Книга Пластиглаз - Вадим Чекунов

- Вот, тёзка, скажи мне - Колян ведь натуральный хохол - аж из Винницы! А я его зёмой зову. Почему так?

Нечаев пожал плечами:

- Ты и меня зёмой зовёшь. Звал то есть. Сейчас тёзкой вот.

- Ты и зёма мне, и тёзка. Просто тёзка круче намного, понял? Ты откуда, кстати?

Нечаев замешкался.

- С Орла я. Город такой.

- У меня по географии «пять» было. А вот у тебя по русскому, видать, одни «колы». Кто ж так говорит - «с Орла!»

«Все говорят», - подумал Нечаев.

Миновали главный плац. Развод закончился с полчаса назад, прикинул Нечаев - плац пустовал, все уже разошлись по объектам. Бати не наблюдалось. Лишь в офицерской курилке, прячась под навесом от солнца, толклись литеры и капитохи - штабные офицеры, им спешить некогда. Под их взглядами Нечаев почувствовал себя неловко, сжался весь, ноги почему-то начали заплетаться, и он чуть не споткнулся на ровном месте. С ужасом представил, как, гремя выроненным автоматом, растянулся бы на пыльном асфальте... Дёмин со свету бы сжил...

Нечаев повёл плечами. Подмышки, горячие и мокрые, противно слипались.

- О, вылупились! Охуели там от бумажек своих... Живого губаря ведут! Пиздец как интересно! - вполголоса весело выругался Черкасов.

Словно расслышав, офицеры, как по команде, отвернулись и принялись обсуждать что-то.

Нечаев поддёрнул грязноватый брезентовый ремень автомата, и пряча улыбку, нарочито громко чиркнул несколько раз по асфальту подковками. Захотелось вдруг цвыркнуть длинным плевком сквозь зубы в сторону штабных, едва удержал себя.

Обогнули столовую со стороны казарм, скрывшись с офицерских глаз. У хозблока, вяло помахивая хвостом, стояла пегая кобыла Марья, впряжённая в цистерну на двух автомобильных колёсах. Вокруг её морды тучей кружили мухи. Марья фыркала и встряхивала ушами. Два зачуханых бойца в растянутых майках выливали из вёдер в цистерну отходы. Жирный повар-киргиз, стоя в дверях, наблюдал за их работой. Завидев проходящую мимо пару, троица разинула рты и замерла. Из распахнутых окон поварской высунулось ещё несколько физиономий.

- Чё, бля, в цирке, что ли? - неожиданно озлившись, крикнул в их сторону Черкасов. - Давно не видели? Щас подойду!..

Окна опустели. Повар заругался на бойцов по-своему, по-чурекски. Вёдра с удвоенной быстротой загремели о цистерну. Напустив на себя озабоченный вид, киргиз скрылся в хозблоке.

- Так-то лучше, - проворчал себе под нос Черкасов. - Арбайтен унд орднунг.

За столовой уходила к кустистым пригоркам широкая, в две колеи наезженная Марьей и её телегой тропа на подсобку. Вновь поравнялись и пошли рядом, Нечаев лишь перекинул автомат на другое плечо.

- Боишься, отниму? - со смешком спросил Черкасов.

Нечаев махнул рукой:

- Плечо устало.

Высокие метёлки травы по обочинам торчали совершенно недвижимо. Припекало. Из под ног вырывались и оседали на сапогах облачка пыли. Черкасов снял гимнастёрку, перекинул её через руку. На выпуклом плече его Нечаев увидел наколку - оскаленного барса.

- Нравится? - приподнял плечо Черкасов. - Хочешь такую? Гриня из второй роты за блок «Явы» забацает только так!

- Да не, не надо... Мамка просила, когда в армию уходил, не делать. А то, говорит, как уголовный будешь... У нас, посмотришь, полсела кто сидит, кто вышел тока...

Оглянувшись по сторонам, ефрейтор расстегнул две верхних пуговицы и сунул пилотку за ремень. Взмокшие белобрысые волосы его прилипли ко лбу.

Черкасов на ходу нагнулся и вытянул, е едва слышным скрипом, стебелёк колосянки. Сунул сочный кончик в уголок рта.

- Это с каких же это пор славный город Орёл селом у нас стал? Разжаловали, что ли? Как меня из сержантов!.. - Черкасов хохотнул.

Нечаев растерянно провёл ладонью по лбу.

- Да ладно, зёма, какие проблемы!.. Ты думаешь, поверил я, что ты городской? - Черкасов метнул травинку в кусты. - У тебя, ты не обижайся только, слово «колхоз» на лбу написано!

Нечаев совершенно машинально снова потёр лоб. Черкасов заржал так, что даже остановился, и согнувшись, хлопнул себя по коленям. Отсмеявшись, потёр заблестевшие глаза, распрямился и покачал головой:

- Ну ты и артист, тёзка!.. Ну, блин, ты даёшь!.. Ну, ладно. Пойдём, не дуйся! Чего ты, в натуре, как баба, обидчивый такой?!

Ефрейтор сник, будто из марьиной цистерны помоями окатили его.

«Скорей бы уж дойти,» - с жалостью вдруг какой-то к себе, до спазма в горле, подумал Нечаев, идя по соседней колее и разглядывая синюю голову барса. Барс, при шевелении плеча, казалось, шире распахивал пасть, грозно глядя на конвоира

Едва слышно пахнуло навозом. Тропинка взбиралась на холм.

- Ну и почему же? - спросил вдруг Нечаев.

- А? - не понял Черкасов.

- Почему я и Тищенко зёмы тебе? Ты же, вроде, с Ленинграда сам?

Черкасов шутливо замахнулся ладонью:

- Иззз!! Изз Ленинграда! Из Питера я! Тёзка, бить буду! Учись правильно говорить, чернозём! Да не обижайся, - видя, что Нечаев замедлил шаг, примирительно поднял руки Черкасов. - Я же так... А зёмы почему... зёмы потому что мне все хорошие люди с планеты Земля! Вот так-то! Всего и делов... Усёк?

Нечаев кивнул.

Кустарник закончился, они будто вынырнули из него и очутились на лысой верхушке холма.

Тропа, стекая в низинку, расползалась и терялась среди выгоревшей желтой травы. С минуту, переводя дух, солдаты разглядывали рассыпанные по низинке убогие строения - подсобное хозяйство. Низкий, с горбатой крышей коровник, загон для свиней и деревянный курятник. Поодаль, у пыльных, настеж распахнутых теплиц, скособочился домик хозобслуги. За теплицами неровной серой полосой тянулся бетонный забор части с линиями ржавой «колючки» поверху. Два огромных сарая прижались к подножию холма. Из коровника раздалось короткое взмыкивание.

- Блядь, спину жжёт, - Черкасов взглянул, морщась, на солнце и накинул китель на плечи.

Пыля сапогами, начали спускаться по холму. Из домика их заметили, скрипнула дверь и на крохотное крылечко вышел дочерна загорелый, а может, перепачканный с головы до ног, в одних лишь сапогах и галифе солдатик.

- Э-э! Чумаход! Гостей встречай! - закричал Черкасов, покрутив в воздухе обеими руками. - Хорош коров ебать!

Солдатик испуганно передёрнул плечами и юркнул обратно.

- Ефрейтор Нечаев! - Черкасов вытянул руку в направлении домика. - Приказываю открыть огонь на поражение! За неуважение к высокой делегации! Расстрелять эту халупу к ебене матери! За родину, за Сталина! Тра-та-та-та-та! - вытянув указательные пальцы обеих рук и сложив их наподобие автомата, Черкасов побежал вниз, взбивая ногами клубы пыли. Нечаев припустил следом.