Книга Твои фотографии - Кэролайн Левитт

— Что с тобой стряслось? — спросил Сэм.

Тедди скривил губы, словно знать его не знал:

— Не твое собачье дело.

Сэм слышал, как он рассказывал другим мальчишкам, что сломал руку, упав с мотоцикла, который шел со скоростью семьдесят миль в час и свалился на полном ходу, но Сэм помнил, как бушевала мать Тедди, ворвавшись в комнату.

На перемене, когда было слишком холодно, чтобы идти на улицу, все отправились в большой спортивный зал. Тедди тронул Сэма за плечо.

— Сними меня, — попросил он, выставив вперед руку.

— И меня тоже, — вторил Билли, поднимая руки с таким видом, словно был первым в мире силачом. За ними потянулись другие ребята, и, поскольку снимать все же было лучше, чем терпеть тычки и издевательства, Сэм сделал, как его просили. И никто пальцем его не тронул.

Мисс Риверс велела Сэму сдать ей камеру на хранение. Весь день он посматривал на ее письменный стол и каждый раз чувствовал новый прилив сил. Теперь он видел мир в снимках.

Мысленно брал в объектив мисс Риверс, в рамке из окна, откуда в комнату лился свет. Пальцы буквально чесались от нетерпения.

В тот день, едва мисс Риверс спросила, когда была подписана Декларация независимости, Сэм вскинул руку и ответил, ожидая, что его стул снова пнут. Но ничего такого не случилось, а когда он обернулся, Фред Морган, который обычно ехидно хихикал, выставил большие пальцы.

Сэм шел домой через парк. Камера висела на шее. Он надеялся, что встретит Изабел. Может, отец не хочет, чтобы он виделся с ней. Но трудно винить людей, если они встретились случайно, правда ведь? Пусть ему не позволяют расспрашивать Изабел о маме, но никто не запрещал расспрашивать о фотографии, а у него накопился миллион вопросов о выдержке и диафрагме. Порой, шагая по парку, он оборачивался и делал снимок.

Никогда не угадаешь, кто может на нем оказаться.

11

Стояла ветреная, холодная погода, но Чарли ждал у школы Сэма. Он решил сделать ему сюрприз. Совсем как Эйприл.

Но он тут же выбросил эти мысли из головы.

Дети высыпали на улицу, вопя и толкаясь: зимние куртки расстегнуты, головы непокрыты. Они бежали к родительским машинам или шли в парк.

Он продолжал искать глазами Сэма, но знал, что время у него есть, потому что тот вечно выходил последним и почти всегда в одиночестве.

— Эй, па!

Чарли поднял голову. К его удивлению, перед ним появился Сэм — и, о, чудо из чудес, — улыбавшийся во весь рот. Маленькая подержанная камера висела у него на шее. Сэм немедленно поднял камеру и снял Чарли.

— Ф-восемь, и мы там! Так говорят фотографы о ф-стоп!

Чарли обнял Сэма и повел к машине.

— Я получил шестьдесят очков, потому что моя домашняя работа была лучшей!

— Это заслуживает второй порции десерта за ужином!

— Супер!

Чарли радовался, что купил Сэму камеру, занимавшую все его мысли. Сэм казался более веселым. Делал задания вовремя. Пусть у него не так много приятелей. Но если подумать, столь ли уж это важно?

— Я тут поразмыслил, — начал Чарли, — не записать ли тебя на занятия фотографией?

— Может быть, — кивнул Сэм.

Едва они приехали домой, Сэм побежал к своей коллекции снимков. Сел в центре гостиной, расставив ноги и скорчившись. Он был так занят, что даже не видел Чарли, пока тот не опустился перед ним на корточки. Мальчик вздрогнул.

— Я тебя испугал? — спросил Чарли и тоже стал рассматривать фотографии. У него голова пошла кругом.

Сэм снимал уезжающие машины или пустые, вьющиеся дороги. Совсем как те, на которой погибла Эйприл. Каждый снимок выглядел, словно газетная фотография аварии. Не хватало только белого мелового контура тела. Чарли захотелось плакать.

— Почему ты все время делаешь такие снимки? — тихо спросил он.

Сэм замер, глядя на него. Чарли нагнулся и только тогда увидел фото, которое Сэм придавил ногой. Изабел. Пальто развевается, лицо в тени.

Чарли вытащил фото.

— Оно мое! — крикнул Сэм, пытаясь его схватить.

— Что это? — резко спросил Чарли, отводя руку.

— Я сам его сделал.

Чарли заметил, как глаза Сэма стали наполняться светом.

— Сам сфотографировал!

— Когда?

Сэм поколебался.

— На прошлой неделе. Я встретил Изабел в парке.

Чарли смотрел на фото, не в силах поверить тому, что видит и слышит.

Сэм встал, переминаясь с ноги на ногу.

— Тебе не нравится? Считаешь, что я ни на что не пригоден? Но я могу. Я могу стать хорошим фотографом. — Он вскинул подбородок. — Изабел считает, что у меня талант. Она меня многому научила. Проявила пленку с моими снимками. И даже прислала мне тот, который сделала сама.

Он протянул ему один из снимков, в коричневатых тонах, где Сэм был сфотографирован в профиль.

— Это называется «сепия». Мне нравится это слово.

— Разве я не велел тебе держаться от нее подальше? В следующий раз отдашь пленку мне.

— Но ты ничего не понимаешь в фотографии. — Сэм ткнул пальцем в снимок: — И ничего не знаешь о перспективе!

— Слушай, я рад, что ты занялся фотографией. Просто счастлив. Но не в этом дело. Я не хочу, чтобы ты общался с Изабел. Если так любишь делать снимки, занимайся этим сам. Если хочешь, я найду тебе подходящие курсы.

Сэм недоуменно покачал головой:

— Но я не хочу никаких курсов.

— А мне показалось, ты сказал, что хочешь!

— Я сказал «может быть»! Это далеко не то же самое.

— Занятия дадут тебе знания, — возразил Чарли. У него вдруг заболела голова. Захотелось сесть. — Преподаватель может посоветовать, как убрать эти светлые пятна.

— То есть лучшие места на снимках?

— Но ты сможешь фотографировать другие вещи, кроме дорог и машин.

— Каждый имеет право снимать все, что понравится! — закричал Сэм. — То, что тебе хочется. Не то, что приказывают снимать другие!

Чарли снова взглянул на снимки. Длинные, пустынные дороги. Машины. Ощущение потери, жажды недостижимого, усиливающееся тем, чего не было и не могло быть…

Сэм схватил снимки и злобно уставился на Чарли.

— Ты ничего не знаешь! — крикнул он и помчался к себе, захлопнув дверь. Чарли услышал музыку, затем выстрелы компьютерной игры и сжал голову руками. Сэм прав. Он ничего не знал. Не понимал, как могла рухнуть его жизнь. Не представлял, как жить без Эйприл. Или как быть одиноким отцом, или что делать с накатывающей на него беспомощностью, которую ощущал каждый день. Каждую минуту.