Книга Как Малая Русь стала польской окраиной - Александр Широкорад

Случайное и нечастое употребление грамоты не способствовало выявлению специфических черт латинской или русской письменности Литвы. Никакой нужды в составлении актов на литовском языке в таких обстоятельствах, конечно, не возникало»[115].

Как видим, профессору лгать об очевидных вещах неудобно, и он пытается уравновесить использование русское языка и письма в Великом княжестве Литовском использованием немецкого и польского языков. Если говорить о дипломатических сношениях, то это соответствует действительности. Но понятно, что ни о каком использовании немецкого и польского языков, равно как и латиницы в Смоленске, Чернигове, Киеве и других русских городах, и речи быть не могло. Таким образом, 99% деловой документации Великого княжества Литовского писалось на русском языке (русской «мове»).

Увы, с чем соглашаются литовцы, бурно опровергают белорусские националисты. Мол, в Великом княжестве Литовском жили в основном... литвины и небольшой процент собственно литовцев. Ну а литвины — это древний народ, живший много тысячелетий в пределах современно Беларуси. Правда, некоторые националисты считают, что и в Смоленской области жили литвины, и посему Смоленская область также должна отойти к Великой Беларуси.

Вообще литвины — это полнейший аналог укров, у которых они оспаривают изобретение колеса, постройку Ноева ковчега и т.п.

Щедро финансируемое Западом, движение «литвинов» в Беларуси ширится. При этом возникают различные течения. Так, некоторые персонажи считают литвинами всех этнических белорусов, зато другие считают, что «литвины» проживают лишь в западных областях Белоруссии, а на востоке живут замаскированные злыдни-москали, а главный атаман у них — батька Лукашенко. Эти персонажи слово «белорус» воспринимают не иначе, как «неполноценный рус».

В 2000 г. в городке Новогрудке 25 «литвинских комиссаров» в местной пивной подписали «Акт объявления существования литвинской нации»[116]. «Комиссары» решили создать литвинский язык, естественно, с использованием латиницы, а не кириллицы, и требовать национальной независимости Литвинского государства.

Почему Запад поддерживает националистов? Неужели там кто-то верит в укров и литвинов? На это давным-давно ответил Александр Сергеевич Пушкин:

...ни король, ни папа, ни вельможи

Не думают о правде слов моих.

Димитрий я иль нет — что им за дело?

Но я предлог раздоров и войны.

(«Борис Годунов»)

Чтобы свергнуть Лукашенко и напакостить России, Запад будет поддерживать и укров, и литвинов, да хоть чертей рогатых!

Замечу, что националисты пригревались и ранее недальновидным советским руководством. Вот, к примеру, рассмотрим статью А.И. Журавского «Деловая письменность в системе старобелорусского литературного языка» (Восточнославянское и общее языкознание. М., 1978. С. 185-191)[117].

Уже известный нам академик Ф.П. Филин выдумал так называемый западнорусский язык XIV—XVI вв. Ну а Журавский считает, что сей язык «в своей деловой разновидности был государственным языком литовской, молдавской и валашской держав. В белорусском историческом языкознании традиционным стало мнение, что в письменности Великого княжества Литовского использовался язык на белорусской диалектной основе».

Обратимся к аргументации Журавского и норвежского слависта X. Станга: «Тщательно изучив язык грамот важнейших канцелярий Великого княжества Литовского, исследователь (т. е. Станг) пришел к выводу, что первоначально здесь существовало несколько типов актового языка, отличающихся друг от друга некоторыми, преимущественно орфографическими и грамматическими особенностями. В северных областях Полоцка — Витебска — Смоленска употреблялась языковая форма, характеризующаяся цоканьем, смешением е и i, связкой есме в составе перфекта и некоторыми другими особенностями. Таких черт нет в документах, исходящих из канцелярии Витовта. Язык документов Витовта сближается с языком южных (украинских) канцелярий, но полностью не совпадает с ним. Среди грамот короля Казимира южноволынский тип играет уже незначительную роль, большая часть его грамот принадлежит к северноволынскому или южнобелорусскому типу, но основное количество грамот этого времени происходит из белорусских областей, в которых е и ять совпадали во всех позициях. Во времена короля Александра канцелярский язык становится более стабильным, он достигает прочной, устойчивой формы, которая отражается и в других памятниках того времени. Позже, при короле Сигизмунде Августе, южный тип актового языка исчезает полностью. Канцелярский язык Великого княжества Литовского в это время выступает как язык белорусский, который находится в наиболее близком отношении к белорусским говорам около Вильно. В этом языке постепенно растворился и полоцкий тип актового языка, который раньше выступал в виде самостоятельной формы».

Почитайте сие внимательней. Что, здесь идет речь о разных языках? Или о говорах и сленгах при отсутствии жестко установленной грамматики? Возьмем сейчас документы Смоленска, Астрахани и Владивостока, и при желании всегда можно найти особенности такого же уровня и заявить о существовании в РФ смоленского, астраханского и владивостокского языков.

«Самостийники» не понимают анекдотичности своих утверждений. Что же получается? Объезжает, к примеру, великий князь литовский свои владения, и в Минске ему приходится разговаривать по-белорусски, в Вязьме — по-русски, а в Киеве — по-украински?

Впрочем, с некоторыми частями статьи Журавского можно согласиться. Так, например, «выступление белорусского языка в роли государственного в Великом княжестве Литовском повлекло за собой появление разнообразных документов общегосударственного и местного значения типа договорных, жалованных, клятвенных, купчих, меновых и присяжных грамот, политических и торговых договоров. В середине XV в. деловая письменность в Великом княжестве Литовском обогащается новыми жанрами в виде судебников, статутов и других юридических кодексов. С конца этого столетия в практику общественной жизни вошли так называемые земские книги — собрания официальных документов о дарованиях и продаже различных владений.

Созданные в конце XIV — начале XV в. в великокняжеской канцелярии актовые книги явились основой большого исторического архива, известного под названием Литовская метрика. В состав метрики входят разнообразные по форме и содержанию документы, выдававшиеся королями, сеймами и правительственными лицами или же поступавшие к ним от правительств зарубежных стран, от местных служебных и частных лиц. В полном своем виде метрика имела свыше 550 томов и содержала материалы XIV—XVIII вв., причем документы от XIV до начала XVII в. в большинстве написаны на белорусском языке, позднейшие — на польском и латинском.