Книга Плохие парни. Книга 2. Поднимаясь ко мне - Мишель Лейтон

– Против этого я не стала бы возражать, но если ты думаешь, что кто-нибудь из них, – говорит она и тычет большим пальцем себе за спину, указывая на Кэша, – тот мужчина, который одарит тебя чем-нибудь иным, кроме сердечной боли, подумай еще раз.

– Мама, он рисковал жизнью, чтобы спасти меня.

– Это из-за него ты оказалась в опасности.

– Нет, я сама виновата. Я знала, что рискую, но хотела помочь.

– Что может быть настолько важным, чтобы совершать подобные глупости, Оливия?

– Чья-то жизнь, мама.

– Жизнь того, с кем ты едва знакома. Я права?

Я делаю паузу.

– Да, но…

– Никаких «но». Это было еще одно решение, которое показывает, что ты не способна сама о себе позаботиться. А посему этим и собираюсь заняться я.

– Я сделала это ради любви, мама. Я сделала это для Кэша. Потому что я его люблю. Это было важно для него, а значит, было важно и для меня. Почему ты не можешь этого понять?

– О, я понимаю это очень хорошо. Это означает, что ты подцепила очередного неотразимого подлеца, который заведет тебя в мир страданий, а потом бросит, когда ты перестанешь быть для него приятным развлечением. Он этого не стоит, как…

– Мама, прекрати! – кричу я. Она делает шаг назад, как будто я ее ударила. – Не все парни, которые выглядят определенным образом, одеваются определенным образом и ведут себя определенным образом, одинаковы. Всю жизнь ты пыталась подтолкнуть меня к таким мужчинам, рядом с которыми хотела меня видеть. Ты заставила меня чувствовать, будто со мной что-то не так, раз мне нравятся ребята, которые ездят на мотоциклах или больших машинах и играют в рок-группах. Но в них ничего плохого не было, мама. Они просто мне не подходили. Я бы не хотела провести всю жизнь рядом с одним из них. Сейчас мне это ясно. Но ты этого не понимаешь. Не видишь разницы между «сейчас» и «тогда». Ты никогда не могла быть нормальной матерью, которая обняла бы свою дочь, если та плачет, и сказала бы ей, что настанет день и найдется тот единственный, которому стоит отдать свою любовь. Тебе это просто было не по силам. Ты считала своим долгом при каждой удобной возможности внушать мне, что я буду счастлива только с таким мужчиной, как Лайл, который настолько зациклен на своей работе и деньгах, что на любовь у него просто нет времени. Но, мама, если влюбиться – это значит подвергнуть себя риску, что может стать больно, я на это согласна. Потому что в конце концов я нашла того, ради кого стоило рисковать. Я бы не променяла Кэша на весь мир, мама. Ты никогда не думала, что все эти сердечные раны, все эти слезы, неудачные попытки нужны были для того, чтобы не пропустить настоящее чувство, когда оно возникнет? Ты разве не можешь просто порадоваться за меня и оставить нас в покое?

В комнате воцаряется тишина. Мама смотрит на меня так, будто я только что содрала шкурку с ее любимого кролика, чтобы сделать себе шапку. Марисса хмурится. Нэшу явно скучно. Гевин улыбается. А Кэш выглядит так… будто он приближается ко мне.

Его глаза не отрываются от моих. Он останавливается прямо перед матерью. Смотрит на меня несколько секунд, а потом его губы изгибаются в довольной улыбке. Улыбка становится шире, и Кэш склоняется ко мне. Мне кажется, что он сейчас рассмеется, но он серьезнеет и берет мое лицо в ладони.

А потом он меня целует. Не то чтобы легонько. Нет, он целует меня по-настоящему. Такие поцелуи не должны происходить при свидетелях, особенно когда мою наготу прикрывает только одеяло и ничего больше.

– Мне нравится, когда ты такая пламенная, – говорит Кэш, отрывая свои губы от моих.

Его глаза как блестящие кусочки оникса. Он нежно гладит меня большими пальцами по щекам и снова улыбается. Улыбка, подобно солнцу, освещает мое лицо, дарит тепло и умиротворение. Кэш медленно, подчеркнуто медленно берет меня за руку и переплетает свои пальцы с моими, потом выпрямляется и поворачивается к моей матери.

– Она остается здесь, мэм. Вы можете приезжать и видеться с ней в любое время, потому что вы ее мать, но прямо сейчас будет лучше, если вы уйдете. Я хорошо позабочусь об Оливии. Даю вам слово. Может быть, оно для вас не много значит, но для меня имеет огромное значение. И для вашей дочери тоже.

Мама смотрит на Кэша, потом на меня, потом снова на Кэша, разворачивается и пронзает всех, кто находится в комнате, своим холодным, высокомерным взглядом. С натянутой улыбкой она обращается ко мне, медленно пятясь к двери:

– Отлично. Если ты этого хочешь, Оливия, продолжай в том же духе и разрушай свою жизнь. Только не прибегай ко мне со слезами, когда все развалится на части.

– Я люблю тебя, мама, но я уже давным-давно перестала прибегать к тебе. Мне от этого никогда не становилось легче.

Она надменно кивает, а потом поворачивается и медленно выходит из комнаты, оставляя после себя запах дорогих духов, холод и облегчение.

Несколько минут все хранят молчание, пока Гевин не нарушает напряженную тишину:

– Черт, эта женщина – настоящая ведьма. Кажется, у меня яйца чуть не отвалились.

Мы переглядываемся, а потом все разражаются хохотом, включая Мариссу.

Кузина занимает меня больше всего. Кажется, она не в силах оторвать взгляд от Нэша. Невольно задаюсь вопросом: неужели она действительно изменилась? Надолго ли хватит этой новой Мариссы, или злая колдунья снова настигнет ее со своей метлой и окружит мраком и злобой? Время покажет, но я надеюсь, эта Марисса задержится здесь надолго.

Момент веселья обрывает звонок. Он раздается из ящика в тумбочке Кэша. Кэш отпускает мою руку, чтобы достать телефон. Вижу, что это мобильник, которым Кэш пользуется постоянно, а не временный. Кэш смотрит на экран. Отвечает, нахмурившись. Мне становится не по себе, как только он выходит из спальни. Слышу, как за ним закрывается дверь кабинета. В животе скручивается тугой узел страха.

Всего на какой-то миг я смогла забыть о том, что мы все еще в опасности.

28

Кэш

Когда я поднял трубку и услышал: «Ты разместил объявление?» – сразу понял, что это сработала отцовская вторая линия обороны. Имея в виду, что первая – это Нэш. Однако вполне вероятно, что вторая окажется еще более полезной. Могу только надеяться.

Закрыв за собой дверь кабинета, отвечаю:

– Да, я размещал объявление.

– Возьми другой телефон. Выходи на улицу сегодня в девять вечера. Шесть минут спустя набери этот номер. Я дам дальнейшие инструкции.

Линия отключается, оставляя меня в состоянии раздражения. Я бы хотел задать по крайней мере пару вопросов. Конечно, подумав хорошенько, я понимаю, что говорить долго по моему личному номеру – не слишком разумно. К несчастью, эти соображения не умеряют досады.

Голова тут же переключается в режим стратегического планирования. Больше всего меня занимает, однако, не собственная безопасность, а что делать с Оливией, пока я буду в отлучке. Как лучше оградить от неприятностей ее.