Книга Кортик - Анатолий Рыбаков

– Это та, что ледяной дом построила, – вставил Генка.

Он хотел еще что-то сказать, но Слава толкнул его ногой, чтобы не мешал.

– Как вы это установили?

– Очень просто. – Миша взял в руки кортик, вынул из ножен клинок. – Прежде всего клейма. Их три: волк, скорпион и лилия. Видите? Так вот. Волк – это клеймо золингенских мастеров в Германии. Такие клинки назывались «волчата». Они изготовлялись до середины шестнадцатого века.

– Есть такая марка оружия, очень знаменитая, – сказал Алексей Иваныч.

– Изображением волка или собаки, – продолжал смелее Миша, – отмечал свои клинки толедский мастер Юлиан дель Рей, Испания.

– Крещеный мавр, – вставил Генка.

– Он жил в конце пятнадцатого века, – продолжал Миша. – Теперь скорпион. Это – клеймо итальянских мастеров из города Милана. Наконец лилия. Клеймо флорентийского мастера…

– Параджини, – подсказал Генка.

– Да, Параджини. Он тоже жил в начале шестнадцатого века. Вот что обозначают эти клейма. Они обозначают мастеров.

– Кто же из них сделал кортик? – спросил Алексей Иваныч.

– Никто, – решительно ответил Миша.

– Почему?

– Потому что во всех книгах, которые мы прочли, написано, что кортики появились только в начале семнадцатого века, а все эти клейма относятся к шестнадцатому веку.

– Логично, – сказал Алексей Иваныч. – Но зачем же, в таком случае, клейма?

Миша пожал плечами:

– Этого мы не знаем.

– Ребята правы, – сказал вдруг военный, взял у Миши клинок и поднес его к свету. По всей длине клинка тянулись едва заметные волнообразные рисунки в виде переплетенных роз. – Это дамасская сталь. Она изготовлялась только на Востоке. Значит, клейма европейских мастеров не имеют к клинку никакого отношения. По-видимому, мастер, изготовивший этот кинжал, хотел показать, что его клинок лучше самых знаменитых. С этой целью он и поставил эти три клейма.

Миша несколько смутился тем, что военный сразу определил то, над чем мальчики трудились столько времени, но решительно продолжал:

– Тогда мы решили познакомиться с образцами кортиков, употреблявшихся в России. Их было три типа. Во-первых, морской, но он четырехгранный, а этот трехгранный. Значит, не подходит. Во-вторых, кортик егерей, но его длина тринадцать вершков, а нашего – только восемь. Значит, тоже не подходит. Наконец, третий – это кортик полковых оружейных мастеров при императрице Анне Иоанновне. Он имел в длину восемь вершков, наш – тоже. Он был трехгранный, наш – тоже. И другие приметы сходятся. Поэтому мы решили, что этот кортик принадлежал какому-то оружейному мастеру времен Анны Иоанновны.

Миша кончил говорить, постоял немного и сел на диван рядом с Генкой и Славой, с волнением ожидая, что скажут Алексей Иваныч и военный.

– Толково, – сказал военный, – что ж, попробуем искать владельца.

Алексей Иваныч взял со стола большую квадратную книгу. На ее плотной обложке Миша прочел заглавие: «Морской сборник. 1916 год».

– Так вот, – сказал Алексей Иваныч, – при взрыве линейного корабля «Императрица Мария» погибло три офицера, носивших имя «Владимир». Иванов – мичман, Терентьев – капитан второго ранга, Неустроев – лейтенант. Встает вопрос: кто из них владелец кортика? Сейчас посмотрим некрологи. – Алексей Иваныч перелистал и пробежал глазами несколько страниц. – Иванов… молодой и прочее… Неустроев… исполнительный… – Алексей Иваныч замолчал, читая про себя, потом медленно проговорил: – А вот интересно, прошу слушать: «Трагическая смерть унесла В. В. Терентьева, выдающегося инженера Российского флота. Его незаурядные способности и глубокие познания, приобретенные под руководством незабвенного П. Н. Подволоцкого, давали ему все основания стать для вооружения флота тем, чем был для вооружения сухопутных войск его знаменитый предок П. И. Терентьев».

– Кажется, попали в точку, – сказал военный. – Есть у вас военная энциклопедия, Алексей Иваныч?

– Петров, – сказал Алексей Иваныч, – сбегай к Софье Павловне и возьми для меня военную энциклопедию Гранат на букву Т.

Генка принес книгу, Алексей Иваныч перелистал ее и сказал:

– Есть. Прошу слушать: «Терентьев, Поликарп Иванович. Родился в 1701 году. Умер в 1784 году. Выдающийся оружейный мастер времен Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны. Служил при фельдмаршале Минихе. Участник сражений при Очакове, Ставучанах и Хотине. Создатель первой конструкции водолазного прибора. Известен как автор фантастического для своего времени проекта подъема фрегата «Трапезунд».

– Вот и пригодился ваш оружейный мастер, – сказал военный.

– Интересное совпадение, – заметил Алексей Иваныч, – упоминаемый в некрологе профессор Военно-морской академии Подволоцкий – дедушка одной из наших учениц.

Мальчики переглянулись. Лелька! Вот здорово!

– Ну, ребята, – сказал военный, – поработали вы на славу. – Он встал. – Кортик, Миша, я пока у тебя возьму. Не беспокойся, придет время – верну. Вижу, что и у тебя какая-то тайна есть. Может быть, скажешь нам?

– Никакой тайны у меня нет, – ответил Миша. – Мы просто хотим открыть секрет кортика.

Военный положил ему руку на плечо:

– Я вам в этом деле помогу. Только дела свои ограничьте библиотекой. Больше ни во что не ввязывайтесь. Вы свое дело сделали. Фамилия моя Свиридов, товарищ Свиридов. Ну, по рукам, что ли? – Он протянул Мише руку, большую и широкую, как у Полевого, и Миша пожал ее.

Глава 60Урок рисования

– Новое дело! – негодовал Генка, спускаясь по лестнице. – Мы достали ножны, провели серьезные исследования, из библиотеки не вылезали, всё выяснили, а теперь, когда остается только клад взять, он у нас ножны забрал!

– Он прав, – сказал Слава, – мы можем все дело испортить.

– До сих пор не портили, – проворчал Генка.

– Мешать мы ему, конечно, не должны, – сказал Миша, – но почему нам не узнать про Терентьева? Этим мы никому не помешаем.

Ребята пришли в класс рисования. Вместо парт здесь табуреты и мольберты. На стенах висят работы лучших художников школы – в большинстве эскизы декораций школьных постановок. Под картинами, на полочках, – «мертвая натура»: статуэтки греческих богов, животных, фрукты из папье-маше. Сегодня рисуют статую «классической лошади».

На уроке рисования весело. Можно сидеть в любой позе, вставать, разговаривать. Преподаватель рисования Борис Федорович Романенко – ребята называют его «Барфед», – среднего роста, плотный, добродушный пожилой украинец с длинными казацкими усами, расхаживал между мольбертами и поправлял работы.

Миша подсел к Леле Подволоцкой.

– Леля, – сказал он, – у меня к тебе есть вопрос.