Книга Дети против волшебников. Книга 1 - Никос Зервас

«Всё равно ты, тупая рыжая таракашка, меня не найдёшь, — злорадствовал Иван. — Потому что великий кадет Царицын, потомок хитрых донских казаков, всех вас, рыжих гоблинов, так или иначе перемудрит!»

— Неу! — простонала негритянка. — Come on, Gringot! I am damn cold![19]

— Shut up, Melinda, — рыжий глухо выругался. — I am on with it already…[20]

Парень достал из-за пазухи, из под тёмно-лиловой прорезиненной ткани небольшую чёрную шкатулку. Поддел длинным ногтем — потом посветил фонариком внутрь и медленно, высунув от усердия язык, нащупал внутри что-то маленькое. Поднёс пальцы к глазам — Ваня сощурился, пытаясь разглядеть… нет, не видно. Ночная бабочка?

Рыжий разжал пальцы и выпустил на свободу… птичье перышко грязно-серого цвета. Перышко взметнулось, нырнуло внутрь кузова — и давай порхать над ящиками… Не останавливаясь, пролетело мимо сундуков с табаком, мимо бочки с медузами… Ваня немного напрягся: сволочное перышко, точно принюхиваясь, задержалось над большим сундуком. Тем самым, где в скорпионах лежал несчастный, уже наверно сошедший с ума от страха и омерзения Петруша Тихогромов… Подлое перышко! Оно снижается, оно сейчас уляжется прямо на крышку сундука!

Нет! Точно ужаленное, грязное перо шарахнулось прочь от сундука со скорпионами. Ваня потихоньку выдохнул… неужели обошлось?

Он ошибался. Серое перышко быстро оправилось, перестало суетливо барахтаться в воздухе — и внезапно дунуло вглубь фургона. И прямиком к чучелам.

Кыш! — мысленно приказал Ваня. — А ну… кыш отсюда! Кругом марш!

Не тут-то было. Точно назойливая муха, перышко вилось вокруг чучел. И вдруг — исчезло. «Почему я его не вижу? — испугался Ваня. — А оно часом… не на спине у меня лежит?»

— Look at this stupid thing![21]— раздражённо прогнусавила негритянка. — It takes a dummy bear for a real one!

Рыжий ответил не сразу. Он вонзил жёлтый луч фонаря в спину Ивану Царицыну, потом сказал негромко:

— Maybe… it's a real bear? Let's see[22].

Ваня услышал глухой стук: это рыжий студент запрыгнул внутрь фуры. Теперь он осторожно движется среди ящиков. Движется… к нему…

— Where do you think you're going, Gringot! — негритянка чуть не взвилась. — I told you I am cold as hell, and you are checking dummy bears! I am through with it, Gringot! I am tired of you![23]

Тряхнув чёрными косицами, девчонка гневно удалилась, цокая по мокрому асфальту каблуками. Здоровенный бородач в чёрном плаще после некоторого раздумья двинулся за ней. Рыжий пробормотал им вслед нечто неопределённое, но весьма злобное. Видимо, он собирался довести проверку до конца — и, сделав ещё пару шагов, приблизился почти вплотную к Царицыну. По счастью, чучело волка немного загораживало проход, не позволяя дотянуться до медведя рукой. Дотошный парень явно побаивался чучела. Ваня едва не вздрогнул: рыжий полез рукой куда-то во внутренний карман плаща… За пистолетом?

Нет, не пистолет. Какая-то глупая указка. Рыжий наставил её на Ванечку и — почему-то замер. Стоит и смотрит, разглядывает чучело медведя сквозь полиэтилен.

«Ну что ты смотришь, а? — досадовал Царицын. — Ты что, не видишь, у меня бирочка на спине! Я чучело, чучело! Я вовсе не живой медведь, разве не видно? И уж тем более не русский разведчик Иван Царицын, который в данный момент прячет в руке нож и размышляет, что делать, если всё-таки раскусят».

Что-то острое упёрлось Ване в спину. Ага, ясно. Это он указкой меня тычет. Что-что ты там бормочешь, рыжий? Ваня прислушался — студент шептал нечто неразборчивое, кажется, на латыни.

И тут Ваня испугался не на шутку. Он почувствовал, что в носу у него внезапно завёлся безумный, жестокий, непоседливый жучок с буравчиком… ах, какой ужас! Он вгрызается внутрь, в самую чихальную область… Неужели? Неужели я сейчас… что я делаю?! Нет!

Кадет Иван Царицын чихнул. И не ушами, не бесшумно, как сам он давеча учил Петра Тихогромова. Великий, безукоризненный Иван Царевич чихнул на славу, как чихают герои глупых голливудских фильмов: шумно и влажно, с брызгами соплей.

Вот, собственно, и всё.

Глава 2.Призрак Гнилого леса

Мануйло обяснял это тем, что мед ведь напущен другим завистливым колдуном — Максимкой… Оказывается, этого Максимку уже не раз топили, но не удавалось, он всплывает и начинает от злости пакостить, то есть напускать «звиря».

М. М. Пришвин. Колдуны

Сила заклинания оказалась неожиданно велика. Бурый медведь… ожил! Разрывая когтями плёнку, бросился с хищным рыком: огромная пасть, смрадное дыхание, липкая слюна — о, это было ужасно!

Так, спустя пару дней рассказывал об удивительном происшествии рыжий Йон Грингот. Едва бедняга пришёл в сознание на больничной койке, его тут же, невзирая на жуткие боли в черепе, вызвали в кабинет к суровому, страшному декану факультета наступательной магии Колферу Фосту. Йон Грингот мычал и стонал, и не мог припомнить никаких деталей. Впрочем, страшный синяк на его лбу поведал декану Колферу Фосту главное: удар был нанесён рукоятью ритуального ацтекского топора.

Согласитесь, медведи редко дерутся каменными топорами. А вот русские кадеты — запросто. Сбив рыжего с ног, Царицын выпрыгнул из кузова на дорогу. Бородатый охранник, заслышав шум, уже мчался обратно к жёлтому грузовику — заметив медведя, вскинул карабин… но стрелять было уже не в кого. Медведь скатился в кювет — в чёрную лесную чащу. Царицын бежал что есть духу, ему казалось, что сзади кричат и стреляют. Он мчался и задыхался от слёз: позор, какой позор! Он, великий Иван Царевич, едва не провалил всё дело! Нескладный Тихогромыч оказался более мужественным, он смог бестрепетно пролежать в сундуке со скорпионами… А Иван — не выдержал самой малости, он — чихнул! «Ну ничего, эти волшебники ещё попляшут! Я проберусь в замок со следующей колонной грузовиков».

Ваня шмыгнул носом, в горле опять запершило от слёз: «Проберусь!» А что если, напуганные инцидентом с ожившим медведем, волшебники теперь усилят меры безопасности? Как тут проберёшься, если каждый сундук будут проверять с собаками, с металлоискателями, под рентгеновскими лучами? И ещё одной вещи Ваня понять не мог, как ни старался. Что за хитрая технология превращает обычное грязное перышко в настоящую ищейку, способную догадаться, что чучело — это не чучело, а живой русский мальчик? И почему перышко шарахнулось от сундука, где прятался Громыч?