Книга Референт - Полина Грекова

— Черт! Похоже, что они попросту не оставили вам выбора. Девочка в опасности — это ясно. В милицию обращаться нельзя. И пока я буду пытаться их вычислить, вам придется выполнять все поставленные ими условия.

— Но как?! Как я могу выполнять их условия? Кто я для Павла… Для Павла Андреевича? Мы ведь с ним в Лондоне всего один вечер вместе провели. Даже не ночь — вечер! Они думают, что я имею на него какое-то влияние. Так это они так думают!

Осокин поднял руку, заставив Анну замолчать:

— Подождите-ка! — На лбу у него пролегли вертикальные морщинки. — Подождите-подождите! Собака… Вы говорили, он тем вечером, в этом вашем Шацке, убегал от собаки? Или загавкала она там на него? Ну что-то в этом духе?

Анна кивнула.

— Ну, конечно! Как же я сразу не вспомнил! Просто он не сказал, с каком это было городке, и я как-то не связал эту историю с вами.

— Какую историю?

Осокин откинулся в кресле. На губах выступила задумчивая улыбка:

— Зря вы думаете, что та ночь была для Павла мимолетным приключением. Он рассказывал мне о ней как о самой прекрасной в его жизни. Конкретно ничего не говорил, но по некоторым деталям из вашего рассказа я понял, что речь шла именно о той ночи. И вас он не забыл! Просто не узнал, встретив, не поверил, что такое возможно. Но не забыл — нет.

Как завороженная Анна смотрела на тоненькую полоску дыма, струящегося из вазочки. Она отчего-то сразу поверила Олегу. Поняла, что тот говорит правду.

Поверила, потому что готова была поверить. Хотела поверить. И в глубине души знала: все так и есть, как говорит сидящий сейчас перед ней человек.

— Поэтому из нашей ситуации все-таки есть выход, — продолжал Осокин. — Единственный выход! Их условия вы сможете выполнять, если Павел вспомнит, что вы и есть та самая Анна. Вы должны помочь ему вспомнить. Иначе… — Осокин закрыл глаза, резко, словно пытаясь отогнать навязчивую мысль, мотнул головой. — Мне даже подумать страшно о том, что эти изверги… эти нелюди могут сделать с девочкой!

Услышав едва уловимый шум в динамике, Анна вздрогнула. Ее пальцы медленно сползли с клавиатуры, вцепились в край столешницы.

— Анна Николаевна, зайдите пожалуйста, — донеслось из динамика.

Она встала. Опустилась обратно, выключила компьютер. Снова встала, задвинула стул. Поправила стопку листов, вложенных в принтер.

«Надо идти. Повернуться и войти в кабинет. Все равно ведь придется идти. Главное не сорваться. Наташка моя… Главное — вести себя так, как решила. Так надо!» Анна еще раз поправила компьютерный стул, повернулась и подошла к двери.

Вошла в кабинет. Остановилась на пороге. Павел улыбнулся, встал из-за стола. Подошел к ней, попытался заглянуть в глаза. Однако Анна отвела взгляд.

— Что случилось?

— Ничего, — ответила она подчеркнуто сухо.

— Ты можешь объяснить, почему ты так себя ведешь? Странно все это как-то. Я думал, просто при людях не хочешь показывать.

— Что показывать? — фальшиво удивилась она.

Павел обнял ее за плечи. Анна не вырвалась, не отстранилась, но и не прильнула к нему. Просто осталась стоять, как стояла.

— Перестань, — улыбнулся Павел. — Не надо вот этого: «Вы начальник, я подчиненная». Все, что было, ошибка, мимолетный порыв. Не надо, ладно?

— Ладно.

— В театр пойдем сегодня?

— К сожалению, я сегодня занята.

Павел отошел на пару шагов. Остановился. Скрестив руки на груди, с ироничной усмешкой взглянул на Анну. Та упорно не желала смотреть ему в глаза.

— Павел Андреевич, мне работать нужно.

— Да-да, конечно. Идите работайте.

Выйдя из кабинета, Анна в изнеможении опустилась на стул. Выдержала. Кажется, выдержала.

Накануне она весь вечер размышляла над разговором с Осокиным. Олег Викторович, конечно, молодец. Он нашел единственно возможный выход из ситуации. Но Анна не могла, просто физически не могла поступать так, как они задумали. Если она добьется того, что Павел ее узнает, тот автоматически попадет в зависимость от мафии. Этого она не могла допустить. Наоборот, он ни в коем случае не должен догадаться, что Анна — та самая женщина, с которой он провел давнюю сумасшедшую ночь. А как же Наташка?

Пока дочери ничего не грозило — Анна ведь приняла все их условия. И пока никаких конкретных приказов не поступало. Потом, когда потребуют, когда сообщат название фирмы, которой нужно передать подряды, она и будет думать. Она придумает что-нибудь. Спасет Наташку. Но не ценой предательства.

… В приемной беззвучно работал кондиционер, но дышать отчего-то становилось все труднее. Руки дрожали. Анна поднялась со стула, предупредив секретаршу, вышла в коридор. Дошла до кабинета, в котором сидела Лариска. Вчера вечером Анна позвонила ей и сказала, что они зря волновались: Наташка, оказывается, попросила воспитателя отвезти ее домой — хотела побыстрее увидеть маму. Сейчас она дома и передает тете Ларисе привет. А в профилактории просто что-то напутали. Опасно, если Лариска будет все знать. Обязательно кому-нибудь разболтает.

Анна заглянула внутрь. Лариска, увидев подругу, быстро отложила бумаги в сторону и выскочила в коридор:

— Привет! Что-то ты бледная какая-то. Как спирохета! Что, заработалась?

— Ларис, дай сигаретку.

— О! С чего это ты курить начала? С тяжелой жизни? Если уж у тебя жизнь тяжелая — я не знаю тогда, у кого легкая. Подожди, сейчас сигареты возьму, пойдем вместе покурим.

В холле, опустившись в глубокое кожаное кресло, Лариска загадочно улыбнулась:

— Ну давай рассказывай!

— О чем?

— Да ладно тебе! Уже все знают. Я как услышала, обалдела. Чуть в обморок не рухнула. Надо же, думаю, Анька моя — с самим Нестеровым. Хотела в обед к тебе забежать поболтать. Но раз уж все равно сидим…

Анна раздавила в пепельнице едва прикуренную сигарету. Ответила резко, так что стало неприятно самой:

— Вранье это! Обычный бабский треп. Ничего между нами не было и быть не может! И я очень тебя прошу — об этом больше ни слова.

Лариска молчала секунд пять, не меньше. Наконец произнесла:

— Это что за монолог был? Из какой пьесы? Ты что, в драмкружок записалась?

— Пойми, Лариса, мне неприятны все эти разговоры обо мне и Нестерове. Тем более что они ни на чем не основаны. Подумаешь, погуляли вечером по городу. Ну и что? Я просто показала Павлу Андреевичу Лондон. — Анна старалась говорить спокойно и немного устало. Но голос ее все равно подрагивал.

— А то же самое, но без театрального надрыва ты не могла сказать?

— Это не надрыв. Просто мне очень неприятно. Все эти сплетни за моей спиной.

— Да иди ты знаешь куда! — Лариска презрительно хмыкнула. — Расфуфырилась — смотреть тошно.