Книга Ивановна, или Девица из Москвы - Барбара Хофланд

Я знаю, какова участь советчиков в таких делах, но я ваш давний друг, Нэд, и убежден, что знаю ваше сердце так же хорошо, как вы сами. Несмотря на все его сумасбродства и блуждания, нависавшие над ним опасности и неизбежный риск, оно прекрасно подходит для того, чтобы присмиреть, как это сталось с моим сердцем, когда я утихомирился и стал благоразумным мужем И более того, пока вы не успокоитесь, обществу не будет пользы от вашего существования или ваши способности не оценят по достоинству. Ибо до той поры у вас никогда не будет времени прославлять свой округ, представлять свою страну, способствовать ее процветанию, покровительствовать ее искусству или служить обществу примером в делах семейных и доказательством возможности семейного счастья, для чего вы в высшем смысле и предназначены. Нынче вы находитесь в том периоде жизни, когда обещания, данные в молодости, должны исполняться, когда ваша мать должна увидеть, что не напрасно пестовала вас.

Не подумайте, что я осуждаю энтузиазм, с которым вы вовлеклись в это русское дело, или способ, который вы выбрали, дабы проявить свое человеколюбие в отношении русского семейства. Я настолько далек от осуждения, что считаю ваш энтузиазм вполне естественным для человеческой натуры и полностью вас в этом поддерживаю. Меня не удивляет и то, что вы рискуете или подвергаете себя лишениям ради спасения несчастных жителей Москвы. Я также далек от того, чтобы не понимать, что ни один молодой человек не мог бы проявить себя лучше. Я рад, что вы нашли Ивановну. Даже горжусь вами, поскольку знаю, что вы будете сопровождать ее с братской заботой и, как бы ни бунтовали ваши чувства, разум моего друга должен победить. Но я действительно опасаюсь, как бы эта красавица не заинтересовала вас настолько, что разлучила бы вас с нами, и потому умоляю вас бежать, пока у вас есть на это силы.

Не обольщайте себя мыслью о том, что привезете Ивановну в Англию. Будьте уверены, положение дел в ее стране, которое, попросту говоря, ужасно, заставило Ивановну полюбить родину еще больше. Ей будет дорога и разграбленная, разрушенная, сгоревшая дотла Москва. Московская земля впитала кровь ее любимых родителей, полита первыми в ее жизни слезами, и на этой земле пожелает она сделать тот последний вздох, который воссоединяет нас со всеми так горячо оплакиваемыми. В Петербурге она может быть счастлива, поскольку у нее там родственники, и это тоже ее страна. Но в Англии она не сможет быть счастливой. Россия теперь — это гордость и слава всех ее детей, и дочери древнего рода прославленных предков следует должным образом разделить их патриотизм — патриотизм, скрепленный их кровью!

Вероятно, вы полагаете, что любовь возместит Ивановне все, от чего она отказывается, оставляя свою страну, и если она действительно будет настолько привязана к вам, что с готовностью согласится на это в такое время, как нынешнее, думаю, возможно, вы и правы. Но предупреждаю, что, если она испытывает лишь понятное чувство благодарности, простое согласие сердца, которое признает ваши заслуги, или ищет способа выплатить вам свои долги, то этого не достаточно для вашего счастья. Вы последний человек на земле, кому я должен был излагать эту догму, поскольку вы имели обыкновение претендовать на романтическую, пылкую привязанность, какую редко можно найти, а если и найдешь, то редко она оказывается желанной. Но я знаю, что любящие склонны обманываться и что всякую молодую женщину, какой бы скромной она ни была и как хорошо ни была бы воспитана, окажись она в обстоятельствах, требующих новых усилий и пробуждающих сильные страсти, можно довести до того, что она выкажет чувство, соответствующее вашим желаниям, но оно исчезнет на спокойном жизненном пути, что, вероятно, принесет разочарование вам обоим. Помните, что вы женитесь не на героине, которой восхищаетесь, но на женщине, которую вы любите. Помните также, что вы будете ожидать от вашей жены качеств, вовсе противоположных всем тем, что могли проявиться во времена тяжелых жизненных потрясений. И даже добродетели, на которые мы будем надеяться, она никогда не склонна будет проявлять. В женщине мы ищем скорее терпеливости, нежели решительности, покорности, нежели смелости; и не забывайте, что даже в случаях, когда наш разум заверяет нас, что женщины обладают большими знаниями или проницательностью, чем наши собственные, мы все-таки склонны отстаивать свои взгляды. В сущности, мой друг, жена ангел была бы не ангелом, какими бы божественными способностями она ни обладала, какой бы совершенной ни была ее красота, если она не может почаще проявлять старомодную супружескую покорность. В период ухаживания мы возносим женщину на пьедестал, с которого смещаем ее в браке. Это глупый, а в некоторых случаях и жестокий обычай, поскольку и слабая, и сильная женщина одинаково ненавидят такую перемену. Но поскольку так всегда случается в пароксизме любви, бесполезно приводить любые доводы.

Как вы могли так долго не замечать скромные достоинства и неяркие прелести Лоры де Корси, — не могу понять, — не замечать и слишком явного к вам расположения этой милой барышни, — не знаю. С вашей вечной страстью восхищаться всем необычным, необузданным, эксцентричным, вы всякий раз не замечали того возвышенного по своей сути, что имело несчастье оказаться на вашем пути. Будь кроткая и обладающая чувством собственного достоинства Лора дочерью какого-нибудь набоба или перуанской принцессой, нищей эмигранткой или отвергнутой фавориткой, известной кокеткой или философом в юбке, тогда вы клялись бы, что на всем белом свете не найти столь обворожительного создания, и бросили бы себя и свою судьбу к ее ногам. Но, к сожалению, Лора была дочерью ваших ближайших соседей, и вы каждое воскресенье видели ее в церкви, вы слышали о ней каждый раз, когда обсуждались скромное благочестие, доброжелательность или незаметные достоинства. Вы готовы были восхищаться ею и уважать ее, но вы не смогли ее полюбить, потому что все было так естественно и так обычно.

Даже несмотря на то, что она, и только она, оценивала вас так, как желает быть оцененным ваше нежное тщеславное сердце. Поймите меня правильно. Я думаю, она была способна на это когда-то, и надеюсь, что победила эту слабость в себе после вашего отъезда. На самом деле она сейчас очень нездорова, и у нее есть кое-что более важное, о чем ей стоит поразмышлять.

Эта ваша страсть к удивительному в ваших интрижках — единственное, с чем я намерен бороться. Поскольку я не имею права предполагать, что Ивановна не столь же добра, нежна, послушна и привязана к дому, сколь великодушна, упорна, смела и решительна, то в этом случае я готов согласиться с тем, что в ней, должно быть, есть все те качества, которые мужчина ожидает увидеть в добропорядочной женщине. Но даже и в этом случае я считаю, что было бы несправедливым увезти такое сокровище из России, где, несомненно, многие знатные молодые люди вздыхали бы у ее ног и где она могла бы стать счастливее, чем с вами.

Однако если вы решились на этот грабеж, позвольте умолять вас как можно скорее вернуться в Англию и известить вашу матушку об этом решении. Должно пройти несколько месяцев, прежде чем Ивановна согласится стать вашей, и хотя в вашем присутствии любовь, возможно, и проявилась бы во всей своей полноте, все же в ее кровоточащем сердце эта любовь пока еще лишь дитя. Поэтому, если вы уже вернули Ивановну ее сестре, в чем я не могу сомневаться, не теряйте времени и возвращайтесь к вашей матери, чьи притязания на ваше сердце нельзя не признавать, как бы оно ни было занято, — а также к искренне любящему вас другу