Книга Роковая женщина - Джеймс Хедли Чейз

— Что ты здесь делаешь? — спросил я негромко.

Я надеялся, что звук моего голоса успокоит его. Фел откинулся на спинку кресла, обхватив голову руками.

— Пошел ты со своими вопросами! Мне надо выбраться отсюда! Мне нужны деньги! Мне нужна машина! Я хочу убраться из этой чертовой берлоги!

— Денег я тебе дам, — сказал я. — Я помогу тебе скрыться и достану машину.

Фел уставился на меня. Он трясся всем телом, но теперь в его глазах появился огонек надежды.

— Еще бы ты отказался! — прохрипел он. — Ты и твои проклятые миллионы! Ты-то не внакладе, верно?

Эти слова были ошибкой. Я начал испытывать к нему жалость, но сказанное им сразу заглушило во мне всякое чувство сострадания.

— Я же обещал, что помогу, — сказал я.

— Как она могла убить этого педика? — спросил он, тупо уставившись на свои грязные руки. — Поганая тварь! Знаешь, как она обошлась со мной, со своим братом? — Фел поднял на меня глаза полные горя. — Мы рванули из этого проклятого места. Ожерелье было у нее. Мы сели в машину и погнали по шоссе как шальные. Она вела. Я крыл ее за стрельбу, но она на меня не взглянула. Я думал, что мы катим в Майами. Я ни во что не вмешивался, а только и мог, что ругаться. Когда мы свернули на дорогу через болото и мангровый лес — знаешь, сразу за городом, она вдруг нажала на тормоза. У меня штаны были мокрые, я все оглядывался, не гонятся ли за нами легавые. Я заорал на нее, чтобы она не останавливалась. Как сейчас ее вижу. — Он снова с силой ударил кулаками по коленям. — Ее чертовы гляделки были вроде ледышек. «Задняя левая камера спустила, — сказала она. — Вылезай и посмотри».

Ну, я вылез и посмотрел. Ладно, пускай я балда, клюну на что угодно. Я и машину обойти не успел, как она, сука, была такова со всеми бриллиантами. Ей было плевать, что будет со мной.

Его голос прервался, и он снова заплакал, раскачиваясь в отчаянии взад и вперед. Я закурил. Я больше не боялся его, хотя и понимал, что он по-прежнему опасен. Если полиция схватит его, он все расскажет. Глядя на него, я принял хладнокровное решение. Нужно заставить его замолчать. Если я хочу обеспечить себе безопасность, иного выхода нет. Я сидел, курил и смотрел на него, пока он скулил и плакал. Его грязь, его вонь, его жалкое малодушие делали его в моих глазах столь же незначительным, как муха на стекле. Часы на здании муниципалитета пробили двенадцать.

— Ты, наверное, проголодался, Фел, — сказал я. — Я принесу тебе что-нибудь поесть.

— Проголодался! Я подыхаю с голоду! И натерпелся же я! Я питался сырой рыбой и крабами в том проклятом болоте. Ты был там когда-нибудь? Это вонючее болото полно змей и крокодилов!

Я позвонил в ресторан и попросил метрдотеля принести ленч.

— Выйди на террасу, Фел, и не показывайся. Он схватил стакан с виски, осушил его, а потом вышел на террасу. Я отнес его стакан на кухню, занятый только одной мыслью: как заставить его молчать? Я сознавал, что обдумываю убийство, но эта мысль не шокировала меня. Если я сумею избавиться от него, а потом и от Реи, то буду в безопасности. Мало того, я смогу наслаждаться всеми благами мира.

Я вернулся в гостиную и сел. За пятнадцать минут, в течение которых я дожидался официанта, у меня в голове начал складываться план. Я считал, что с Фелом будет нетрудно покончить. Другое дело — Рея. Ладно, не все сразу. Появился официант, кативший перед собой сервировочный столик. При виде меня он просиял улыбкой.

— С добрым утром, мистер Карр. Рад снова вас видеть. Мэтр посылает вам бутылку шампанского со своими наилучшими пожеланиями. Шеф сегодня постарался для вас.

Я дал ему на чай два доллара и, когда он ушел, выглянул на террасу, где Фел сидел, прислонясь спиной к балюстраде и подтянув колени к подбородку.

— Иди ешь, — позвал я.

Он протиснулся мимо меня, подошел к столу и уставился на еду, потом сел и начал есть. Он ел как изголодавшаяся свинья, набивая рот едой, проглатывая огромные куски, громко давясь. Меня так замутило от него, что я вышел на террасу и ждал там, пока он закончит. За это время в моем сознании окончательно сформировался план. Я нашел способ отделаться от него раз и навсегда, и при этом без всякого риска. Услышав громкую отрыжку, я решил, что он кончил есть, и вернулся в гостиную. «Бог знает что подумает официант, когда придет за столиком», — подумал я, глядя на завершенную трапезу.

Фел измазал всю скатерть. От обширного выбора сыров ничего не осталось. Корзинка, в которой раньше лежало шесть булочек, опустела. Винные пятна усеивали не только скатерть, но и безукоризненную салфетку, которой был покрыт сервировочный столик. Даже в корзинке с фруктами не осталось ничего. «Не беда, — сказал я себе, — десятидолларовые чаевые все уладят». Я посмотрел на Фела, который раскуривал сигарету.

— Здорово! — сказал он. — И умеете вы жить, жлобы богатые! Лучшей жратвы я в жизни не ел!

— Ты просто проголодался, — сказал я.

— Да. Ты вот сидел здесь себе в этой шикарной хате, а я там в темноте со змеями. Он уставился на меня с ненавистью.

— Ладно, кореш, ты втравил меня в эту кашу, ты и вытащишь. Не то гляди! Если копы меня заметут, я расколюсь! Оба сядем на двадцать распроклятых годочков!

Сам того не зная, он приговаривал себя к смерти.

— Как ты сюда пробрался, Фел? — спросил я. Я сел и закурил.

— Любой пацан сумел бы. Ни черта трудного. Ладно, неважно. Мне нужна машина и деньги.

— Можешь взять мою машину. Она стоит перед домом. Сколько тебе нужно денег? Он с прищуром посмотрел на меня:

— Пятьсот кусков. Я кивнул:

— Столько я наберу. Какие у тебя планы, Фел?

— Я поеду в Ки-Уэст. Там у меня есть кореш, который переправит меня на Кубу. Как буду на месте, пришлю тебе свой адресок. — Он с ухмылкой подмигнул мне, и я понял, что виски оказывает свое действие. — Тогда ты вышлешь мне пятьсот кусков, и это будет окончательный расчет. Когда я получу их, ты обо мне больше не услышишь.

— Но я могу услышать о Рее.

— Это твоя забота. Я говорю за себя. У нее остались камушки, так чего ей тебя доить? У меня ничего нет!

— Где она, Фел?

— Какое тебе дело? Оставь ее в покое. С ней только беды наживешь. Забудь о ней. Она продаст побрякушку и сгинет. Забудь о ней.

Я подлил виски в его стакан. Он ухмыльнулся и, схватив стакан, осушил его.

— Черт! И здорово же вы, ублюдки, живете! Он потянулся за бутылкой и подлил себе еще.

— Моя проклятая сестрица! Ты знаешь что, кореш? Ей наплевать на всех, кроме этого своего хмыря. Вот шпана-то! Вот засранец проклятый! Бьюсь об заклад, что она и сейчас с ним! С этой вонючкой она сразу загорается.

— С моей машиной, Фел, у тебя все пойдет гладко, — сказал я. — Как только стемнеет, после десяти, садись в машину и поезжай.