Книга Ты меня заворожил - Мэри Хиггинс Кларк

Регина помнила, как стояла там, онемев и не в силах испытывать какие-либо эмоции, как потом протянула руку за запиской и отшпилила ее от тела, тяжело качнувшегося от ее прикосновения, прочитала то, что было там написано, и в шоке сунула письмо в карман.

В этой записке ее отец сознавался, что у него был роман с Бетси, и горько в этом раскаивался.

Бетси сказала ему, что акции хеджевого фонда, основанного Робом, вот-вот взлетят в цене, и посоветовала вложить туда все средства. Даже тогда, в возрасте пятнадцати лет, Регина была уверена, что Бетси сделала это по указанию Пауэлла.

«Я не могла допустить, чтобы моя мать увидела эту записку, – думала сейчас Регина. – Это разбило бы ей сердце, а я знала, что смерть папы и так причинит ей слишком много боли. Моя мать презирала Бетси Пауэлл. Она знала, насколько та лжива. И теперь кто-то заполучил это письмо… Наверняка это Джош – он весь день ошивается здесь, помогая Джейн. Что я могу сделать? – спросила она себя. – Что я могу сделать?»

В этот момент Джош вошел в комнату с подносом в руках, намереваясь убрать со стола. Он огляделся по сторонам, чтобы удостовериться, что они одни.

– Мы можем поговорить, Регина? – спросил он. – Должен сказать, вам нужно было последовать совету сына и сжечь предсмертную записку вашего отца. Я много об этом думал. Ни у кого не было более сильного мотива убить Бетси Пауэлл, чем у вас. Вы с этим согласны? И не думаете ли вы, что четверть миллиона долларов, которую вы получите от мистера Роба, слишком маленькая сумма, дабы гарантировать, что никто и никогда не увидит это письмо и не услышит эту запись?

Регина ничего не смогла ответить. На ее лице застыло выражение ужаса и самообвинения, а ее глаза смотрели куда-то мимо Джоша – на труп отца, облаченный в аккуратную одежду и покачивающийся на веревке, затянутой вокруг его шеи.

55

После интервью с Алексом Бакли Клэр, словно повинуясь инстинкту, быстрым шагом поднялась на второй этаж, в свою прежнюю спальню.

Женщина знала, что интервью прошло не особо хорошо. Она отрепетировала свои ответы на вопросы о вечеринке, о том, как они вместе сидели в комнате для отдыха после того, как праздник завершился, и о том, как на следующий день, рано утром, они все вбежали в комнату ее матери.

Было достаточно просто вспомнить тот ужасный момент: Роб на полу содрогается от боли, руки его залиты кофе, и кожа на них уже покраснела и вздулась пузырями ожогов. Джейн кричит: «Бетси, Бетси!» – и сжимает в руках подушку, которой была задушена мать Клэр. Волосы, выглядевшие столь великолепно, когда Бетси желала девушкам доброй ночи, в свете раннего утра кажутся неправдоподобно-желтыми, а сияющая кожа умершей посерела и покрылась пятнами.

«И я была рада, – думала Клэр. – Я была напугана, но рада. Всё, о чем я могла думать тогда, – это о том, что теперь я свободна и могу покинуть этот дом. И я его покинула в день похорон. Я переехала в ту маленькую квартирку, где стала жить вместе с Региной и ее матерью. Я спала на диване в гостиной. Там повсюду были фотографии отца Регины. Ее мать была так добра ко мне, хотя они потеряли все из-за того, что ее муж вложился в хеджевый фонд Роберта Пауэлла».

Клэр вспоминала подслушанный разговор между Бетси и Робом – они шутили над тем, что Эрик, отец Регины, оказался таким доверчивым. «Помни, Бетси, мне не нравится, когда ты так делаешь. Однако это было необходимо. Или он, или мы».

И ее мать ответила: «Пусть лучше разорится он, чем мы» – и рассмеялась.

«Ночами я лежала на том диване и думала о том, что если бы не моя мать и отчим, Эрик мог бы остаться в живых, и они остались бы в том прекрасном доме у пролива. А если вспомнить про Элисон? Она так старалась, чтобы заслужить стипендию, и потеряла ее ради того, чтобы моя мать могла вступить в какой-то там клуб…»

Клэр покачала головой. Она стояла у окна, глядя на обширный задний двор поместья. Фургоны телевизионщиков были припаркованы у левого угла дома, на скамье возле бассейна сидели Элисон и Род, но все равно пейзаж, который она видела отсюда, казался нарисованным.

Потом она заметила некое движение. Дверь купальни открылась, и оттуда показалась коренастая фигура мужчины, который в последние несколько дней присматривал за порядком в саду.

Его присутствие нарушило ощущение спокойствия, и Клэр отчего-то вздрогнула. И тут же услышала щелчок – это открылась дверь ее спальни.

На пороге, улыбаясь, стоял Роберт Пауэлл.

– Я могу чем-нибудь тебе помочь, Клэр? – с улыбкой спросил он.

56

В ночь с понедельника на вторник начальнику полиции Эду Пенну спалось плохо. Ощущение необходимости действовать, передавшееся ему от Лео Фэрли, наполнило краткие часы его отдыха тревогой и неприятными предчувствиями. Сны ему снились странные. Кому-то грозила опасность. Он не знал, кому. Он был в большом пустом доме, с пистолетом в руке, и обыскивал комнату за комнатой. Он слышал чьи-то шаги, но не мог понять, откуда они доносятся.

В четыре часа утра Пенн проснулся, да так и не смог уснуть снова.

Он понимал беспокойство Лео: двадцать лет спустя шесть человек, представляющих потенциальную опасность, снова собрались вместе. Пенн не сомневался, что кто-то из этих шести – Пауэлл, его экономка, дочь Бетси или одна из трех ее подруг – убил Бетси Пауэлл.

Конечно, дверь из комнаты отдыха во внутренний двор была открыта. И что с того? Конечно, в толпе гостей мог затесаться посторонний.

А мог и не затесаться.

Эд заметил одну деталь: когда в то утро он прибыл на место трагедии, ни от одной из девушек, включая дочь Бетси, не исходило ощущение подлинного горя из-за смерти женщины. А экономка все время умоляла позволить ей поехать в больницу и повидать «мистера Роба».

«Потом она осознала, как это выглядит, и захлопнула рот», – подумал Пенн.

Пауэлл? Немногие люди станут намеренно подвергаться такой пытке – получить ожоги третьей степени на руках. Пролитый кофе мог быть прикрытием, однако неясно, какие мотивы для преступления могли быть у Пауэлла.

Экономка? Вполне возможно. Интересно, что все четыре девушки в один голос указывали – она сжимала в руках подушку и кричала: «Бетси, Бетси!»

Конечно, первое побуждение сорвать с лица Бетси Пауэлл подушку было вполне понятным, но крик Джейн «Бетси, Бетси!» – это другое дело. Эд Пенн узнал, что когда Бетси вышла замуж за Роберта Николаса Пауэлла и наняла экономкой свою подругу Джейн, то дала указание именовать себя не иначе как «миссис Пауэлл».

Неужели Джейн пылала негодованием все девять лет, что провела в услужении у бывшей подруги?

Этот тип – садовник? На него в полиции не было никаких сведений. Возможно, он держится особняком просто из-за дурацкого имени. Какой матери хватит ума назвать сына Бруно при фамилии Хоффа, если вспомнить, что дело Линдберга все еще не сходит с газетных передовиц?[6]