Книга Алексей Орлов - Нина Молева

— Сам знаешь.

— Алексей-то наш Григорьевич знает ли?

— Я тебе первому сказала, а там, кто знает.

— На мой разум, матушка, ждать нечего. Действовать надо.

— Ты совсем, Гришенька, как наша маленькая княгиня. От нее только и слышишь: пора да пора.

— Не люблю ее, Катенька, смерть не люблю. Болтает много, везде первой быть норовит.

— Чего же хочешь, у нее и впрямь права немалые. Без ее матушки да матушкиных денежных мешков не видать бы покойной государыне императрице престола. Да и всему ее воронцовскому семейству много чем Елизавета Петровна была обязана. Не зря вместе с наследником Катерину Романовну крестила, у купели держала, на брак благословляла. Нужна она нам, Гришенька, ой, как нужна.

— Смотри, Катенька, как бы раньше времени кашу не заварила. Голова-то у нее горячая, а смысла никакого.

— Вот и твержу я ей, что знать ничего о престоле не знаю и хлопотать о нем не собираюсь. Она меня уговаривает, а вместе с тем знатных особ в нашу пользу подбивает.

— Много тебе проку от них, Катенька. Штыки нужны — это верно. Без офицеров не сделать ничего — тоже верно, а все знатные особы наши — не верю я в них.

— Вот вы о штыках с Алексеем Григорьевичем и позаботьтесь. А маленькую княгиню в последнюю минуту известим. Так ладно будет. Да и я теперь после родов-то оправилась, вам помогать могу.

ИЗ ИСТОРИЧЕСКИХ ДОКУМЕНТОВ

Теперь кстати расскажу я вам, любезный приятель, одно случившееся около сего времени со мною происшествие, которое, по важности своей относительно меня, особливого примечания достойно. В один день, и как теперь помню, перед обедом, когда мы все были дома, приезжает к нам тот самый господин Орлов, который в последующее время был столь славен в свете и, сделавшись у нас первейшим большим боярином, играл несколько лет великую роль в государстве нашем… Сей человек был мне знаком по Кенигсбергу, и тогда, когда он еще был только капитаном и приставом у пленного прусского королевского адъютанта графа Шверина, и знаком более потому, что он часто к нам хаживал в канцелярию, что мы вместе с ним хаживали танцевать по мещанским свадьбам, танцевали вместе на генеральских балах и маскарадах, и что он не только за ласковое и крайне приятное свое обхождение был всеми нами любим, но любил и сам нас, а особливо меня, и мы с ним были не только очень коротко знакомы, но и дружны. Сей-то человек вошел тогда вдруг в залу, где я с прочими находился, и как он был все еще таков же хорош, молод и статен, как был прежде, то нельзя мне было тотчас не узнать его.

…Я всячески старался мыслями своими добраться до того, зачем таким призывал он меня к себе. Более всего подозревал я, что не по масонским ли делам то было?

Принадлежал он, как то известно было мне, к сему ордену. И как он не однажды меня и в Кенигсберге еще ко вступлению в оный уговаривать старался, но имея как-то во всю жизнь мою отвращение, как от сего ордена, так и от всех других подобных тайных связей и обществ, не соглашался к тому никак; то приходило мне в мысль, не хотел ли он и тогда заманить меня в оный и не затем ли призывал с таким усилием, но истинной причины никак мне и в голову не приходило.

«Жизнь и приключения Андрея Болотова. 1738–1793». Год 1762

ПЕТЕРБУРГ

Дом Е. Р. Дашковой
Е. Р. Дашкова, князь Н. В. Репнин, лакей

— Ваше сиятельство! Ваше сиятельство, это я, Яков. Посетитель к вам, князь Николай Васильевич. Говорят, по срочной надобности и ждать никак не могут-с.

— Который час?

— Светать начинает. Поди, четвертый пошел.

— Хорошо, проси князя в мой кабинетец. Сейчас буду.

— Кузина, я приношу глубочайшие извинения за столь раннее вторжение, но поверьте — тому есть серьезная причина. Я только что с празднества по поводу заключения мира с Пруссией.

— И вы согласились там быть, князь, на этом позорном ужине? Я наотрез отказалась.

— Вы женщина, княгиня, и к тому же любимица его императорского величества. Мой отказ противоречил бы моим служебным обязанностям. Император сам составил список тех, кому было предписано явиться в Летний дворец.

— Торжественного обеда оказалось мало?

— Император настолько полон торжества, что хочет найти все новые и новые способы его выразить.

— И что же там происходило? Насколько я знаю, императрица отсутствовала?

— Как ни дико это звучит, но в ней и не было нужды: ее место обок императора занимала графиня Воронцова, одетая Дианой.

— Боже мой! И она на это согласилась?..

— Графиня была настоящей героиней вечера. Елизавета Романовна получила орден святой Екатерины, который возложил на нее под гром салюта император.

— Орден святой Екатерины! Не нахожу слов. Ведь он был установлен для лиц царской фамилии и иностранных принцесс. Первым, и до сей поры ее единственным кавалером была императрица Екатерина I. Правда, в регламенте ордена оговаривалось, что в порядке исключения его может получить лицо, спасшее кого-то из царственных особ. Какая отвратительная ирония. Кто был, кроме сестры?

— Еще несколько дам, никак не связанных придворным этикетом, а также все любимцы императора, опять-таки вне зависимости от принятого распорядка. Со стороны это выглядело веселой попойкой друзей, тем более интимной, что императора в конце пришлось выносить на руках. Он был в великолепном настроении, но почти в бесчувственном состоянии.

— И вы полагаете…

— Я еще не закончил своего рассказа, кузина. В конце ужина император счел нужным назначить меня министром-резидентом в Берлин, в распоряжение прусского короля.

— Не понимаю.

— Император предписал мне безоговорочно выполнять все пожелания короля, даже не сносясь с Петербургом.

— Но это уж слишком! Полное подчинение России Пруссии!

— Вот именно, княгиня. Ждать больше нечего, иначе будет поздно. Надо действовать. Немедленно действовать. Сколько я знаю, вы говорили с Никитой Ивановичем. Что он?

— Как всегда предусмотрителен и осторожен. Он полагает, что действовать следует через Сенат. Кроме того, его план — провозглашение императором великого князя. Он не видит в роли императрицы государыню.

— Но этот план слишком неопределенен для решительных действий. Как представить гвардии ребенка, вместо которого к власти потянутся десятки рук, возможно, во много раз худших и, главное, алчных, чем руки нынешнего государя. Гвардии нужен конкретный человек, которого они видят перед собой, слова которого слышат, о котором сами и немедленно составляют себе представление.

— Я пыталась убедить в этом дядюшку, но он был настолько напуган, что я стала бояться за его последующие действия. Единственное, что его успокоило, это то, что императрица не знает о наших замыслах.