Книга От Заполярья до Венгрии. Записки двадцатичетырехлетнего подполковника 1941-1945 - Петр Боград

Таких смельчаков в дивизии было немало, и солдат 715-го стрелкового полка – фамилию уже не помню – получил-таки за этот подвиг орден Красного Знамени.

В ходе боев в междуречье мы узнали о захвате нашими войсками Вены и об успешных боевых действиях наших войск на берлинском направлении.

В двадцатых числах апреля дивизия получила задачу сдать участок войскам 1-й Болгарской армии, переправиться на северный берег реки Мур и перейти к обороне на участке протяженностью 20–25 километров, фронтом на юг, вдоль реки Мур. В ходе выполнения этой задачи противник атаковал части болгарской армии и несколько потеснил их (примерно на 5–6 километров), однако принятыми мерами немцы были остановлены, и части болгарской армии также перешли к обороне в междуречье Дравы и Мур.

К этому времени к нам в дивизию был назначен новый дивизионный инженер, майор (фамилию не помню). С первой встречи я понял, кого мы потеряли. Николай Огарков был большой друг, человек с большой буквы, взаимоотношения у нас сложились самые теплые и братские. Все делили и радость и горе – все, все. Не скрою, из-за молодости, может быть, ершистости, а порой и невоспитанности своей я иногда допускал несправедливость к товарищам. Но хорошо помню, что это было не по злобе, а скорее из-за недостаточной воспитанности и культуры. Но так сильно я почувствовал горечь расставания только тогда, когда вместо него прибыл другой – я бы сказал, распущенный, неумный, безграмотный офицер, который никого ни в чем не обижал, но и ничего не делал, только много пил и развратничал.

Душа болела, я очень грустил, но вместе с тем попытался найти Н. В. Где он? Как он? В каком госпитале? Об этом я узнавал через начсандива, полковника медицинской службы Яши Темникова. Встретились мы с Н. В. уже потом, после войны – осенью 1945 го да в Москве. И казалось – больше никогда не расстанемся, но жизнь сложила все по-своему, не виделись мы после войны более 20 лет.

Заняв оборону по реке Мур и расположив штаб дивизии в санпункте Одранцы (Югославия), мы срочно приступили к инженерному оборудованию местности.

В конце апреля вышел из строя новый командир 596-го стрелкового полка, и исполнявший обязанности командира дивизии отправил меня временно командовать полком. Я командовал полком где-то с 24–26 апреля до 5 мая, пока не вернулся из госпиталя командир дивизии генерал-майор А. Н. Величко.

Командуя полком, я несколько раз встречался с представителями частей 1-й Болгарской армии. Согласовывали взаимодействие на стыках, затем представляли дивизию на согласование взаимодействия в штабе корпуса. Не обошлось без традиционного болгарского хлебосольства.

Долгожданная победа!

Чувствуя приближение конца войны, солдаты венгерской армии стали сдаваться в плен. Вначале мелкими группами по 2–3 человека, а затем и целыми подразделениями. Помню, я находился на КП командира 1-го стрелкового батальона, и мне доложили, что сержант и солдат венгерской дивизии «Сент-Ласло» сдались в плен. Я приказал направить их ко мне. По прибытии, после короткого допроса, с разрешения командира дивизии, я их отправил за линию фронта с условием привести все подразделение, обговорив направление и время перехода линии фронта ими.

Буквально на следующую ночь около 20 солдат и сержантов пришли вместе с ранее сдавшимися венгерскими солдатами.

5–6 мая возвратился в госпиталь после второго ранения командир дивизии генерал-майор А. Н. Величко. Сразу дело пошло веселее. Первое, что он мне приказал, было немедленно сдать полк начальнику штаба полка и возвратиться к исполнению своих прямых обязанностей – начальника оперативного отделения штаба дивизии. Дело в том, что начальник штаба полковник Безрукавый Григорий Семенович был замечательным человеком и хорошим командиром, а штабную работу, к сожалению, не знал и к тому же не любил. Поэтому командир дивизии и приказал быть мне на своем месте. Сам же командир дивизии, как бывший оперативник, хорошо знал штабную работу и ценил ее.

Началась кропотливая работа. Надо было опять оформлять все боевые документы, на что уходило немало времени.

На нашем участке фронта наступило затишье, только иногда раздавались пулеметные или автоматные очереди. Артиллерия сторон совсем молчала. У нас в душе тоже творилось такое, что и словами трудно выразить. Как-то нутром чувствовалось приближение конца великой битвы.

6 мая, помню, меня пригласили вечером посмотреть новый кинофильм «В 6 часов вечера после войны». Приглашал подполковник медицинской службы Блюдз Леон Абрамович – наш ведущий хирург и его бессменная ассистентка – медсестра, старший лейтенант медицинской службы Антонина Сергеевна Смирнова. Фильм нас очень увлек, мы сидели и всеми клеточками чувствовали притягательную силу 6 часов вечера после войны.

После кино мы долго мечтали, но как-то было странно и страшно было еще об этом думать всерьез, не верилось, что дело идет к концу.

На рассвете 7 мая дивизия получила боевую задачу: сдать участок обороны частям 1-й Болгарской армии, совершить марш и сосредоточиться в районе южнее города Грац в готовности к наступлению. Район сосредоточения частей после сдачи – южнее и юго-восточнее окраины города Мурски-Собота к утру 8 мая.

Все шло по плану: в течение 7-го и к утру 8 мая части дивизии, сдав свои участки, сосредоточились в указанном районе и готовились к маршу в направлении города Грац.

Мною был оформлен приказ на марш, и к концу дня он был доведен до всех командиров частей. Этим приказом 420-й краснознаменный стрелковый полк был назначен в авангард, а 596-й и 715-й стрелковые полки двигались по двум параллельным маршрутам до Сенотарда. Пишу эти строки и вспоминаю, как воспринималось на слух наименование населенного пункта в предгорьях Австрийских Альп. Многие считали, что вот, мол, куда забрались, к местам, где Суворов водил своих чудо-богатырей. Однако название такое же, но место суворовского Сен-Готарда в Швейцарских Альпах.

Полки начали выдвижение по плану с наступлением темноты, где-то примерно в 20–21 час. Командир дивизии приказал мне организовать связь и управление по радиосигнальной таблице, а сам ушел отдыхать с тем, чтобы в 4.00 9 мая начать движение со всем штабом дивизии.

Накануне вечером болгарские офицеры, части которых пришли на смену частей дивизии, стали говорить, что по радио передают: «Разбой конец».

Мы не особенно верили этим сообщениям, однако в душе заронили искру надежды.

Командир корпуса во второй половине дня 7 мая прибыл на СП дивизии, не найдя командира дивизии и начальника штаба, которые находились в частях, вызвал меня и сказал: «Я поехал на рыбалку, буду находиться (указал мне район). Если меня будут срочно спрашивать, пришли офицера». Вначале я всему этому не придавал значения, и только 8-го я понял, что, коль командир корпуса решил заняться рыбалкой, значит, других забот у него сейчас нет – дело идет к развязке.

Организовав управление, я расположился с оперативным отделением в каком-то общественном здании, вошел в связь и ждал докладов. После 22 часов, или около этого, я приказал радисту нет-нет да настраиваться на Москву – а вдруг что-нибудь передадут.