Книга Загадки римской генеалогии Рюриковичей - Михаил Серяков

Итак, у русов и у ран мы видим абсолютно одинаковое положение дел: полутеократический стиль правления, когда жрецы господствуют над светской властью, беспрепятственный выбор ими любых жертв с помощью гадания (Ибн Руст молчит о гаданиях у русов, но эта черта надежно восстанавливается у киевских русов с помощью других источников — сообщения ПВЛ о выборе с помощью жребия в 983 г. в жертву богу варяга-христианина в Киеве, былины о Садко и известия Константина Багрянородного о гадании русов о жертве на о. Хортице), типичные жертвы — домашние животные и люди. Необходимо отметить, что сам остров Рюген-Руян, известный по всему славянскому Поморью благодаря храму верховному богу западных славян Святовиту, был известен на Руси как остров Буян, сосредоточие максимальной святости в восточнославянских заговоров. Подробно эта тема, равно как и влияние западнославянского жречества на восточнославянское, была рассмотрена мной в исследовании о «Голубиной книге»{323}.

Отметим, что описания полутеократического устройства общества у русов восточных авторов совершенно не соответствуют реалиям скандинавского общества. Говоря о шведах, Адам Бременский отмечает: «Их короли происходят из древнего рода, однако их власть зависит от мнения народа: то, что все одобрят на всеобщем собрании, король должен утвердить…»{324} В схолии к этому месту говорится, что спорные вопросы, относящиеся к частным делам, принято решать жребием, а в общественных делах вопрошать демонов. Однако в этом примечании говорится о варварах вообще и, что достаточно показательно, не отмечается роль жрецов при выяснении воли богов. Поскольку мощного жреческого сословия, способного влиять на решения конунгов, у скандинавов не существовало, то очевидно, что описание соответствующих порядков у русов восточными авторами не может быть к ним отнесено.

Проанализировав сведения различных средневековых источников, Н.С. Трухачев пришел к следующему выводу: «Возможность случайного фонетического сходства между названиями Киевской Руси и Руси прибалтийской, таким образом, устраняется, и мы получаем право объединить восточных и прибалтийских русов в одну этническую группу»{325}. При этом исследователь оговаривается: «То обстоятельство, что отождествление ран и киевских русов производилось в немецких источниках разными способами, показывает, что оно было сознательным актом этнического отождествления, а не случайным заблуждением. Это вовсе не значит, что немецкие источники считают киевских русов выходцами с острова Рюгена: об этом ни в одном из них нет ни малейшего намека»{326}.

Однако тот факт, что западные авторы называют рутенами как жившее на Рюгене славянское племя ран, так и русов из Восточной Европы, равно как и то, что последних они также в ряде случаев именовали ругами, показывает, что как жители Рюгена, так и жители Древнерусского государства воспринимались ими в качестве одного народа. Приведенные Н.С. Трухачевым доказательства можно дополнить еще целым рядом данных. Так, Магдебургские анналы уже под 969 г. называют жителей острова Рюгена русцами (Rusci){327}. Об устойчивости «русского» названия острова красноречиво говорит тот факт, что еще в 1304 г. папа Бенедикт XI обращается к последним славянским князьям Рюгена Вышеславу и Самбору и именует их «знаменитыми мужами, князьями русских (principibus Russianorum)»{328}. Показательно, что еще в XVI в. Рюген у немцев назывался Reussenland{329}. О степени распространенности самоназвания «русы» у жителей острова красноречиво свидетельствует то, что количество современных топонимов с корнем рус- на Рюгене примерно совпадает с количеством названий, образованных от корня руг-: Ruschvitz, Rusewase и Rugard, Rugenhof{330}. К первой группе следует прибавить еще Rusensolt — название бухты у лежащего рядом с Рюгеном маленького островка Ое. Следует также отметить современные названия Wollin и Krakvitz, указывающие на связи с Волином и наличие в островной традиции имени Крака-Крока. В письменных источниках Krakvitz упоминается в 1316 г. в форме Crakevitz, при этом на Рюгене с 1335 г. известен и другой населенный пункт — Krakow. Определенный интерес представляет Bessin, который в 1250 г. известен как Byssin, что напоминает имя Буса в «Слове о полку Игореве». Ruschvitz на Рюгене в 1318 г. упоминался в письменных источниках в форме Ruskevitze{331}. Данное название происходит от славянского Ruskovici, а суффикс -ичи указывает на племенную принадлежность. Другой связанный с русами топоним, Rusewase, известен с 1577 г. Представлена на острове и топонимика, связанная с племенным названием «раны»: с 1532 г. известно название Ranzow; на тесную связь с войной указывают такие названия, как Rattelvitz, происходящее от славянского Ratnovici и известное с 1495 г. Retelitz, происходящее от славянского Ratlici. Несомненный интерес представляет и топоним Rothenkirchen, зафиксированный в 1306 г.{332} Последнее название перекликается как со славянским названием вселенского закона, так и с названием столицы Прибалтийской Руси.

Как видим, остров русов был хорошо известен не только соседним с ним немцам, но даже и на далеком мусульманском Востоке. Тем поразительнее практически полное отсутствие известий о нем в древнерусской письменности. Н.С. Трухачев смог привести лишь один пример, да и то достаточно поздний. В переводе XVII в. на русский язык космографии Меркатора (1512–1594 гг.) Рюген в ней был назван «остров Pycia», а в пояснении добавлено: «Въ древше лета той остров Русия вельми был многолюден и славенъ»{333}. Со времени опубликования его исследования стал известен еще один отечественный источник, упоминающий остров русов. В «Житии Евфросина Псковского», написанном в начале XVI в., о происхождении святого сказано следующее: «Сей убо преподобный отец наш Ефросин родом от великого острова Русии, между севера и запада, в части Афетова, от богохранимого града Пскова»{334}. Сам будущий святой родился около 1386 г. под Псковом и именно в этом же регионе задолго до него родилась княгиня Ольга, о которой «Книга степенная царского родословия», составленная в том же XVI в., говорит, что будущая жена Игоря была «от рода Варяжского». Очевидно, на этой северо-западной окраине Древнерусского государства память о происхождении русов хранилась достаточно долго. Вместе с тем полное отсутствие упоминания об острове русов в древнейших русских летописях красноречиво показывает, что отечественные монахи-летописцы стремились предать полному забвению память об этом оплоте исконной религии своих предков на Варяжском поморье. Однако народная память была в гораздо меньшей степени подвластна христианской цензуре по сравнению с летописными сводами, и там память о священном острове Буяне бережно хранилась на протяжении почти целого тысячелетия.