Книга Реальный репортер. Почему нас этому не учат на журфаке?! - Дмитрий Соколов-Митрич

Фактор Энгельса

В приемную, а затем в кабинет главы города Саратова Олега Грищенко заходишь как в другой мир. Интерьер поражает кремлевской роскошью: стены и мебель сделаны из массива какого-то неимоверно благородного дерева. Высочайшие потолки, гробовая звукоизоляция, сенсорный монитор компьютера. Позже меня дезинформируют, причем сразу из нескольких источников, что одна только мебель в этом кабинете стоила городскому бюджету восемь миллионов рублей, а на отделку втихаря сбрасывались МУПы.

Олег Васильевич – человек простой и положительный. Его можно легко найти в Интернете, на своем юзерпике он радует посетителей здоровым голым торсом и бодрой улыбкой. Свою карьеру Грищенко начинал приемщиком стеклотары, потом работал пожарным, а затем женился на дочери директора шарикоподшипникового завода и резко рванул вверх. Бедственное положение Саратова он признает и объясняет его двумя причинами: первая – мало денег; вторая – наломал дров глава администрации Вячеслав Сомов, которого два года назад ему навязали и только теперь наконец-то сняли. На вопрос, кто навязал и зачем, Грищенко мнется и предлагает не углубляться в политику. Впрочем, в нее мы все же углубимся чуть позже.

– На днях сити-менеджером назначен мой единомышленник Алексей Прокопенко, – говорит градоначальник. – У нас с ним прочный тандем, и теперь все будет по-другому.

Позже я узнаю, что за последние пять лет этих тандемов у Грищенко было целых четыре и каждый раз на старте он говорил примерно то же самое. Впрочем, с очередным сити-менеджером Алексеем Прокопенко многие влиятельные в городе люди действительно связывают некоторые надежды. Во всяком случае, говорят, ему не откажешь в комиссарском задоре, который на первых порах может дать некоторые плоды.

Разговор с Олегом Васильевичем получается длинным, но скучным. От принципиальных вопросов он уходит, а на второстепенные отвечает многословно и бессодержательно. Он плохо знает цифры, местами откровенно плавает. Например, когда я спрашиваю, как дел а на второй Гусельской улице, он честно отвечает, что первый раз о ней слышит. Это очень странно, поскольку ужасы второй Гусельской прогремели недавно на всю страну по федеральным телеканалам. Жители этой улицы уже десять лет обитают в своих многоквартирных домах, как в пещерах, – без водопровода, канализации и отопления.

– А дороги расширять не пора? – задаю более простой вопрос.

– А есть ли смысл?

– Так ведь пробки.

– А где их нет? Вы в Москве сами живете?

– В Москве с этим тоже катастрофа.

– Будут деньги – будем строить дороги. С нынешним финансированием ни о какой реализации генплана даже думать не приходится.

«Дайте денег!» – это, пожалуй, единственная стратегия Олега Грищенко. Этот лозунг он произносит так часто, что к нему уже мало кто всерьез прислушивается. Особенно с тех пор, как на другом берегу Волги рванул город Энгельс. Рванул – в смысле вперед. И у этого чуда есть одна печальная для Грищенко деталь: денег в бюджете города-спутника на душу населения значительно меньше, чем в Саратове.

Как только переезжаешь по мосту через Волгу, на дороге появляется разметка, на земле – газоны, на столбах, скамейках и домах – свежая краска, в воздухе минимум пыли, кругом новостройки. Всем своим видом Энгельс демонстрирует, что он в тонусе.

У местного градоначальника Михаила Лысенко, говорят, темное прошлое. В это легко поверить: опыт силового бизнеса начала девяностых годов накладывает на лицо неизгладимый отпечаток. Лысенко не скрывает, что шесть лет назад пришел во власть, чтобы спасти своей бизнес, когда местные чиновники начали кусать его за самые лакомые куски. Он не играет со мной в государственного ханжу, предельно откровенен, легко признается, что живет не на одну зарплату. В дальнейшем мне не раз придется сталкиваться в здешних влиятельных коридорах с такой логикой: разница между хорошим и плохим градоначальником вовсе не в том, что один честный, а другой нет. Разница в том, что хороший глава города имеет такой бизнес, который косвенно заинтересован в развитии этого города. А плохой либо вообще не имеет бизнеса – тогда его бизнесом станет власть, либо занимается тем, что тупо обналичивает административный ресурс через подставные фирмы.

– Когда я шесть лет назад сюда пришел, бюджет Энгельса был шестьсот миллионов, сейчас – два с половиной миллиарда, – Лысенко выдает любые цифры, даже не напрягая кожу на лбу. – Тогда город строил тридцать – сорок тысяч квадратных метров жилья в год, сегодня – двести двадцать. По инвестициям на душу населения мы уступаем только Балакову. Рождаемость растет, смертность падает, население увеличивается на десять тысяч в год.

– Говорят, раньше здесь было примерно то же самое, что сегодня в Саратове. Как вам удалось сломить прежнюю систему управления?

– А тут и переламывать было нечего. Никакой системы просто не было. Не существовало даже признаков учета и контроля. Первое, что надо было сделать, – это овладеть информацией. Мы ввели компьютеризацию, сделали общую информационную систему, появилась возможность вытащить всех из тени. Эффект – миллиард рублей в местный бюджет. Пришли деньги – появилась возможность экономить, то есть тратить их осмысленно, с учетом долгосрочного эффекта. Взять, к примеру, минувшую зиму. На том берегу транспортный коллапс, а у нас все в порядке. Хотя снегоуборочной техники в Энгельсе не больше, чем в Саратове. Просто это правильная техника. Дорогая, но эффективная. Которая с годами себя окупает. Или вот столбы и поребрики, которые по советской традиции каждый год белят побелкой. Дождь прошел – они уже серые. Подсчитали: невыгодно. Что сделали? Отмыли, почистили и покрасили дорогой хорошей краской. После этого они стоят два-три сезона, достаточно их только струей воды споласкивать. Стрижка деревьев – еще одна бездна в любом муниципальном бюджете. Ветки потом грузят в машины и отправляют на свалку. Сколько воздуха при этом возит каждая машина? А мы просто потратились на аппарат по измельчению древесины, рубим эти ветки в стружку и продаем. Там, где ездили пять машин, теперь ездит одна. Никакого чуда, элементарные управленческие действия.

– Но сколько мозгов нужно перекроить, чтобы добиться этой элементарности?

– Низшее звено само перестраивается, а на ключевые посты надо просто грамотно подбирать людей. Невзирая на родство, знакомство, кумовство. Под конкретные задачи. Я исповедую такой принцип: нужно профессионалов делать своими, а не своих – профессионалами. И как только люди поставленную задачу выполнили – брать других, под другую задачу.

– Саратов надо спасать теми же мерами?

– Боюсь, что спасать Саратов уже поздно, точка невозврата пройдена. Это рассыпающаяся мозаика.

– Он обречен?

– Нет, просто нужны меры, на которые местное сообщество не способно. Что-то вроде прямого президентского правления. Там в один водоканал надо вкладывать больше миллиарда. Таких денег у города нет, а привлечь инвестора в инфраструктурные проекты местная власть не способна. Но без этих вложений нет смысла строить, например, дороги, потому что завтра прорвет трубу и ты сам будешь эту дорогу разрушать. Или взять, к примеру, теплоснабжение. Оно там распродано по кускам кому попало, причем каждая структура нацелена только на выкачивание денег. То же самое в коммуналке: за управляющими компаниями стоят аффилированные структуры местных чиновников. А аварийный фонд – это и вовсе тупик, тут даже я не знаю, что делать. И так во всем, система неуправляема. Как они дошли до жизни такой? Просто за долгие годы местная элита – политическая, бизнесовая, культурная – приобрела свойства, несовместимые с жизнью. И дело тут уже не в Олеге Грищенко или Леше Прокопенко. Даже я не взялся бы сегодня за этот город.