Книга Схватка - Михаил Голденков

— Согласен ли ты, мой сын, взять в жены эту девушку? — спрашивал священник, также, как и юный Алесь Радзивилл, весьма ошеломленный всем происходящим.

— Так, — ответил Александр, словно загипнотизированный. Он не мог, не смел сказать «нет» прямо в храме, опозорить свою мать и свою честь…

Его настоящая возлюбленная Анна, до сих пор ничего не понимая, вскрикнула, вскочила и, зажав рот ладонями, быстро выбежала из костела…

Когда Михал вернулся в Несвиж в очередной раз и узнал о том, что случилось, то тут же назвал поступок жены высшей подлостью. Катажина со слезами на глазах вновь оправдывалась, говоря, что желает сыну только добра, а сам он-де слишком молод и наивен, чтобы правильно обустроить свою судьбу.

— Если бы не я, — говорила женщина, тряся за рукав Михала, — то через год мы бы с тобой нянчили внука от этой безродной мещанки. Наш сын уронил бы в придорожную грязь честь шляхтича и уже никогда бы не поднял ее, не отмыл бы никаким мылом и водой. Ты этого хочешь?

— Я хочу одного, — глаза Михала метали молнии, — чтобы ты… чтобы ты вела себя благородно! Как Радзивиллы! А ты…

Михал хотел сказать еще что-то, но взглянув на округлившийся живот беременной жены, смолчал, лишь в сердцах швырнул трость в угол комнаты… Катажине через полгода рожать, и Михал не хотел ее сильно волновать, но и терпеть, и видеть дело ее рук было выше его сил…

«Бедный Алесь! Разве я бы терпел такое насилие над своей любовью? Как я теперь понимаю Кмитича! Он ведь снес в свое время тоже самое!..» — переживал из-за Александра и его Аннуси Михал. Он не мог думать о приемном сыне только с точки зрения династических уз и сплетений. Александр был всего-то на каких-то десять лет младше самого Михала. Михал, пусть приемный, но все же отец, тем не менее, не мог относиться к Александру как отец к сыну, но больше как к брату, как к другу. Поэтому и любовь Александра к скромной городской девушке Анне Михал воспринимал с позиции самого Александра, а не с позиции отца или своей жены Катажины, его матери. И понять свою жену Несвижскому князю было очень сложно.

«Как все просто было на войне! — думал сокрушенно Михал. — Там есть враги, и есть свои. Знаешь как действовать, что делать, а что нет. Но женщины ведут себя и так и эдак. И не поймешь, чего от них ожидать в следующую минуту!»

Михал вновь уехал. Теперь он уже не сказал куда, уехал, чтобы просто отдохнуть и от войны, и от недостойного поведения собственной жены. И это в канун свадьбы его любимого кузена Богу с лава!

* * *

Свадьба Богуслава, немногочисленная, но пышная, как и запланировали, прошла в ноябре в Крулевце. Невеста, в своем белом платье, впрочем, уже не выглядела тем сущим ангелочком, каковым все ее знали в подростковом возрасте. Пухленькие очаровательные щечки Аннуси к двадцати годам постепенно опали, обострились, из-за чего несколько увеличился ее удлиненный нос, ранее совершенно, казалось бы, идеальный.

— В отца пошла, — шушукались дамы, глядя на невесту. Оно и правда, отец Аннуси Януш Радзивилл также после двадцати лет уже не смотрелся розовощеким юношей, а выглядел взрослым дядькой с крупным лицом.

А вот блестательный красавец Богуслав, который явно не выглядел на свои сорок пять лет, перьями, кружевами и манерами все еще производил впечатление не меньшее, чем в свои двадцать при французском дворе, и затмевал всех, включая даже невесту… Приехал Кмитич с Алесей, Собесский со своей уже явно беременной Аннусей, но Михала не было. Все забеспокоились — где же Михал, аккуратист и самый из всех внимательный и дисциплинированный? Заплаканная Катажина приехала с опозданием и рассказала, что Михал пьет с Дмитрием Вишневецким где-то в Люблине, и по дошедшим до нее слухам, оба просадили уже целый обоз денег…

— Я знал, что этот дурацкий брак Михала с авантюристами Собесскими этим и закончится, — увел в сторону Богуслав Кмитича, — они Вишневецкого предали, Острожского обманули, а Михала просто использовали.

— Я сейчас же отправлюсь в Люблин и притащу его сюда, — сжал руку Богуславу Кмитич.

— Не успеешь. Мы тут не как во Львове или Варшаве на месяц- в загул ушли. Но ты все равно поезжай…

— Я тоже поеду! — вызвался Ян Собесский, узнав, что Кмитич отправляется в Польшу.

— Добре, — кивнул Кмитич, — вдвоем веселее будет…

— Не скучай. Скоро вернусь, — поцеловал Алесю в губы Кмитич.

— А у нас с тобой всегда так, — усмехнулась Алеся, — ты же постоянно воюешь. Даже на свадьбе.

— Не злись. Это же Михал!

— Я понимаю, — кивнула, смутившись Алеся, — просто сетую.

Найти в небольшом городе Люблине двух загулявших русских панов оказалось весьма просто. Бурмистр города лично проводил Кмитича и Собесского в дом некой панны Конкордии, имевшей, впрочем, весьма скандальную репутацию в Люблине, этой культурной столице Польши, где и остановились Михал с Дмитрием. Похоже литвинский и русский князья поставили весь Люблин на уши, ибо бурмистр просто светился от счастья, когда понял, что Кмитич и Собесский приехали, чтобы забрать подгулявших друзей и родственников. Бурмистр по этому торжественному случаю даже пытался говорить по-русски:

— Кали ласка, паны ясновельможные, заберите этих благородных мужей! Конечно, они пополнили казну нашего города изрядно, но их танцы в голом виде, их стрельба по пустым бутылкам и песни всю ночь напролет…

Когда Собесский и Кмитич зашли по указанному адресу, то нашли Михала в самом деле в компании с Вишневецким и еще какой-то блондинкой со смелым декольте, оставлявшим слегка прикрытыми лишь ее соски. Михал в распахнутой на груди белой рубахе сидел с этой весьма смело одетой панной в обнимку. Его симпатичное лицо с полупьяными глазами «украшала» трехдневная щетина. Вишневецкий, кажется, был совсем осоловевшим и сидел за столом, заставленным грудой как пустых, так и наполовину выпитых бутылок разнообразнейшего вина. Тут же с музыкальными инструментами присутствовали три уличных музыканта, развлекающих всю хмельную компанию.

— Сябры! Ян! Самуль! — Михал раскинул в приветствии руки и бросился навстречу своим друзьям, но споткнулся, и Кмитич практически поймал его в охапку. Усадил на диван, с которого Михал только что соскочил.

— Знакомтись, панове, эта панна Конкордия, — представил блондинку Несвижский князь.

Блондинка с полуголым бюстом встала и изобразила весьма низкий реверанс, из которого ее под мышки поднял Михал.

— Вы уж ее простите. Малость перебрала, — пояснил при этом Михал.

— Очень приятно, Самуэль Кмитич, — коротко кивнул женщине Кмитич, — ну, а что же вы, друзи, здесь деалаете? Ведь у Богуслава свадьба!

— А я и забыл! — хлопнул себя по лбу Михал. — Какой позор! Вот же дурень!

И он пьяно расхохотался.

— Давайте, браты, собирайтесь! — буркнул Собесский, подозрительно косясь на пьяные глаза Вишневецкого, «Неуж-то Михал все ему рассказал?», — билась мысль в голове Яна.