Книга Только один год - Гейл Форман

– Мы даже мацу на костре делали, – говорит самый маленький, Лукас.

– Значит, вы уже знаете больше, чем я.

Они смеются, будто я пошутил.

Через какое-то время Келси зовет нас в дом. Он напоминает мне блошиный рынок, тут всего понемногу. Ближе к одной стене стоит обеденный стол, к другой – школьная доска. На них, рядом с изображениями Иисуса, Ганди и Ганеши висят графики работы. Весь дом заполнен ароматом пекущегося мяса.

– Превосходно пахнет, – говорит Яэль.

Келси улыбается.

– Это нога ягненка, фаршированная яблоками и грецкими орехами. – Она поворачивается ко мне. – Хотели грудинку, но тут ее не достать.

– Корова – священное животное и все такое, – добавляет Пол.

– Это израильский рецепт, – продолжает Келси. – По крайней мере, в Интернете так написано.

Яэль сначала молчит.

– Моя мама так же готовила.

Ее мать, Наоми, избежала всех тех ужасов, через которые прошел Саба, но однажды после того, как она отвела Яэль в школу, ее сбил грузовик. Закон вселенского равновесия. От одного кошмара уйдешь, тебя настигнет другой.

– А что еще ты помнишь? – с нетерпением спрашиваю я. – О Наоми. – Когда я был маленьким, эта тема тоже считалась запретной.

– Она пела, – тихонько говорит Яэль. – Всегда. И на Седер тоже. Так что он у нас каждый раз праздновался с песнями – в те времена. И гостей много собиралось. Когда я была маленькая, набивался полный дом. А потом – уже нет… Остались только мы… – Она смолкает. – Было уже не так радостно.

– Значит, сегодня будем петь, – говорит Пол. – Кто-нибудь, принесите мою гитару.

– Ой, нет. Только не гитару, – шутит Мэтью.

– А мне нравится гитара, – говорит Лукас.

– И мне, – добавляет Келси. – Я вспоминаю, как мы познакомились. – Они с Полом обмениваются многозначительными взглядами, напомнив мне Яэль с Брамом, и меня охватывает тоска.

– Сядем? – спрашивает Келси, показывая на стол. Мы занимаем места.

– Яэль, я помню, что я и так тебя сюда затащил, но ты не откажешься вести праздник? – спрашивает Пол. – Я с прошлого года готовился, тоже буду что-нибудь говорить, но мне кажется, что ты все же лучше знаешь. Или же я попрошу сестру Каренну.

– Что? Я? – Сестра Каренна подскакивает.

– Она глуховата, – шепчет мне Деклан.

– Сестра, от вас ничего не требуется, просто отдыхайте, – громко говорит Келси.

– Я проведу, – отвечает Яэль Полу. – Если ты мне поможешь.

– Будем работать в паре, – говорит Пол, подмигивая мне.

Но, похоже, Яэль помощь не требуется. Четким сильным голосом она читает первую молитву, благословляя вино, словно делает это из года в год. Потом она поворачивается к Полу. – Может, ты расскажешь о смысле празднования Седера?

– Разумеется. – Пол откашливается и начинает долгое и пространное повествование о том, что Седер знаменует исход евреев из Египта, бегство из рабства и возвращение в Землю обетованную, а также произошедшие в ходе всего этого чудеса.

– Произошло это несколько тысяч лет назад, но евреи по сей день каждый год пересказывают эту историю, чтобы отметить свой триумф, чтобы не забыть то, через что прошли. Послушайте, почему я хочу присоединиться к ним, победителям. Потому, что это не просто пересказ главы истории или ее празднование. Это напоминает нам о цене, заплаченной за свободу, о том, какие привилегии она дает. – Он поворачивается к Яэль. – Все правильно?

Она кивает.

– Мы рассказываем одно и то же из года в год, потому что хотим, чтобы эта история повторялась, – добавляет она.

Праздник продолжается. Мы благословляем мацу, едим овощи, окуная их в соленую воду и горькие травы. Потом Келси подает суп.

– У нас маллигатони[67]вместо супа с клецками из мацы, – говорит она. – Надеюсь, чечевица нормально разварилась.

За супом Пол предлагает, раз уж смысл Седера – вспоминать историю освобождения, всем нам по очереди рассказать о таком времени в нашей жизни, когда мы смогли избежать гнета.

– Или, может, вы и впрямь от чего-то сбежали. – Он начинает первый, рассказывая о том, как сам жил раньше, пил, принимал наркотики, как до встречи с Богом его существование было пустым и бесцельным, и как потом он нашел Келси и смысл жизни.

Вслед за ним сестра Каренна говорит, как ей удалось избежать страданий, связанных с нищетой, когда ее взяли в церковную школу, после чего она стала монахиней и сама начала служить другим.

Потом очередь доходит до меня. Я какое-то время молчу. Мне первым делом хочется рассказать о Лулу. Ведь в тот день мне действительно казалось, что я избежал опасности.

Но я выбираю другую историю, отчасти потому, что, кажется, ее не рассказывали вслух со дня его смерти. Об одной девушке, которая путешествовала автостопом, двух братьях и трех сантиметрах, решивших их судьбу. По сути, это не мое бегство, а ее. Но история – моя. Легенда зарождения моей семьи. Точно так же, как Яэль отметила насчет Седера, я считаю нужным пересказывать это снова и снова, потому что хочу, чтобы эта история повторялась.

Тридцать два

Вечером накануне моего вылета в Амстердам мне звонит Мукеш, чтобы напомнить все детали о перелете.

– Я забронировал тебе место у аварийного выхода, – говорит он. – С твоим ростом там будет удобнее. Может, если ты скажешь им, что звезда Болливуда, тебя пересадят в бизнес-класс.

Я смеюсь.

– Уж постараюсь.

– А когда фильм выходит?

– Точно не знаю. Съемки только закончились.

– Странно, как все сложилось.

– Удалось оказаться в нужном месте в нужное время, – говорю я.

– Да, этого бы не было, если бы мы не отменили тур на верблюдах.

– Он же сам отменился. Верблюды заболели.

– Нет, нет, с верблюдами все было хорошо. Это мамочка попросила доставить тебя обратно пораньше. – Он начинает говорить тише. – И билетов до Амстердама полно, но когда ты пропал на съемках, мамочка попросила меня задержать тебя тут подольше. – Мукеш хихикает. – Оказался в нужном месте в нужное время.

* * *

На следующее утро за нами заезжает Пратик, чтобы отвезти в аэропорт. Чодхари, шаркая ногами, провожает нас до тротуара, машет руками и напоминает одобренный государством тариф на услуги таксистов.

В этот раз я сажусь сзади, потому что с нами едет и Яэль. По пути в аэропорт она молчит и я тоже. Я и не знаю, что сказать. Вчерашнее признание Мукеша меня ошарашило, мне хочется спросить об этом у Яэль, но не знаю, следует ли. Если бы она хотела, чтобы я знал, сказала бы сама.