над ГКЧП толпа собралась штурмовать здание КГБ на Лубянке. Угроза штурма была вполне реальной. И тогда кому-то пришла в голову светлая мысль — поскольку остановить толпу нельзя, нужно перенаправить ее бешеную энергию. В толпу была вброшена идея свалить бронзового истукана — символ коммуно-чекистской власти. Тут же откуда-то появился кран. И толпа вместо того, чтобы громить ненавистное здание КГБ, ища личные дела сексотов, с упоением занялась сносом памятника Дзержинскому.