Книга Вторая клятва - Сергей Раткевич

— Ничего со мной не случилось, кроме удара по голове, — чуть заметно поморщилась она.

— На тебя напали? Кто? Ты можешь его описать?

— Могу, — кивнула девушка. — Здоровенный такой тип. По виду вроде как из благородных, а глаза бегают, и складка у рта такая… брюзгливая. Мне он сразу не понравился.

— Но… почему ты его впустила? — удивился Эрик.

— А он раньше ее вошел, — ответил за девушку вор.

"Ну да, пока я валялся, они успели все обсудить!" — подумал Эрик.

— Мы только сегодня приехали в город, — рассказал Дэвид Мэлчетт. — Я отлучился по делам, а Энни отправилась погулять по городу.

— Когда я вернулась, этот тип был у нас в комнате, — вступила Энни. — И он тянулся к нашему сундуку. Я спросила его, какого черта он у нас делает. Я думала, что это может быть грабитель, и была готова выскочить за дверь и поднять шум, но он ответил, что это его комната и что он раньше нас сюда вселился. Он стал спрашивать, где его вещи, собирался пойти к хозяину, выяснять, почему так вышло, что в его комнату кто-то въехал. Он меня обманул. Я растерялась и позволила ему приблизиться. А он вдруг захлопнул дверь и ударил меня в живот и по голове. Это все, что я помню. Когда я очнулась, в комнате было полно дыма, голова кружилась и просто раскалывалась на части. Я кое-как встала, но дверь была закрыта снаружи. Я решила открыть окно, чтобы впустить воздух. Подошла к нему, и тут голова закружилась просто со страшной силой. Я вцепилась в подоконник и застыла, понимая, что еще чуть-чуть — и я упаду. На пол. Открыть окно в конце концов получилось, и я увидела толпу. Я стояла и смотрела вниз, не осознавая, что там происходит. А потом пришел ты… Это последнее, что я помню. Очнулась я от того, что Джек тряс меня за плечи и ругал на все корки.

— Я испугался, что вы оба помираете, — ухмыльнулся вор. — Бегал от одного к другому и тряс обоих.

— А потом прибежал мой папа и принялся трясти Джека, — улыбнулась Энни.

— Я был просто не в себе, — объяснил Дэвид Мэлчетт. — Когда мне сказали, что моя дочь… — Он замолчал, сжимая кулаки. — Когда мне потом сказали, что она жива, но неизвестные люди утащили ее невесть куда… когда потом кто-то указал мне куда и даже вызвался проводить…

"Этот последний наверняка был из тех услужливых незнакомцев, которые несли носилки и корзинку с лекарствами, вели коня и меня самого, которые проводили нас к гостинице и растворились, словно их и не было. Интересный ты все-таки человек, Джек… вор, говоришь? И какое же место ты занимаешь в воровской иерархии?"

— Ну вот, — подытожила Энни, — а у папы с собой оказался этот бальзам. Он напоил и меня, и тебя, как только сообразил, что Джека нужно не трясти, а благодарить и хвалить.

— Да ладно, что там я, — застенчиво потупился вор. — Вещи подержать всякий дурак может. Вот Эрик… это действительно да…

— Эрик… — повторила Энни и посмотрела.

И Эрику вновь показалось, что он теряет сознание. Когда девушка вдруг поднимает на тебя глаза, а в них такое… такое… Он чувствовал… нет, он не знал, как называется то, что он чувствовал. Он давно подозревал, что в его подготовке имеются серьезные пробелы, но никогда еще не ощущал этого так остро. Желание завернуться в «легенду» вдруг охватило его с невероятной силой. Завернуться, укрыться, спрятаться… эти новые чувства, которые означают непонятно что… они могут быть опасны.

"Это еще хуже твоих сказок, — пробурчал лазутчик у него в голове. — От этого точно свихнешься. И потеряешь боеспособность!"

Это и решило дело. Эрик давно уже не доверял маленькому человечку у себя в голове. Правильно говорил наставник, "они — это очень большая наша часть, а им самим кажется, что они — это и все, что у нас есть".

"Завернуться в "легенду"? — сам себе возразил Эрик. — Делать мне нечего — прятаться. Когда на меня так смотрят. Когда на меня такая девушка так смотрит".

Он тонул в ее лучистых глазах, смотрел и не мог насмотреться. Где-то там, в голове, лазутчик громко вопил об опасности, но его никто не слышал.

"Надо будет научиться играть на лютне, — подумал Эрик. — Нарисовать то, что я чувствую, просто невозможно. Только сыграть".

Громко и решительно откашлялся Джек.

— Что? — очнулся Эрик.

— Ничего, — с ухмылкой ответил вор. — Просто вы уже полчаса друг на друга смотрите и молчите, я начал опасаться, что вам опять плохо.

"Полчаса? Не может быть, чтоб целых полчаса!", Дэвид Мэлчетт улыбался.

— Мне пора, — собравшись с мыслями, выдавил Эрик. — Наставник волноваться будет.

— Я провожу тебя, — заявил Джек. — А то мало ли, вдруг опять в обморок грохнешься.

— Когда поправишься, приезжай в гости, парень, — сказал Дэвид Мэлчетт. — Мы с Энни будем очень рады.

И он назвал адрес.

— Я знаю, где это. Покажу Эрику, — пообещал Джек.

— Приезжай, Эрик, — одними губами промолвила Энни.

— Обязательно, — кивнул он, вставая и делая шаг к двери. — Джек, конь и корзинка с лекарствами?

— Все на месте. Можешь не беспокоиться.

Они попрощались с отцом и дочерью и вышли.

— Джек! — вдруг потрясенно проговорил Эрик. — Я полчаса смотрел ей в глаза! Полчаса смотрел… и не запомнил, какого они цвета!

— Да понял я уже, что ты влюбился, — усмехнулся вор. — Пошли, чего встал?

Влюбился? Так вот как это бывает. Полчаса смотреть в глаза, обо всем забыть, обо всем на свете, раствориться в созерцании, исчезнуть в переливах неведомого чувства… Он, лазутчик, человек с идеально тренированной памятью, полчаса смотрел в глаза и не помнит, какого они цвета! Так это и есть любовь?

— Если ты что-нибудь скажешь, я вырву тебе язык, — сказал он Джеку.

— Какая жестокость, — фыркнул тот. — И глупость тому же. Если ты вырвешь мне язык, кто станет давать тебе мудрые советы?

* * *

— На кой я тебе вообще сдался? — покачиваясь в седле, то и дело морщась от боли — многочисленные ожоги давали о себе знать, — поинтересовался Эрик.

— Да как тебе сказать, — откликнулся шагающий рядом с корзинкой в руках Джек. — Мне вот интересно, чего ты еще учудишь.

— А если серьезно?

— Ты в самом начале, когда меня вдруг схватил, помнишь, спросил: "Ты кто?" — медленно проговорил вор.

— Помню, — кивнул Эрик. — Я спросил, а ты ответил.

— Думаешь, вор первому встречному так и представляется, вот, мол, я вор, держите меня, люди добрые?

— Думаю, что нет, — ответил Эрик.

— Вот, — сказал Джек. — А ты каким-то образом заставил меня это сделать. В единый миг заставил. Мне стало интересно. Когда ты доверил мне коня и корзинку свою, стало еще интереснее. Я тебе говорю, что я — вор, а ты мне — подержи, пожалуйста. Такое, знаешь ли, не каждый день встречается. Ну а потом, когда ты в дом бросился, когда на подоконнике стоял, а мимо тебя эта чертова вывеска пролетела, когда исчез в дыму и вылез на крыше… Эрик, я за тебя как за родного переживал, хочешь — верь, хочешь — нет! А потом, когда ты прыгнул… вот тогда я и решил.