Книга Реквием по пилоту - Андрей Лях

— Привет, — сказал Гуго, устанавливая кофр и усаживаясь напротив Пиредры.

— Твои бегемоты?

— Мои, мои. Вот такие ребята. Ешь, это все для тебя. Ты, кусок задницы вонючей, ты что на меня таким зверем смотрел?

— Что, правда? Я что-то не все помню. Ладно, какое там дело?

— Хорошее дело, — ответил Рамирес. — Посмотри-ка сюда, чертила. Видишь?

— Ну, стройка какая-то.

— Это не стройка, а ремонт, но суть не в этом. Называется концертный зал «Олимпия».

— Та самая?

— Почти что да. Короче, мы ее купили. Корпорация «Олимпийская» и зал — «Олимпия», очень складно. Угадай, кто будет директором?

— Что гадать — ты и будешь.

— Нет, друг, у меня фирма на плечах. Берись-ка ты.

— Интересные дела.

— Интересные, интересные. Дорогой, ты вот что, — Рамирес приблизился к болезненной теме, — ты пока бросай. Тут планы серьезные, завалишься — я тебе сам такую торпеду вклею — до смерти будешь икать. Сам знаешь — за нами Контора.

— Я пока завязал, — хмуро пообещал Гуго. Это не было пустыми словами — ни Пиредра, ни кто угодно не поставил бы на Звонаря и копейки, если бы тот хоть раз в нужный момент оказался вдруг не в форме; никакое мастерство не спасло бы Гуго в этом мире, если бы не способность брать себя в руки до дела и независимо от дозы спиртного замогильно молчать после.

— Значит, так. — Пиредра водрузил на стол и открыл «дипломат». — Чековые книжки и удостоверения; это записная книжка — все телефоны, которые могут понадобиться поначалу, дальше разберешься сам; перво-наперво позвонишь вот этому парню — он тебе устроит как и что, поедешь с ним в салон, там оденут и обуют.

Звонарь хмыкнул:

— Это не к Хельге?

— Станет тебя Хельга одевать. Полистай вот это и попробуй вникнуть — стиль сейчас пошел замысловатый, народ свихнулся на ретро, так что вспоминай, что носили в тридцатых, и держись этой линии. Альбомы тебе дадут.

— Угу, — кивнул Гуго. На своем веку он видел приготовления и почуднее и гордился профессиональным умением ничему не удивляться.

— Бумаги на тебя все готовы. Ты человек новый, сразу не светись, чуть что — спрашивай у меня. Консультантов и разных там адвокатов будет миллион, подскажут, твоя задача — распоряжаться представительским фондом и кадрами. Счета только наши, «олимпийские».

— Это как же понимать?

— Нанимай ребят. Пожарная охрана, фельдъегерская служба и так далее, шелупони не надо, зови самых надежных и поначалу смотри, копытом особо не бейте, сидите тихо — надо будет, я скажу нужное слово.

— Так, — сказал Звонарь, уразумев наконец, в чем дело.

— Кого надо — угощай, но марку держи. — Рамирес подмигнул. — Мы теперь не вахлаки, наш номер европейский. Такие дела. Да, сегодня в три — у меня. Посмотришь на рожи.

«Олимпия», в здание, точнее, в стены которого Звонарь вошел в компании архитекторов, дизайнеров, строителей, электриков, акустиков, механиков и сантехников, пребывала в самом плачевном состоянии. Кризис жанра, вереница неудачных сезонов, один из самых глухих пиков нескончаемого многовекового упадка французской эстрады — все довело старушку до закрытия, банкротства и распродажи — целиком и по частям, ее ободрали снаружи и изнутри, и самым реальным было сделать здание залом игровых автоматов. Купив ее, «Олимпийская музыкальная корпорация», президентом которой был Пиредра, заплатила скорее за землю, нежели за все прочее. «Больше ушло на взятки», — пояснил Рамирес, посвящая Звонаря в курс дела.

Посему ни от Гуго, ни от самой «Олимпии» никто никаких чудес не ожидал. Пиредра видел в ней прикрытие для разношерстной гвардии специалистов, необходимых для концерна, Скиф тоже предполагал под этой вывеской разместить свою «отмывочную бухгалтерию», а все остальное — для фасада. Звонарь по идее также предназначался для фасада, но разбойный «чертов самородок» вдруг круто повел собственную линию и принялся творить вещи необыкновенные.

Робел Сталбридж вначале ужасно, отчего, впрочем, держался еще решительней и суровей, но по своей закоренелой наивности искренне верил, что способы управления шайкой лесных разбойников и шоу-бизнесом не просто схожи, но по сути одни и те же. Одевшись в духе пожеланий Пиредры (авантюрист при помощи Хельги тогда только-только начинал проталкивать в моду родное довоенное ретро и вел великую битву с набиравшим силу стилем «фар космик»)

— кожаное пальто, черная велюровая шляпа, сапоги, — Звонарь с первого дня засел на стройке, окружил себя экспертами, секретарями и телефонами и не на шутку взялся руководить.

Финансовая его обеспеченность была безупречной, а знание людей — горьким опытом двух жизней. Гуго умел молчать на редкость грозно и убедительно, а когда говорил, в голосе звучали необычное мрачное обаяние и варварская уверенность во всеобщем равенстве перед стволом 44-го калибра. На музыкальный мир Звонарь неожиданно произвел самое благоприятное впечатление. Среди менеджеров начали расти и множиться слухи, что бородач Пиредра выкопал откуда-то на диво пронзительного мужика и как бы старая «Олимпия» не пошла в гору.

Рамиресу Гуго практически не звонил: «Завалюсь, вот тогда присылай своих громобоев, пусть пристрелят к чертовой матери». Пиредра, однако, скоро сам залез в Звонарев кабинет, где пока не было ни одной стены, заглянул в бумаги и через минуту не знал, смеяться или плакать.

— Это что такое?

— Репертуар фестиваля.

— Какого еще фестиваля?

— "Спасем французскую песню".

— Друг милый, это тебя спасать надо! У тебя потолки еще не сделаны!

— Имя не с потолка берется, — рассудительно возразил Гуго. — Имя вот такими делами делается. Я с телевидением договорился.

— Вот я тебе что дам под этот фестиваль… — предупредил Рамирес.

— Вставь себе и поверни три раза, — ласково успокоил его Звонарь. — У меня кредит Благотворительного фонда и пять миллионов от Дюпре. И пока я здесь, такой фестиваль буду проводить каждый год.

Пророки музыкального мира угадали — «Олимпия» пошла-таки в гору! «Глупо, но, кажется, мы начали зарабатывать на этом чудилище», — сказал Пиредра Хельге. Методы работы Звонаря были, возможно, архаичны и наивны, но, несомненно, действенны. Дав слово, он его держал, и скоро многие убедились, что если уж Сталбридж обещал, то хоть с угоном самолета, хоть с пальбой, но ты будешь на сцене в положенное время, и пеняй на себя, если окажешься не готов. Гуго поддержит и деньгами, и длинной рукой и на первый раз не станет торговаться, прийти к нему можно и днем и ночью, но избави боже его обмануть. Звонаревские бесхитростные речи одинаково хорошо понимали и воротилы звукозаписи, и до мозга костей пропитанные наркотиками звезды эстрады. «Олимпия», возрожденная золотом Скифа и колоритом Гуго, начала постепенно возвращать себе славу парижской достопримечательности.