Книга Берсеркер: Планета смерти - Фред Томас Саберхаген

Лашез теперь контролировал себя по экрану, показывавшему обстановку непосредственно под кораблем. Суоми, фактически смотревший Лашезу через плечо, увидел странное зрелище, важность которого вначале до него не дошла. Возле самого большого здания в центре города – видимо, это и был храм, так как сейчас корабль завис прямо над ним – на другом, значительно более низком строении, быстро рушилась крыша, разбираемая прямо изнутри. То тут, то там возникали руки и ладони, убиравшие частицы крыши с краев быстро растущего пролома. Внутри показались очертания тонких подмостей, на которых, очевидно, стояли работники. Внутри сооружения была кромешная темнота, ее нисколько не рассеивали даже лучи солнца, ярко освещавшие улицы и стены вокруг. Суоми потребовалось несколько секунд, пока он сообразил, что это была одна сплошная очень глубокая яма, дно которой было гораздо ниже уровня городских улиц.

– Пусть поторопятся с крышей, – послышался умоляющий голос Лашеза.

– Ты что, уж прибыл туда? – перебил его голос Андреаса, в котором сейчас отчетливо слышалось напряжение. – Я не думаю, что ты уже точно находишься в нужном положении.

Суоми увидел теперь маленькие, но возбужденные группки людей в белых одеждах, которые бежали по улицам, опоясавшим весь комплекс храма. Они рассыпались так, словно хотели его окружить. Кое где виднелись сверкавшие мечи – солдаты в униформе перебегали по стенам храма. Тут внимание Суоми привлекла яркая черточка стрелы, летящая с улицы к стене, затем еще две, выпущенные в ответ в противоположном направлении. Быть может, это тот человек в сером, со своим грандиозным замыслом проникнуть в город переодетым под раба, чтобы поднять там восстание, сумел все же более преуспеть в своем деле, чем Суоми считал возможным.

Что касается самого Суоми, то все, что было в его силах, он сделал за своим рабочим столом и теперь наступила пора готовиться к самой борьбе. Осознавая какую-то нереальность в своих движениях, он взял собранный им недавно маленький приборчик, питаемый от батарейки, быстро пересек свою небольшую комнату и забрался внутрь спального ложа. Вытянув руку, он переключил регулятор внутрикорабельной связи в положение РЕЧЬ. Сюда все еще доносились голоса других людей. Но теперь и он мог вступить в разговор с ними, хотя они не могли его видеть. Однако он все еще не был готов.

Койку в каюте можно было трансформировать в специальное ложе для того, чтобы легче переносить ускорение движения космического корабля. Эта потребность могла возникнуть в случае неисправности системы искусственной гравитации во время полета в глубинах космоса. Сейчас полностью подготовить к этому положению койку было неосуществимо, но Суоми улегся, потянул на себя центральную секцию защитного экрана-прокладки и зафиксировал ее на защелках. Он лежал там, держа наготове свой портативный звукозаписывающий аппарат, задав на нем максимальную громкость. Так он лежал, скованный страхом и напряжением, едва дыша и не зная даже точно, хватит ли у него смелости осуществить задуманное. Плохо было не то, что его затея могла, осуществившись, его же и погубить. Вполне вероятным было вообще не добиться никакого результата и всего лишь заслужить медленное и ужасное наказание от победоносного Андреаса – и это было настолько возможно, что для него даже попробовать использовать этот шанс было очень опасным и ужасным делом.

Повернув голову, Суоми еще даже мог видеть свой комнатный экран. Лашез постепенно подводил корабль к огромной яме, несомненно намереваясь опустить его вниз. Разборка крыши до самого карниза была уже завершена. Хлипкие подмостки, оставленные внутри, будут пробиты, как паутина, бронированным телом Ориона. Все было спланировано и организовано самым лучшим образом. Андреас и его люди, должно быть, готовились к захвату корабля долго и тщательно.

Кто надоумил их подготовить яму, подсказал им требуемые размеры для того, чтобы она надежно могла принять именно такой тип космического корабля, который люди вероятнее всего используют, отправляясь в тайные охотничьи экспедиции? Конечно же, это их господин и обожаемый повелитель, Смерть... Смерть знала все размеры и формы человеческих звездолетов, ибо она уже тысячу лет сражалась с ними.

Лашез в своем кресле пилота продолжал обмениваться отрывистыми фразами с людьми, ожидающими и направляющими его снизу, и поглядывать в открытый люк. Орион начал снижаться. Ниже, еще ниже – но исходная позиция была выбрана неточно и Лашезу пришлось выровнять корабль и направить его снова вверх, поднимая за собой тонкий шлейф белой пыли в том месте, где твердый корпус корабля слегка коснулся высокого карниза храма и обрушил вниз целую груду камней.

Теперь корабль поднимался вверх, затем он едва заметно ушел в сторону и вновь начал снижение. Лашез, по-видимому, был прирожденным техником и оператором для машин различного рода. Во всяком случае, осваивался он очень быстро. На этот раз медленный спуск был точнейшим.

Удерживая палец на кнопке включения своего воспроизводящего устройства, Суоми мысленно блуждал в глубинах различных вариантов ожидающего его исхода – в основном, в безднах внезапной смерти или постепенного медленного поражения. Но иногда он взлетал на вершины желанного триумфа. Одновременно какой-то частью своего сознания он удивлялся, таким ли были ощущения, которых так сильно желали Шенберг и другие охотники, а также выходившие на поединок участники турнира, когда привычное за всю жизнь существование начинало трепетать и дорога была каждая переживаемая минута.

Он чувствовал, что может принять любой исход. Он способен сделать то, что должен сделать. Корабль опускался в шахту. Теперь важно точно выбрать момент и применить верную тактику. Вблизи дна они вполне могут отключить двигатель и тогда придется ждать слишком долго. А сейчас, пока корабль только входит в верхнюю часть шахты, они находятся скорее снаружи, чем внутри, поэтому еще слишком рано.

Суоми ждал целую вечность – корабль уже, наверное, опустился на четверть глубины.

А сейчас, пожалуй, на половину глубины. Вечность подходит уже к концу.

Сейчас! И сразу же почти немыслимое облегчение от того, что умственное напряжение теперь окончено: – Суоми коснулся выключателя на маленькой коробочке, зажатой в руке.

Голос Карлсена, злой и незабываемый, многократно усиленный, загремел по внутрикорабельной системе связи, прошел по радиосвязи из кабины управления наружу, вырвался из открытого люка, прогрохотал с такой громкостью, что докатился до близлежащих частей города:

– ГОВОРИТ ВЕРХОВНЫЙ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ. ГРУППЕ ВЫСАДКИ ПРИГОТОВИТЬСЯ. НАЙТИ БЕРСЕРКЕРА!

Дальше были другие слова и команды, но их уже заглушил иной голос, который мог принадлежать только самому берсеркеру. Этот голос гудел и рычал из какого-то укромного места:

– ПОЛНЫЙ ХОД! АНДРЕАС, ИМЕНЕМ ВЕЛИКОЙ СМЕРТИ, ДАЙ ПОЛНЫЙ ХОД! НЕМЕДЛЕННО УБЕЙТЕ ИОГАННА КАРЛСЕНА, ОН ДОЛЖЕН БЫТЬ ГДЕ-ТО НА БОРТУ КОРАБЛЯ, Я ПРИКАЗЫВАЮ ТЕБЕ, ЛАШЕЗ, ДАЙ ПОЛНЫЙ ХОД СЕЙЧАС ЖЕ! УБЕЙТЕ ИОГАННА КАРЛСЕНА, УБЕЙ...

Но в этот момент и голос берсеркера был заглушен, похоронен, задавлен, уничтожен жесточайшим взрывом, происшедшим из-за полного включения мощности корабельного двигателя, так как это было сделано не только глубоко внутри гравитационного ядра планеты, но также и в корабле, почти буквально уже погребенном под громадной массой горы Богов. Суоми надежно защитился экраном – прокладкой внутри своего ложа, да вдобавок он пытался удерживаться, как только мог, но все-таки его трясло и бросало, словно перемалывало в пасти ледникового зверя. Он был выброшен плашмя, ударился о переборку около своей койки, был отброшен снова и только ремни спасли его от смертельного удара о противоположную переборку каюты. Освещение в комнате погасло, но тут же над дверью засветилось аварийное освещение.