Книга Мельница на лугу - Джейн Донелли

Он сказал ей, что ни один мужчина не захочет ее, ни один, кто помнит Гиллиан. Она же закрыла глаза, повторяя, как заклинание:

– Я никогда не смогу забыть Марка. Никогда. Никогда. Никогда.

– Почему вы так уверены, что я не смогу? Прямо здесь и сейчас?

Глаза у нее широко распахнулись. Он держал ее. Одна рука на плече, другая под головой. Держал так крепко, что ему надо было только наклонить голову, чтобы поцеловать ее в губы.

Именно это он имел в виду. Что поцелует ее, овладеет ею. Она была уверена, что он опытен в таких делах. Сама же она не имела столь глубокого опыта. Ее осведомленность была поверхностной. Она понятия не имела, что может случиться, если мужчина овладеет ею.

– Вот способ, каким вы хотели заставить Гиллиан забыть Марка? – в ярости бросила она. – И, дернув плечом, спихнула его руку, рванула к лестнице.

Все в ней кричало: «Беги, защищайся!» Последние три ступени она попыталась перепрыгнуть, но не рассчитала расстояние. Неловко приземлившись, она подвернула лодыжку. Волна боли тут же захлестнула ее.

Глава 9

Эмме повезло. Рентген показал, что перелома лодыжки нет, но повреждены связки. Доктор Бисли, возивший ее в ближайшую больницу, дал ей болеутоляющие и снотворные таблетки.

Крисси устроила для нее кровать внизу, в гостиной. Лестница в «Милл-Хаус» была крутой и узкой. Прыгать вверх и вниз с перебинтованной ногой было бы трудно и неудобно. Эмме следовало поберечь себя. Поврежденным связкам и мускулам требовался отдых на день или два. Она была счастлива, что ничего не надо делать, ни о чем не надо беспокоиться.

Она проснулась после нескольких часов беспокойного сна. Огонь почти потух, и в камине тлели розовые и серые угольки. Было тихо, только слышно было, как стучат ходики. Мысли, охватившие ее, не дали ей больше заснуть.

Завтра, нет, сегодня Марк узнает о происшествии с Хамстером и об Эмме. Как Эмма упала с железной лестницы в мельнице. Но он не должен узнать, что это произошло, когда она убегала от Корби. Никто никогда не должен знать это. Она сама не могла поверить в случившееся, но это произошло, и от этого никуда не деться.

Она закричала, когда упала, и еще один раз, когда Корби встал на колени около нее.

– Оставьте меня одну. Доставьте меня домой! – вскричала она.

– Одно из двух, – сказал он, и ее отнесли домой. Он позвал людей из фургонов. Их Эмма видела как в тумане. Затем, как из дымки, появился доктор Бисли, и постепенно боль отступила, и туман рассеялся.

Теперь она была дома. У нее было время, чтобы все хорошенько припомнить, и она пришла в уныние. Корби, должно быть, считал ее слишком наивной и подшутил над ней. Что он сделал, так или иначе? Вынул несколько шпилек из ее волос, сказал ей, что она должна прекратить копировать Гиллиан, произвел циничные выпады. Вряд ли он хотел в действительности осуществить свои угрозы.

Перепуганная и впавшая в панику после разборки с Хамстером, Эмма, решившая, что ее достоинству что-то угрожает, должно быть, невероятно позабавила его. Очень возможно, что он все еще смеется.

Но Эмма и раньше попадала в щекотливые положения. Пару раз это были весьма опасные ситуации. У нее был большой опыт по части отступлений в таких случаях. Она знала, когда улыбнуться, а когда быть резкой. Теперь, лежа дома, в кровати, ей приходила на ум дюжина способов, более легких и безболезненных, с помощью которых она могла бы вчера охладить накаляющуюся ситуацию. И не пришлось бы ей прыгать с лестницы, едва не ломая шею.

«Я разозлилась, – думала она. – Какое он имел право говорить, что я выгляжу глупо, закалывая волосы таким способом? Я была настолько зла, что мне необходимо было выйти».

Пилюли от боли помогали не больше, чем транквилизаторы. Неудивительно, что раннее утро называют временем смерти, часто люди умирают именно в это время. И сейчас, лежа ранним утром в холодной темной комнате, она вдруг ясно ощутила свое одиночество, и нога запульсировала от боли еще сильнее. Она села и попробовала ослабить тугие бинты, но это оказалось ей не под силу. Она осталась сидеть, горестно ссутулившись.

Если бы они позволили ей хотя бы лечь спать в ее комнате наверху, она могла бы оттянуть занавеску и смотреть на освещенный луной «Хардич-Хаус». Но сначала она увидела бы мельницу. Мельница и Корби стояли на пути, напоминая ей слова Корби: «Ваш Марк Хардич – мираж, ходячий, разговаривающий любовник-призрак».

«Я ненавижу Корби, – подумала она по-детски, – я ненавижу его! Как я объясню все Марку?» Она фыркнула от жалости к себе, улыбнулась своей глупости, но сдержать рыданий не смогла.

Как все перепуталось! Остается только плакать, и она продолжала всхлипывать – зачем сдерживаться?

– Эмми, что, очень болит? – Это была Крисси, босиком, в длинной викторианской ночной рубашке. Она выглядела взволнованной.

Эмма задохнулась от неожиданности:

– Что ты здесь делаешь?

Крисси парила у кровати.

– Мы остались. Мы расположились в старой комнате Кита.

Это был великодушный поступок, но Эмме было неловко. Она сказала смущенно:

– Извини, ведь я даже не больна. Только эта глупая лодыжка.

– Я думала, что буду периодически заглядывать к тебе и следить, чтобы ты спала, – сказала Крисси. Она была рада помочь. – Ну как, хорошо я придумала, правда? Теперь я тебе сделаю что-нибудь горячего.

– Не беспокойся, не надо… – начала Эмма, но Крисси была уже далеко. Эмма не могла пойти за ней, чтобы остановить, а если позвать, то можно разбудить мужчин. Пришлось ждать.

Крисси возвратилась через несколько минут с чашкой.

– Горячее молоко, – объявила она.

– Спасибо. – Эмма взяла чашку и стала объяснять: – Действительно, мне уже не больно. Не знаю, почему я плакала.

– Думаю, у тебя шок. Выпей молока. – Крисси подождала, пока Эмма выпьет. Крисси верно выбрала способ лечения, она, конечно, не ошиблась в диагнозе. Да, это было шоковое состояние.

Эмма заснула после горячего молока, но утро началось рано. Первый телефонный звонок раздался еще до завтрака, и посетители не заставили себя ждать. Хоть всеобщее внимание и забота были приятны, они не облегчали положения Эммы.

Эмма беспомощно лежала. Ее отец рано встал, потому что он все еще волновался за нее. Кит, быстро поев, уехал на работу. У него была ремонтная мастерская с электрической мойкой, расположенная в шести милях отсюда, и помощи дома от него ждать не приходилось. Так что у Крисси был забот полон рот.

Соседи в основном по доброте душевной интересовались самочувствием Эммы. Но новость о нападении одного из ярмарочников, вооруженного разбитой бутылкой, в «Собаке и фазане» вчера вечером и вмешательстве господина Кемпсона с мельницы уже распространилась. Кроме того, все узнали, что Эмма Чандлер повредила ногу на мельнице и доктор Бисли возил ее в больницу. Разве этого было мало? Само собой возникал вопрос: а не взбесился ли опять тот парень с разбитой бутылкой?