Книга Крылья любви - Барбара Мецгер

– Оставь Питера в покое, несносная ты птица! – прикрикнула на ворона Джини.

Но Питер пришел в восторг от этой шалости, залился смехом и захлопал в ладоши… и тут же начал кашлять и задыхаться, ловя ртом воздух.

Лоррейн приказала сиделке принести последние предписания, а потом отправить лакея за врачом. Она взяла ребенка на руки и, глядя поверх его головы на Джини глазами, полными слез, сказала:

– Прости, но тебе придется уйти. Мальчик перевозбудился.

От того, что увидел ворона? Джини подчинилась, потому что не знала, что еще можно сделать. Уже у двери она обернулась и напомнила сестре:

– Пожалуйста, убеди их не делать ему кровопускания. Он такой слабенький.

– Мы спросим врачей.

А эти «лучшие в стране» эскулапы не знают и не признают никакого другого курса лечения, подумала Джини с болью в сердце и глубокой жалостью к милому малышу.

– В парк, миледи? – спросил Кэмпбелл, когда она села в карету после своего короткого визита. Он был убежден, что сестры разругались в пух и прах, и надеялся прогнать с лица своей хозяйки мрачное выражение. – Нет? Тогда, может быть, к Гюнтеру? Мы могли бы заказать там ваше любимое мороженое. Или за покупками? Вы, леди, очень любите делать покупки.

– Просто домой, Кэмпбелл. Просто домой. – Когда они уже были в дороге, Джини погладила ворона по голове. – Ну а ты что думаешь, Олив?

На этот раз он не нашел что сказать.

Глава 15

Джини не могла уснуть в эту ночь, после редкого вечера, проведенного дома в одиночестве. Ардет сказал, что едет куда-то по делам. Это ее беспокоило. Она не могла расспрашивать его, куда и с кем он едет, потому что он был человеком замкнутым, да и брак их был не такого рода, чтобы допускать расспросы, и это ее тоже беспокоило. Она ничуть не приблизилась к тому, чтобы понять его, и боялась, что этого ей не добиться вообще.

Беспокоилась она и о маленьком больном мальчике, своем племяннике. Какой беспомощной выглядела ее сестра, какой напуганной… Да и сама Джини преисполнилась теми же чувствами.

Единственным человеком, который всегда мог прогнать ее страхи и опасения, был Ардет. Пропади все пропадом, какая досада, что его нет дома именно тогда, когда ей так нужно поделиться с ним своими печалями! Очень нужно! Пусть он и не всегда дает ей прямой ответ на каждый ее вопрос. Джини вспомнила слова Лоррейн о том, что Ардет с его властностью и непроницаемостью привлекает женщин… Что касается его непроницаемости и даже таинственности, то ей эти качества мужа вовсе не казались привлекательными. Как и то, что он слишком часто уезжал из дому.

Она чувствовала себя принцессой, заточенной в башне. Прекрасный рыцарь явился, чтобы ее спасти. Он преодолел глубокий ров, взломал ворота, сбил замки с дверей темницы, порвал цепи, убил дракона – и ускакал на своем коне. Исчез. Нет, совсем не так должна была кончаться сказка!

Бедная, достойная жалости принцесса, которая живет в полной безопасности среди золота, драгоценных камней и телков! Она окинула взглядом свою роскошную спальню, одну из множества комнат в ее собственном, полном сокровищ доме. Как смеет она жалеть себя? Как смеет жаловаться на то, за что должна быть бесконечно благодарна? Ей же ничего не было обещано, кроме прочного дружеского союза. Мало того, Ардет ведь поклялся, что удалится через полгода. Осталось неделей меньше пяти месяцев, так что ей лучше постепенно привыкать к его отсутствию. К тому же она теперь сильная женщина. Он говорил ей об этом, но он и помог ей стать такой. Она должна смотреть в лицо всем трудностям, которые уготовила ей судьба.

Джини вытерла слезы и сказала себе, что плачет она из-за своего деликатного положения. Господи, сегодня вечером она напустилась на Мари за то, что та слишком туго затянула шнурки корсета, и Джини даже не могла толком поесть за обедом. Она оставила мисс Хэдли и Джеймса Винросса за столом, а сама ушла из столовой, сославшись на неважное самочувствие. Это их вроде бы огорчило, но не настолько, чтобы прервать разговор о книге, которую Джини не читала и оттого почувствовала себя еще более глупо. Она была рада, что эти двое так хорошо сошлись друг с другом, – ведь она и предполагала именно это, – однако их растущая близость как бы делала ее чужой и лишней. Что, если они поженятся и уедут, чтобы жить собственной жизнью, без некоей слезливой беременной женщины? Джини останется в полном одиночестве. Конечно, она будет рада за них, довольна своим успешным сватовством… и несчастна.

Она подумала, что Ардет, уходя от нее, заберет с собой ворона.

Джини высморкалась и мысленно сделала себе строгий выговор. Хватит упиваться жалостью к себе. Она должна чего-нибудь поесть. Все дело в том, что она голодна. Отсутствие еды, общества себе подобных и понимания окружающих может довести до мигрени. Джини сунула ноги в шлепанцы, накинула халат – не новомодный, из тоненькой, как паутина, ткани, а из доброй старой фланели, – на тот случай, если кто-нибудь из слуг еще не спит, – зажгла свечи в двойном канделябре и спустилась в кухню, где уже никого не было.

Она нашла на широком деревянном столе ветчину, кружок сыра и остаток вчерашнего хлеба, из которого утром сделают тосты. Отлично. На полке в кладовой она обнаружила кувшин с компотом из персиков, плошку с изюмом, свиные ножки в маринаде, засахаренные грецкие орехи и соленую лососину. Так! Джини выпила кружку пива – судя по словам опытных старых женщин, это полезно для здоровья младенца.

Ужинать в одиночестве было не слишком весело и приятно. Кухня была огромной, совершенно пустой, с темными углами, от развешанных по стенам кастрюль и сковородок падали странные, уродливые тени. Днем в кухне всегда можно было увидеть собачку Рэндольфов, но сейчас старушка Хелен спала в детской у их сына, так что Джини не могла разделить трапезу с четвероногой приятельницей. Даже крылатый Олив покинул ее, устроившись, по обыкновению, либо в библиотеке Ардет-Хауса в ожидании порции бренди на ночь, либо в конюшне, где Кэмпбелл и грумы часто играли в кости и выпивали до глубокой ночи.

Джини вздохнула и наставила на поднос всякой еды. Поднос показался ей тяжелым, когда она несла его в свою любимую комнату. Здесь все было так заставлено песочными часами, что ей пришлось опустить свою ношу на пол. Потом она разожгла огонь в камине и с удовольствием смотрела на отблески света на стеклянной поверхности сотен песочных часов. Ей недоставало тех, которые она возвращала владельцам или отправляла для продажи на аукционе в благотворительных целях. Нет, пожалуй, она предпочитала утешать себя мыслью о том, сколько добра можно сделать на вырученные, деньги, отдавая их на нужды школ, оплату труда учителей, покупку книг.

Однако сегодня ночью как-то не шли на ум мысли о добрых делах, особенно когда сидишь на полу, устроив себе персональный пикник. В чем по-настоящему нуждалась Джини сейчас, так это в том, чтобы почитать какую-нибудь книжку, и чем скучнее, тем лучше.

Первым делом она отнесла уже не такой тяжелый поднос обратно в кухню и подумала было о том, не помыть ли посуду в раковине. Но для этого пришлось бы накачивать насосом воду, нагревать ее, отыскивать на аккуратно прибранном рабочем столе кухарки мыло и полотенца… Тогда Джини вспомнила о десерте, к которому так и не притронулась за обедом.