Книга Космический Волк - Вильям Кинг

На мгновение Рагнар видит, как один из волчьих духов, что вошли в него во Вратах Моркаи, удаляется за пределы досягаемости. Когда юноша делает вдох, призрак начинает мерцать и исчезает – очевидно, втянутый вместе с воздухом назад в легкие.

Это видение, говорит себе Рагнар. Всего лишь творение возбужденного мозга.

Все его тело болит. Юноша чувствует себя так, словно его подвешивали на дыбе. Голову саднит. Десны кровоточат. Руки болят. Он поочередно ощущает то жар, то холод, а кожа беспричинно покрывается крупными каплями пота. Мысли текут страшно медленно, как смола. Приступы боли мешают думать. Он оцепенел. Замерз. Перестал чувствовать.

Рагнар в изумлении посмотрел на свои руки, прищурившись, чтобы видеть более четко. Его ладони выглядят по-другому. Они стали шире и более плоскими. Мышцы сделались рельефными, ногти – толще и острее. Да и сам окружающий мир теперь выглядел несколько иначе.

Его глаза опять заслезились – но, по крайней мере, это было лучше, чем жгучая боль, которая приходила совсем недавно, когда в глазное яблоко словно бы втыкали раскаленную иглу. Рагнар принюхался. Опять в воздухе стоял этот странный запах. Что он означает? Юноша покачал головой. Он не понимал смысла происходящего. За последнюю неделю на его ноздри не раз накатывала волна столь сильных запахов, что он не знал, куда деваться.

Гладкие шелковые простыни, на которых он лежал, прилипли к телу. Рагнар отодрал их, испытав при этом ощущение, словно по его коже прошлись рашпилем. Она стала ужасно чувствительной. Юноша слышал, как неподалеку кто-то бормочет, а рядом дышит Свен. Шум его дыхания был просто ужасающим, словно раздували кузнечные мехи. Рагнар потряс головой в надежде, что ощущения утихнут.

Но не тут-то было. Сверхчувствительность прошла лишь на короткое время, а потом навалилась снова. Или это не ощущения затихали, а усиливалась его способность их переносить? Рагнар ни в чем не был уверен. Ему стало совсем плохо, тошнота соседствовала с диким чувством голода, и это было почти непереносимой мукой.

Внезапно его обуяла дикая ярость. Он прикусил себя за щеку, соленый вкус крови подхлестнул гнев. Рагнар заколотил руками по стене, пока не потекла кровь. Боль была почти невыносимой для его обостренных чувств, но каким-то непостижимым образом она помогала ему успокоиться, вернуть разуму контроль над телом.

Юноша провел пальцами по переплетенным растягивающимся звеньям металлического браслета на запястье, задержавшись, когда его пальцы дотронулись до диска с выгравированной руной. Этот браслет ему надели Железные Жрецы после того, как он выпил из Чаши Вульфена. Такой имелся у каждого кандидата. Насколько он понимал, в нем не было ничего магического, даже несмотря на выбитую руну. У всех кандидатов руны были разными. Рагнар сравнивал их со знаками, имевшимися на браслете у Кьела и у остальных. Руна на браслете Рагнара напоминала фигуру человека с двумя волнистыми линиями над ней. Линии могли обозначать облака или вообще ничего не значить. Руна Кьела изображала стилизованного ястреба. Поскольку она немного походила на двухголового орла, чье изображение встречалось здесь повсюду наряду с изображениями волков, это можно расценивать как добрый знак.

Но сейчас Рагнару никак не удавалось сосредоточиться. «Думай,– сказал он себе.– Вспомни! Тебя зовут Рагнар. Ты последний из Грохочущих Кулаков. Ты человек. Не какое-то безмозглое животное. Ты не болен. Ты меняешься. На тебе знак Русса!»

Юноша вновь взглянул на свои руки. Да. Сегодня шерсть еще гуще, чем вчера. На груди стало больше волос. На всем теле. Он неуверенно поднялся на ноги, борясь с головокружением, и минуту стоял неподвижно, слабый, дрожащий и немощным. Затем слабость прошла так же быстро, как и накатила раньше. Рагнар вдруг почувствовал себя сильным – невероятно сильным, настолько сильным, что мог рвать руками сталь и проходить сквозь каменные стены. Он выскочил из комнатки в коридор, полный решимости найти где-нибудь еду, дабы утолить терзавший его голод.

В коридоре царил уютный полумрак. Это не имело значения. Теперь глаза Рагнара видели в темноте лучше, чем когда-либо. В любом случае, чтобы отыскать пищу, они были уже не нужны. Он вполне мог учуять съедобное издалека, унюхать свежее сырое мясо даже на расстоянии сотен ярдов.

Рагнар прошел мимо камер, в которых лежали остальные. Товарищи выглядели не лучше его. На самом деле многие смотрелись гораздо хуже, но все очень по-разному.

В камере Кьела Рагнар увидел лежащего на спине Соколиного Охотника. Его открытые глаза отражали тусклый свет, подобно собачьим или волчьим, они стали похожи на глаза Ранека, Хакона и всех тех, кого кандидаты повидали здесь, в Клыке. Рагнар догадался, что и его глаза стали такими же. Теперь Кьел выглядел массивнее и мускулистее. Казалось, он разрастался, как сорняк, набирая рост и мышечную массу. И со всеми остальными происходило то же самое. Рагнар мельком подумал какой-то частичкой своего сознания: не потому ли мир теперь выглядит чуточку иначе? Он ведь заметно прибавил в росте за последние несколько дней – так, что земля будто бы отдалилась от его глаз. Поэтому все вокруг виделось несколько по-другому, и он не переставал этому удивляться.

Другой части его сознания это было совершенно безразлично. Она алкала мяса. Ей хотелось, чтобы он утолил свой голод, затем – жажду, а потом – рухнул на пол и уснул. И она готова заставить его убить любого, кто попытается помешать сделать это.

Та часть Рагнара, которая все еще оставалась человеческой, содрогнулась. Он понял, что звериная часть его натуры становится все сильнее. Порой она делалась такой могучей, что затопляла сознание, вытесняла все рациональное мышление. Он пытался бороться с этим, понимая, что чем чаще происходят такие потопы, тем легче будет волчьей душе брать верх в следующий раз. В конце концов она окончательно подчинит его себе, и тогда Рагнар умрет – ибо прекратит свое существование как человек.

Он заставил себя думать. Выходит, что у него сейчас словно две души: одна человечья и одна звериная. Или это его душа разделилась на две? Одна часть принадлежит животному, а другая – человеку, и обе борются за то, чтобы управлять им. Теперь юноша понимал, что они были не правы, думая, что победили, когда ни один из них не изменился, испив из Чаши Вульфена. Это изменение было не таким, как в истории, рассказанной Ранеком. Оно не было мгновенным, а происходило медленно, едва различимо. Потребовались дни, чтобы в каждом начал проявляться зверь и появились внешние свидетельства внутренних перемен. Слишком рано они подумали, что победили. А ведь Ранек и другие два Железных Жреца, как про себя называл их Рагнар, знали, что это не так.

Рагнар заставил себя вспомнить, как его вели по коридорам Клыка к этим клеткам. Сначала ему показалось странным, что эта зона была отделена запирающимися металлическими дверями. Это было похоже на тюрьму, а не на помещение для кандидатов, которые только что прошли посвящение. Но их заперли в этих мрачных коридорах, чтобы они подвергались сводящим с ума изменениям. Сначала кандидаты просто не понимали, что происходит. Затем они почувствовали себя плохо. Потом начали вспыхивать драки, когда они стали агрессивными и голодными, и вдобавок всех одолела неистовая тяга к мясу.