Книга Ледяные небеса - Мирко Бонне

Однако никто не относится к собакам с такой заботой, как большой Том Крин. Он проводит ночи в иглу и принял роды восьми щенков, которые уже почти выросли. Гринстрит, с каждой неделей становившийся все менее похожим на офицера из-за постоянных приемов волшебного эликсира, должен в скором времени заняться дрессировкой щенков и организовать седьмую упряжку. Но прежде, конечно, он должен пройти обучение в Криновой школе любви и заботы — как я полагаю, до тех пор, пока не перестанет нуждаться в своем чудодейственном средстве.

Антарктическое дерби было назначено на полдень 16 июня. Это наш сто сорок третий день во льдах. Он объявлен выходным для всех. Многие оделись соответственно. Холи, Хау и Керр нарядились букмекерами и предлагают делать ставки в антарктической валюте: шоколаде и сигаретах. Но их ставки — 6:4 на Уайлда, двойную ставку на Крина, 2:1 против Хёрли, 6:1 против Мака, 8:1 против Мика, Марстон без форы — никто не принимает.

Шеклтон дает сигнал к началу гонки, помигав штормовым фонарем. Подгоняемые криками и воплями болельщиков и возгласами погонщиков, упряжки рванулись вперед по отдающему синевой в полумраке льду. Сначала вперед вырывается Маклин. Боцман и Сонгстер — равноценные вожаки и влекут вперед Сью, Джаджа, Стюарда, Мака и еще трех собак из своей упряжки, заставляя их набирать скорость. Но из-за того, что задние собаки не могут долго поддерживать такой же высокий темп, как Боцман и Сонгстер, Маклин начинает отставать. Упряжки Марстона с вожаком Стимером и доктора Мак-Ильроя сразу выключаются из борьбы. Мы думаем, что вожак Мак-Ильроя Вулф и в самом деле волк[15]. Он не находит во всем этом цирке никакого удовольствия и просто отбывает номер. Некоторое время впереди держится Крин, но его вожак тоже начинает соответствовать своей кличке: Соурли (мрачный), кажется, слишком огорчен из-за того, что отстает, поэтому совсем не старается, а сердито вынюхивает что-то в снегу. Исход дерби решается между санями Хёрли и Уайлда, которые идут вровень на всем пути до конца трассы вдоль линии вышек, проложенной перед носом «Эндьюранса»:

Две упряжки — восемнадцать собак и два погонщика борются за первое место. Мы все с криками и свистом бежим к линии финиша. Хёрли стоит в санях. На нем красная мантия, которую он выкопал неизвестно где, на рукаве — маленький австралийский флаг. Уайлд, напротив, сидит на корточках. И побеждает. Хёрли приходит к финишу вторым, за ним — Маклин и Крин, затем — Мак-Ильрой и, наконец, Марстон.

Две минуты и шестнадцать секунд потребовалось упряжке Уайлда, чтобы пробежать восемьсот метров.

Провиантмейстер Орд-Лис, который, дрожа от холода, стоит рядом со мной, недоволен.

— Псы Уайлда в среднем на одиннадцать фунтов легче, чем у Хёрли, поэтому для меня победитель — Хёрли. Я с нетерпением жду, не предложат ли ему новую гонку.

Реванш проходит через пару дней, на этот раз на санях, кроме погонщиков, сидят пассажиры. Побеждает экипаж в составе Хёрли и пассажира Хуссея, но только из-за того, что по пути Шеклтон упал с саней Уайлда. Сэр так разочарован и обижен на самого себя, что добровольно оплачивает все ставки. Так или иначе, сегодня у Фрэнка Уайлда неудачный день. Вечером Том Крин сообщает ему о болезни еще трех собак, и хотя Уайлд очень тяжело воспринимает эту новость, он не перекладывает ни на кого свои обязанности. Доктор Мак-Ильрой настаивает на том, чтобы Уайлд вернул трупы пристреленных собак на борт для вскрытия. Исследование продолжается три часа, для чего приспособили якорную кладовую. Три часа корабль охвачен парализующим унынием. В конце концов Мик и Мак нашли возбудителя болезни Бристоля. Это глист, красный ленточный глист сантиметров тридцать длиной, которого они смогли найти во всех трех собачьих трупах и который практически сожрал собак изнутри. Маклин выглядит просто убитым, сообщая нам, что мы не имеем возможности лечить животных. Да, мы не можем предотвратить, чтобы червь не поразил остальных собак. На борту «Эндьюранса» нет препаратов для дегельминтизации.

Том Крин закрывает лицо руками. Когда он опускает руки, мы видим, что он плачет. Том говорит тихо, как будто обращается сам к себе:

— На борту пять тысяч граммофонных иголок, но ни одной упаковки с антигельминтным средством, верно?

Слезы Крина лишают Читхэма самообладания.

— Да, черт побери! Том ведь прав, не так ли? Мы полярная экспедиция с санями, которые тащат собаки, или любители музыки?

Шеклтон отпускает их, так как знает, что слова Крина адресованы ему и они справедливы. Глядя куда-то вдаль, за пределы «Ритца», он первым понял, что означает сделанное врачами открытие: с этим дьяволом в брюхе собаки ни за что не осилили бы трехтысячекилометровый переход через континент.

Мы уверены, что потеря собак неизбежна. Мы можем также потерять судно и остаться на льду. Все это здорово действует всем нам на нервы. Поэтому все рады, когда есть что праздновать, даже если еще две собаки отказываются есть дополнительные порции тюленьего мяса.

Двадцать второго июня мы достигаем середины полярной ночи и отмечаем день зимнего солнцестояния скромным застольем и последующим концертом. Чиппи Макниш смастерил для него в «Ритце» небольшую сцену, которую украсили вымпелами и флажками, а от света установленных Хёрли в банках из-под кофе ацетиленовых ламп она кажется погруженной в яркий свет.

«Боже, благослови наших возлюбленных собак», — написано на куске картона, болтающегося над серединой сцены.

Шеклтон берет на себя обязанности церемониймейстера, объявляющего выход артистов. Начинает Орд-Лис. Одетый как пастор Гюнвальд, он предупреждает общину о дани греху. Джимми Джеймс выступает в роли германского герра профессора доктора фон Шопенбаума и читает пространную лекцию о жире, все слова которой имеют только один слог. Маклин исполняет тропическую песнь о вспыльчивом шкипере Эно, этакую оду капитану Уорсли, который, конечно, отрицает, что речь идет о нем. Объявляют Керра, который выходит в костюме бродяги в роли трубадура Спагони, забывает текст и превращается в тореадора Стуберски, которому публика кричит: «Он умрет! Он умрет! Умрет!» Марстона рисуют, Уайлд декламирует «Обломки мачт» Лонгфелло, и замыкает мужскую часть программы Гринстрит, изображающий пьяного с толстым красным носом. Настает очередь дам: Хадсона в роли гаитянки, Рикенсона, представляющего лондонскую шлюху, и Бэйквелла, который скакал, прихрамывая, по сцене и кричал: «Обезьянка! Ах ты, моя обезьянка!» Ему повезло, что он попросил у меня разрешения. Самые громкие овации срывает Мак-Ильрой — испанка с глубоким вырезом и разрезом на юбке. После концерта следуют холодные закуски и тост за короля. На четыре часа мы забываем обо всех заботах, и когда проходит полночь, продолжаем смеяться во второй, убывающей половине полярной ночи.

Вахта механиков

Мало-помалу мне становится понятно, как и почему от членов команды «Бельгики» остались, так сказать, одни тени. Вероятно, причиной стала цинга, из-за которой они поверили в то, что являются вампирами и смогут выжить только в том случае, если доконают друг друга. А что же стало причиной цинги? На борту было достаточно свежих продуктов, которые могли предотвратить вспышку этой болезни. Команду «Бельгики» это не заботило. Овощи сгнили в бочках. Вместо того чтобы охотиться и подкрепляться свежим мясом, его держали в кладовых, где оно вымерзало.