Книга Жаркой ночью в Москве... - Михаил Липскеров

– Господин Фрол, включите клиенту примеры возможного голосового сопровождения коитуса.

Господин Фрол взял правое ухо блондинки и повернул его немного направо: блондинка открыла глаза, посмотрела вокруг:

– Мужчина, вы что, я не такая.

Ошарашенный, я ответил ошарашенно:

– Очень хорошо, и я не такой…

– Тогда мы с вами поладим. А то некоторые, как увидят обнаженную женщину, так сразу в трусы…

Фрол опять крутанул ухо. Блондинка сурово глянула на меня:

– Ну ты что, мужик, еще в трусах? Давай скоренько, а то мне завтра с утра в управление.

Еще один поворот уха.

– Вы не подумайте, вы у меня второй…

– А первый кто? – заинтересованно спросил я.

– Да разве всех упомнишь…

– Господин Фрол, – сказал я инструктору, – вы крутите потихоньку, чтобы я ознакомился со всем репертуаром.

Фрол стал потихоньку крутить ухо. Из блондинки понеслось:

– Вы меня не бросите?..

– Вообще-то я из МГИМО…

– Ну, мужчина, у вас и аппарат!!! Вы случайно не негр?..

– А-а-а-а! Вы не туда попали!!! Нет-нет, не вынимайте…

– Ну, хватит уже, мужчина… Вы здесь не один.

– Сэр, леди Гуинмор просила заменить ее сегодняшней ночью. Во-первых, у нее мигрень, а во-вторых, сэр Брэдброк.

– Скажите… а-а-а-а… как… у-у-у-у… вас… ой-ой-ой… зовут? А-а-а-а-а-а-а…

– Миленький ты мой, возьми меня с собой…

– Граф, вы мене делаете больно… Не прекращайте…

– Я что-то никак не пойму: это моя нога или ваша?

– Орал, орал, и только орал, а то я не завтракала.

– Моше, у тебя от обжорства глаза заплыли. И он еще будет удивляться, почему я рожаю китайцев…

– Мне с вами было хорошо…

– Я даже не знаю, как сказать…

– Чувак, ты супер…

– Мне теперь на два дня хватит…

– Пожалуй, это я тебе должна заплатить…

– Пожалуй, хватит… – остановил я господина Фрола. – И большая у нее программа?

– Как у букридера средней мощности. От «Илиады» до «Григория Лепса».

– Это меня устраивает. Теперь можно продать библиотеку и МРЗ-плеер. Так, теперь насущный вопрос: как осуществлять с ней именно ЭТО? Какие возможности?

– А, – кивнула Наина, – сейчас мы с господином Фролом вам это продемонстрируем.

Я никогда не видел, чтобы люди так быстро раздевались… Господа, я никогда ничего подобного не видел. За несколько минут я узнал больше, чем от порноколлекции DVD рядового женского монастыря. Я не успевал поворачивать голову. Господин Фрол, как пелось скончавшейся группой «Мальчишник», имел ее сидя, имел ее лежа, и на голове он имел ее тоже. И все это при звуковой поддержке резиновой блондинки, ухо которой господин Фрол перекрутил на сто восемьдесят градусов.

– Ой, да не одна во поле…

– Прибавочная стоимость растет…

– Шибче, коренной…

– Помята девичья краса…

– Пастух очутился на полных грудях…

– Пьяная вишня, полный бокал…

– Hello, Dolly…

– Алеша, ша…

– Остались от козлика…

– Три веселых гуся…

И так далее: бум, трах, шварк, тум-бала-бала-ба-ла… Я попытался выключить звук, но, очевидно, крутанул ухо в обратную сторону. Еб! Блондинка затряслась, задергалась, из нее, как из ведра, посыпались оргазмы под песни советских композиторов и запись речи Вышинского на процессе тридцать восьмого года. Между прочим, оргазмы сыпались и из Наины, и из инструктирующеего меня на ней господина Фрола. И прекратить этот поток сексуальной энергии не было никакой возможности. К тому же очнулся рыжий гермафродит и смотрел на меня плотски. Поэтому в окно я выкинул его первого. Блондинка полетела следом. Наина с господином Фролом выбросились в окно сами. А хлыстик я выкинул вслед за ними.

Через минуту я выглянул в окно. Музыкальной блондинки на асфальте не было. А звуки неслись из окна токаря-универсала Семена Петровича Кузичева. Он в интересах будущих поколений обогащал «Камасутру». Рыжего гермафродита в квартире напротив допрашивал неустановленный мент Сергей Михайлович Шепелев. А об чем допрашивал – то дело секретное. Трахающиеся Наина и господин Фрол пришибли арбатского охвостыша и втроем завернули за угол «Парикмахерской». А хлыстиком Сюля и Пончик охаживали Зинку, когда она пыталась обаять то ли Штопора, то ли Консервного Ножа.

Но самое интересное, господа, что за все эти разнообразные шоу я не заплатил ни копейки. Не успел!

Бесплатно все! Жаркой ночью в Москве.

Рассвет уж близится, а секса нет как нет. А может быть, опять позвонить. Лерику. А вдруг… Вроде не так давно мы с ней, ну мало ли что, я ж сценарий писал, я ж, блядь, творческий человек! Она ж тоже творческий человек, должна ж, блядь, понять! Нет, она не блядь, это фигура речи у русского человека любой национальности. Ничего не значащая. Как «еб твою мать». Когда я был студентом, после военных лагерей мы хором распевали почерпнутую у старослужащих песню, сейчас уже позабытую. Во всяком случае, потом я ни разу ее не слышал в кругу друзей и знакомых.

Есть русское слово такое, его неудобно сказать.

Быть может, быть может, оно неприлично,

но здорово, еб твою мать.

Это пелось всем коллективом. А потом каждый куплет исполнялся индивидуально. Мужской голос затягивал (раздумчиво, повествовательно, неоглядно широко):

Возьмем, например, мужичонку,

вот выйдет он в поле пахать,

а там закричит на усталую клячу:

«Пошла же…»

И хор воодушевленно подхватывает: «Еби твою мать». Между прочим, с этой песней всю Европу зерном заваливали. (А позжие песни типа:

Налетай, налетай, наступили сроки,

урожай наш урожай, урожай высокий, —

это, значит, голод скоро. Петь надо громче, чтобы заглушить урчание в животе.)

Второй куплет обычно запевала Ирка. Ее отец, наш профессор промышленной геологии, этой песне ее и научил, после того как пришел с войны и до того, как его взяли за низкопоклонство перед Западом. Так что Ирка знала ее с шести лет. И когда отца по недоразумению не расстреляли, она, семнадцатилетняя чувиха, встретила его куплетом:

Вот немцы в лесу партизанку поймали

и начали зверски пытать,

но нежные девичьи губы шептали…

– Ну же, папа!..

И папа обеззубленным ртом (цинга, мать ее) радостно подхватил: «Не выдам, еби вашу мать!» Так что этот куплет Ирка всегда и начинала. А уж «еби вашу мать!» мы орали с энтузиазмом строителей коммунизма (которых я, правда, за всю свою жизнь так и не встретил. Оно и понятно. Я-то тут, а они где-то там… В голубых городах. Под крылом самолета. Приезжай ко мне на БАМ, я тебе на рельсах дам… Болтаются, как дерьмо в проруби, за мечтами да за запахом тайги. Когда уж тут коммунизм строить!). Ну да ладно. Это все было потом. А тогда третий куплет мы пели всем курсом: