Книга Семь-три. Оператор - Валентина Седлова

— Я вижу, обе мои птички прилетели! Соскучились по своему любимому Юрику? Что, разжиревшие спасенцы моих курочек не удовлетворяют? Вся энергия в бицепсы ушла?

— Прекрати паясничать. Если тебе есть что нам сказать, лицом к лицу, а не через эфир, то говори.

— Это же вы искали встречи со мной, вам и говорить.

— Что ж, тогда я скажу. Либо ты прекращаешь безобразничать в канале, либо мы отдаем тебе в руки правосудия.

— Ой, насмешила! Обожаю разъяренных глупышек. Такие трогательные и безмозглые. И каким это образом у тебя получится отдать меня «в руки правосудия», хотелось бы знать?

— У меня в милиции лежит заявление о преследовании. Есть свидетели того, как ты поливал мою дверь краской, графологическая экспертиза подтвердит, что именно ты автор записки с угрозой, которую подсунул мне в почтовый ящик. Думаешь, этого мало?

— Думаю, что вам, сучкам, надо научиться себя вести! — Загребняк внезапно сорвался на пронзительный визг. — Вы считаете, что вам все позволено, если вы спасенческие подстилки? Можно издеваться над человеком, выгонять его из дома, как шелудивую собаку? Ошибаетесь, сучки. И я здесь для того, чтобы вы поняли: вам это с рук не сойдет. Думаете, то, в канале творится — это страшно? Нет, страшнее будет тогда, когда я вам всем войну объявлю. Я подниму всех, чтобы на собственной шкуре прочувствовали, что на самом деле о вас думают.

— Ты, видимо, так ничего и не понял, — вкрадчиво начала Ленка, подойдя ближе к Юрию. — Нам безразлично, что именно ты предпримешь. Мы здесь в основном ради тебя. Если хочешь, чтобы у тебя не возникло проблем, то лучше убирайся с наших частот. Не ровен час — пожалеть придется. Да и от нас подальше держись. И тебя не тронут. А если нет, — что ж, ты сам сделал свой выбор.

— По-моему, вы, крыски, слишком полагаетесь на своих амбалов. Решили, что раз нашли себе крутых бугаев, то сможете отсидеться за их спинами? А вот и нет! — и прежде чем Кристина сообразила, что происходит, Юрий резко притянул к себе ее подругу, и в его руке матово блеснул нож, сразу же взлетев Ленке под подбородок.

Кристина была в полном ступоре. Казалось, что она смотрит какое-то кино. Это все происходит не с ней. Это все понарошку, не всерьез. Вот сейчас она моргнет, и все это исчезнет. И заснеженная полянка, и перекошенное лицо Загребняка, и побледневшая Ленка. Такого не может быть. Тем более с ней! В настоящей жизни такого не должно быть!

Кристина моргнула. Потом еще раз. Бесполезно. Это реальность. Это все наяву, никуда не денешься. Надо что-то делать. Но что? У нее в кармане электрошок. Но если она его сейчас достанет, то Юра может поранить Ленку. И как им пользоваться, этим электрошоком? На каком расстоянии? Ленка на этот счет ничего не говорила. Мол, нажимай на кнопку, и все. А вдруг она разрядом Ленку заденет? Как же быть? Надо как-то отвлечь Юрку, разговорить. Да только язык к небу прилип, и во рту пересохло. И о чем говорить с психом?

В том, что Юрий — псих, Кристина уже ни разу не сомневалась. Достаточно было посмотреть в его безумные, подернутые мутной поволокой глаза, чтобы поставить однозначный диагноз. Почему же она раньше этого не замечала? Или не хотела замечать?

И тут она посмотрела на Ленку. Судя по всему, пленница что-то задумала. Но что? Если она хоть чуть-чуть дернется, Фредди перережет ей горло. Но двести сорок восьмой это, похоже, сейчас по барабану. Она не желает сдаваться, даже притом, что у нее практически не осталось никакой свободы маневра. И в тот момент, когда Кристина поняла, что вот, еще секунда, и ее подруга отчаянно кинется в атаку, она, даже не отдавая себе отчета в том, что же конкретно делает, пересекла поляну и вплотную подошла к Загребняку.

* * *

Все случилось за считанные мгновения. Он несся по лесу, моля только об одном: лишь бы успеть, лишь бы ничего не произошло. Парень на поляне, видимо, что-то услышал, но повернуться к нему лицом не успел. Кулак Ликвидатора основательно покачнул основы его мироздания. Коротко вскрикнула Ленка, потом дико заорал сам парень, дергаясь и вибрируя так, словно неудачно пытался исполнить танец живота.

Потом Олег ничего не помнил. Пришел в себя он только тогда, когда подоспевший Лесничий на пару с девчонками оттаскивали его от тела на снегу. Повсюду была кровь. Он превратил лицо незнакомца в месиво, и видимо, хорошенько пересчитал ногами ребра. Давно он не был в такой ярости. Но он не чувствовал в себе никакой вины за то, что не сдержался. Человек, поднявший руку на женщину, хуже животного. И церемониться с ним нечего. Он должен был знать, что за это бывает.

Как только в голове окончательно прояснилось, Ликвидатор первым делом начал глазами отыскивать Ленку. Боже, что это? По ее подбородку из недлинного пореза струилась кровь. Неужели он все-таки опоздал? Олег бросился к любимой, стараясь даже не глядеть в сторону распростертого тела, чтобы вновь не наподдать подонку за Ленкину рану. Он сжал Ленку в медвежьих объятьях, так, что она, не сдержавшись, тихо пискнула, как мышонок, и гладил ее по голове, чувствуя, как постепенно проходит внутреннее напряжение. Все кончено.

Тем временем Лесничий аккуратно, двумя пальцами поднял с земли нож. Оглядел его со всех сторон, довольно хмыкнул и положил в герметично закрывающийся полиэтиленовый пакетик.

— Что будем делать? — раздался голос Кристины, которая, похоже, прилично удивилась тому, что сказала.

— Поговорим с этим парнем. Пусть сделает свой выбор, — ответил Лесничий. Подойдя к Загребняку, он слегка потряс его за плечо, дождался, пока тот придет в себя, и сказал:

— Ну что, поедем в больницу, или тебя здесь бросить?

— А не боишься, что если я выживу, то твоему дружку придется тюремные нары осваивать?

— Такие как ты, не умирают. Это, увы, удел лишь достойных людей, к которым ты отнюдь не относишься. Теперь что касается моего друга. Беспокоишься, значит, за его судьбу. А сам не боишься тюряги? Я ведь законы знаю, сам мент. Поэтому у него будет всего лишь превышение самообороны. Если будет. Парень действовал в состоянии аффекта. И это понятно: какой-то козел на его глазах его девушке едва горло не перерезал. Думаю, что добьемся условного приговора, а то и вовсе без него обойдемся. А вот тебя мы посадим за покушение на убийство. Как тебе перспективка? Мне лично очень даже нравится.

— На понт берешь. У тебя против меня ничего нет, — и Загребняк попытался захохотать, но из горла донеслось лишь какое-то отвратительное бульканье.

— Вот тут-то ты, мой дорогой, ошибаешься. У меня есть ножик с твоими отпечатками пальцев и Лениной кровью на нем. Ты же перчаточки не надел, решил, что голыми руками справишься. Так что, будем дальше куражиться, или все же поговорим как нормальные люди?

— Паскуда! Ненавижу вас! Ублюдки! Спасенцы! Корочками, сволочи, прикрываетесь, да?

— Время не ждет. Решай. Либо мы вызываем тебе скорую помощь и рассказываем о том, как нашли тебя в лесу в весьма потрепанном состоянии после нападения, скажем, стайки малолетних грабителей. Пьяные подростки, съехавшие мозги, и все такое. Сам знаешь. Либо будем улаживать этот вопрос по-плохому. Скорую тебе вызовем не сейчас, а где-нибудь через полчасика. К тому моменту ты себе все легкие отстудишь. И потроха. Может быть, даже сдохнешь на больничной койке. Мы, кстати, этому будем только рады.