Книга Полночь в Часовом тупике - Клод Изнер

Эзеб Турвиль искал свою коробку с сигариллами, когда вдруг услышал тихое похрустывание со стороны кучи гравия в глубине тупика. Растерявшись, он отпрянул назад и стал пристально всматриваться во тьму. Вряд ли дама, которая назначила ему свидание, пришла бы так рано. Он повернул голову в сторону бульвара Рошшуар, где царило бурное веселье, затем подошел к четырехэтажному дому, возле которого мерцал тусклый фонарь. Ему показалось, что кто-то стучит во входную дверь изнутри. Жилец не может выйти из дома?

— Вас заперли? — закричал он, но ответа не последовало.

Тишина начала его пугать, и он протянул руку к засову. Ровно в этот момент стук возобновился, превратился в непрерывный долбеж, который также неожиданно прекратился.

В привратницкой света не было, но в коридоре трепетал свет от слабенькой газовой лампы. Стеклянная дверь, ведущая на лестницу, была приоткрыта. На облупившихся стенах отражался сложный силуэт какой-то конструкции. Эзеб понял, что это тень железной платформы.

В глубине тупика раздался жуткий грохот, сопровождаемый потоком ругательств. Эзеб выскочил из парадного и устремился туда. Человек, большой и неуклюжий, как медведь, сидел на холмике и глядел на осколки разбитого стекла.

— Проклятие! Адский потрох! Полпинты славного напитка, достойного Прусского короля! Все этот проклятый мешок и кретинский бычий шампунь, у меня же не три руки, в конце концов, упустил, вот незадача!

Кода Эзеб подошел поближе к этому странному гражданину, он уже завалился на спину и лежал без движения. От его засаленного плаща поднимался тяжелый дух дешевого пойла. Красная одутловатая физиономия незнакомца тонула во взъерошенной бороде. По всей видимости, он был пьян в стельку.

В порыве гнева Эзеб встряхнул неподвижное тело. Нет, проще полено разбудить. Он обыскал карманы пьянчуги, пальцы нащупали холодный металлический предмет. Нож. Слава богу, закрытый. Не выпуская нож из рук, Эзеб обошел вокруг лежащего тела. Уже почти полночь, это чучело может испортить его свидание! Вообще, не самая лучшая идея позвать его в эту трущобу. Не посмеялась ли над ним очаровательная хромоножка? Эх, ну и не везет ему! Горькая ирония быстро перешла в праведный гнев. Эзеб пнул ногой пьяницу, который только и пробурчал что-то невнятное.

— Ты уберешься, наконец, отсюда, пьяная морда?

Эзеб замолотил кулаками по рукам и могучей груди спящего.

— Чаво? Что ты тут жужжишь, комар?

— Немедленно идите пить ваш алкоголь в другое место! Я жду даму, а вы мне здесь картину портите, — взвился Эзеб и, подхватив пьянчугу под мышки, поволок его и привалил к стенке.

От этих передвижений человек немного пришел в себя. Он посмотрел на Эзеба и прорычал:

— Не вздумай стырить баклажки Барнава, проклятие, это мой винный погреб!

Эзеб предусмотрительно отодвинулся, тип явно впал в ярость. Тут Луи Барнав заметил, что находится у незнакомца в руке.

— Это мое шильце, ей-богу! Ты спер мое шило, земляной червь! А ну верни!

Грозно сдвинув брови, старикан стал медленно подниматься, тыча в Эзеба обвиняющим перстом. Тот, не на шутку перепугавшись, отдал нож. Уходя, Барнав вцепился ему в запястье.

— Что, я здесь вид порчу, да? Ну и пейзажик, скажу я вам! Руины, кишащие крысами, и на это скоро станет похож весь ваш проклятущий Париж, и вся Франция, и весь мир в придачу! Но внутри, в глубине, под оболочкой мира, если ты понимаешь, о чем я, все уже прогнило насквозь! И твоя потаскушка тоже прогнила!

— Это не… Это девушка из хорошей семьи.

Луи Барнав смачно харкнул на ботинки Эзеба.

— Угу, а я Римский папа. Подвиньтесь, мсье, я освобождаю вас от своего не самого блестящего общества. И кстати, я грамотный человек, книги разные читал! И я не презираю несчастных, раздавленных безжалостным колесом Фортуны!

Он вывернул запястье Эзеба, тот зашатался, а жуткий старик неверным шагом направился прочь из тупика и растворился во тьме.

Несколько секунд спустя, еще под воздействием шока, Эзеб услышал какое-то всхлипывание, вроде как плач, который несся из того самого парадного четырехэтажного дома. Он помедлил несколько мгновений, прежде чем решиться вновь туда зайти. На этот раз в вестибюле света не было, лампа потухла. Он на ощупь двинулся к двери на лестницу и различил фигуру, скорчившуюся на нижних ступеньках.

— Вы кто? Вам плохо? — прошептал он.

Фигура выпрямилась и двинулась ему навстречу, в руке у нее был какой-то предмет цилиндрической формы, похожий на дубинку. Вдруг палка распалась на две части, и в одной из них сверкнуло заточенное лезвие. Эзеб едва успел увидеть этот блеск и услышать, как глухой голос произносит:

— Настало время отправиться в последний путь.

Глава тринадцатая

Среда, 8 ноября

Раковина устрицы, стуча, как кастаньета, летела по тротуару, уносимая холодным дыханием ветра. Топот тяжелых копыт першерона гулко отдавался в тишине, ему вторил скрип колес телеги, доверху груженной досками, но ничто при этом не нарушало покой кучера, дремавшего на козлах, он лишь вяло шевелил повисшими вожжами. Водонос тащил в сторону Холма коромысло с двумя бряцающими ведрами, сгибаясь под весом своей ноши. Торговка яблоками, стекольщик, дворник небрежно здоровались друг с другом, каждый думал о том, как бы заколотить деньжат, но при этом не работать. Ученик булочника, руки в карманы, показывал язык разносчику, нагруженному брелоками с изображением собора, открытками и четками. Оба вслед за этим едва улизнули от фонтана воды из шланга городского поливальщика. Город медленно выплывал из забытья и пытался разогреть застывшие вены, запуская в них точильщиков; их крики и лязганье ножей о точильный круг разгоняли по углам призраки ночи.

До конца еще не проснувшись, Илер Люнель открывал ставни, закрывающие витрины бакалеи вдовы Фулон, и тут у него зачесалось в бороде. Несмотря на боль, появившуюся в крестце, он все-таки выпрямился и заметил на мостовой неумелый рисунок — повешенный на перекладине и надпись белым мелом:

У сердца моего нет времени отмеривать без счета меру времени. Тотальная ликвидация.

Он ворвался в магазин, где хозяйка и Колетт Роман заканчивали складывать товары, которые на заре завезли в магазин.

— Мадам Фу… Мадам Фу… лон! — проблеял он. — Там еще одна!

— Кто еще одна? — строго спросила хозяйка.

— Еще одна угроза!

— Боже правый! — завопила бакалейщица. — Это сам дьявол во плоти преследует меня! Колетт, принесите скорее мои соли! Я сейчас в обморок упаду!

Колетт помчалась за флаконом с водкой, спрятанным под кассой. Мадам Фулон резко выпила глоток, утерла губы обшлагом рукава и заорала:

— Сотрите немедленно эту пакость! Но прежде перепишите надпись, я хочу, чтобы полиция поняла, что меня преследует какой-то свихнутый!