Книга Истукан - Михаил Тырин

Паренек в очках забежал под навес и панически заметался между столов. Толстяк орал, как бизон, пытаясь его достать, и задевал столы, которые отзывались жалобным треском.

Настал момент, когда он оказался возле меня. Остановился на мгновение, пытаясь настроить глаза, потом заорал с новой силой и бросился, размахиваясь для удара.

Я не стал с ним играть, а просто отошел и дал ему вдогонку пинка. Он не упал, лишь покачнулся – моей силы оказалось недостаточно, чтобы уронить такую тушу.

Через мгновение противник повторил атаку. Он расплющил бы меня, даже не заметив, но я предпринял меры безопасности. Они заключались в доске, которую я оторвал от стола. Этой самой доской я засветил толстяку точно в лоб, так что он на короткое время даже протрезвел.

Он хотел было еще раз броситься, но я очень наглядно покачал доской перед его лицом, приняв стойку бейсболиста, готового отбить мяч.

Толстяк ушел обратно в темноту, продолжая выкрикивать какие-то бессвязные вещи, выманивать каких-то сволочей из-за деревьев и грозить жестокими убийствами и страшными разрушениями.

Паренек стоял рядом и ощупывал очки, проверяя, не сломаны ли они.

– Хамы, – в отчаянии сказал он. – Мегзавцы. Отгебье.

Он был похож на юного шахматиста, которому устроили взбучку дворовые хулиганы.

– За что он тебя? – спросил я.

– Не знаю. Я его не тгогал. Пгосто шел, а он вылетел...

– Ясно, – вздохнул я. – Белая горячка.

– Да... Еще жидовской могдой обзывал.

Я замолчал, и он тоже молчал, не зная, о чем теперь говорить.

– Каши хочешь? – спросил я на всякий случай.

– Благодагю, но я не голоден. – Он водрузил свои очки на нос и впервые внимательно меня рассмотрел. – Меня зовут Богя.

– Привет, Боря. Я – Серега. Что ж ты так поздно гуляешь?

– Я не гуляю, – он развел руками. – Габота!

– Ты здесь работаешь?

– Да. Я обслуживаю технику в Доме Линзы. Пгавда, мне запгещают об этом говогить, но я плевать на них хотел.

– Дом Линзы... – повторил я. – И ты во всем этом соображаешь?

– Не во всем. К Линзе меня не подпускают. Там достаточно и дгугой техники...

– Жалко. Я хотел тебя кое о чем спросить.

– Спгашивай, сколько хочешь. Я, пгавда, не так много знаю, но...

– А много и не нужно. Скучновато мне здесь, Боря.

– Для таких, как ты, есть гестоган, – ответил он, и меня покоробило, как он это сказал – «для таких, как ты».

– А для таких, как ты, – ответил я, – должен быть шахматный кружок.

– Здесь его нет. Где-то есть библиотека, но я никак не собегусь ее найти.

– Пойдем поищем вместе, – предложил я.

– Я не пготив...

Мы вместе зашагали по одной из аллей, будучи, наверно, самыми трезвыми людьми на сотни гектаров вокруг. Первый же встречный, кого мы спросили про библиотеку, зашелся в таком хохоте, что несколько десятков человек обернулись, а некоторые даже подошли.

– Боюсь, библиотека меня не спасет, Боря, – грустно сказал я.

– А что же тогда? Изысканного общества ты здесь не встгетишь, так и знай.

– Я и не надеюсь. Ты мне вот что скажи, как отсюда смыться?

– Куда? – оторопел Боря.

– Ну... домой. Обратно.

– А, это без пгоблем. Попгоси Контголега – и он тебя отпгавит обгатно. Под пулю или в падающий самолет – не знаю уж, откуда тебя вытащили...

– А иначе нельзя?

– Никак нельзя, – решительно покачал головой Боря. – Некотогые пгобовали отсюда бежать, но безгезультатно.

– Ты-то, бедолага, как сюда попал?

– Пгедпочитаю об этом не тгепаться... Если всегьез надеешься убежать, есть только один вагиант. Но я мало об этом знаю.

– Я внимательно слушаю.

– Если долго лететь на ялике над могем, окажешься у Излома. Не знаю, что это, не видел. Но говогят, за Изломом – новая земля. Контголегы туда не суются. Вгоде бы там пгячутся гебята, котогые не хотят служить Контголегам.

– Так-так, а подробнее? Кажется, я как раз один из этих ребят.

– Это все, что я знаю. Поспгашивай у бойцов на пегедовой, они много всякого слышат.

Мы все-таки нашли библиотеку. Это был небольшой фанерный павильон, в котором все буквально потонуло в пыли. Боря пошарил по стенке и нашел, где включается свет.

– Ну и ггязища... – покачал головой он, глядя на нераспакованные пачки книг, вываленные на пол.

Он начал вскрывать пачки и просматривать обложки.

– Дегьмо, – сказал он наконец. – Но тебе, думаю, понгавится.

– Поищи получше, – мстительно посоветовал я. – Может, найдешь себе «Технику подросткового онанизма». Чтобы и тебе было что почитать.

Он вместо ответа несколько раз чихнул, и мы поспешили на улицу, пока и сами не покрылись пылью.

– Что тут еще есть, говори, – потребовал я.

Он обвел вокруг себя взглядом, припоминая все интересное.

– Да ничего особенного. Погуляй, посмотги. Остгов большой. Вон там – тгениговочные площадки, полигоны. Если ты кугсант, будешь туда ходить.

– А Линза твоя где?

– Линза вон там, видишь, вышки с фонагями тогчат? Туда не суйся, там охгана хогошая. Сам ее боюсь, хотя у меня допуск.

– Боишься, говоришь? Сдается мне, ты вообще к начальству должной нежности не питаешь. Так?

– Какая, к чегту, нежность?! Угоды и мегзавцы! Ты их видел?

– Одного видел.

– Одного мало. Надо всех увидеть и понять.

– Подожди, подожди! Они же тебя спасли от смерти, и не только тебя!

– Спасли?! – визгливо крикнул Боря. – Чегта лысого они спасли! Да знаешь ли ты... – Он вдруг резко замолчал, словно испугался своих слов.

– Что? – осторожно переспросил я.

– Ничего, – тихо буркнул Боря и снял очки, принявшись остервенело протирать их краем куртки. – Спасители хгеновы. Вытащить людей из одной смегти, чтобы тут же обгечь их на дгугую – это спасение? Мы все тут обгечены, ты знаешь это?

– Все? И ты?

– И я, и ты, и все остальные! Все обгечены, но все делают вид, что им весело. Веселятся! Пьянствуют! Пляшут! Это пляска обгеченных, так и знай! Гитуальный танец смегти!

– Какой танец? – не разобрал я.

– Гитуальный!!!

– Э-э... ритуальный? Пляска обреченных, говоришь?

– И говогю, и думаю, и полностью в этом увеген! Посмотги, тут нет никого стагше тгидцати пяти. Тут недолго живут. А кто выживает – спивается, пгевгащается в мусог!