Книга Холодная нефть с горячим запахом крови - Владимир Контровский

— А вот хер тебе, — выкрикнул приморский князь, остро сожалея, что у него нет под рукой гранатомёта, и что виртуальный богдыхан неуязвим. — Как говорили наши предки, нас убьёшь, тогда и женами нашими владеть будешь!

Он не заметил неуловимого знака, поданного джихангиром своим телохранителям, — он услышал вскрик переводчика и задавленный хрип кого-то из своих спутников. Князь ещё поворачивался, когда широкое лезвие меча вошло ему под рёбра.

"Ирина… — промелькнуло в гаснущем сознании приморского князя. — Прости… "

Обвальный грохот отдалённого взрыва ватным кулаком ткнулся в обветшавшие стены монументального здания штаба флота, заставив испуганно задрожать оконные стёкла. Люди в здании не обратили на это особого внимания — глухие взрывы следовали один за другим. Подрывные команды делали своё дело, хотя смысла в этом было уже немного: обречённый Владивосток ждал пришествия победителей и того, что они ему принесут.

— Товарищ адмирал, — статный офицер в синей флотской куртке с погонами капитана первого ранга привычным жестом вскинул руку к чёрной пилотке, — крейсер к бою и походу готов. Жду ваших приказаний.

— Приказаний? — человек, сидевший за рабочим столом в кабинете командующего флотом, поднял глаза. — Кончились мои приказания, Чебрецов. Осталось последнее: выходи в залив и топи свой крейсер, чтобы он не достался ханьцам.

— Как топить? — растерянно отозвался капитан первого ранга (такого он не ожидал). — Корабль полностью укомплектован боезапасом — у меня на борту шестнадцать "вулканов" и больше сотни зенитных "ос" и "трёхсоток"! И всё это на дно?

— Через несколько часов в город войдут моторизованные тумены противника, — голос адмирала отвердел. — Остановить их некому, и нечем. И твои ракеты тут уже не помогут. Да, твой крейсер единственный боеспособный корабль флота — последний корабль, — и поэтому затопить его надо непременно. Остальные наши корабли, — воевода бросил взгляд в окно, на причал, у которого безжизненно замерли оставленные экипажами фрегаты типа "адмирал" (один из них был полузатоплен — по весне льдина пропорола обшивку, и некому было унять течь), — для неприятеля ценности не представляют. Есть ещё АПЛ "Самара" на ремонте в Большом Камне, но её, надо полагать, уже взорвали, или, — воевода прислушался к новому далёкому взрыву, — вот-вот взорвут. Ракетные катера в бухте Улисс — им я послал приказ о подрыве и затоплении, а Фокино уже не в счёт — там один хлам, остров погибших кораблей. Так что…

— Мой крейсер находится в полной готовности к бою и походу, — упрямо повторил каперанг. — Бункер полный — мы выскребли все запасы. Я могу принять на борт княжескую семью и прорваться в любой нейтральный или дружеский порт.

— Некого принимать. Княгиня Ирина и оба княжича приняли яд, — в голосе старого моряка было столько горечи, что Чебрецову и в голову не пришло спросить, правда ли это, и откуда это известно командующему флотом: такими вещами не шутят.

— Зачем? Неужели им нельзя было бежать?

— Средневековье, капитан. А в средневековье вражий род принято было вырезать до седьмого колена. Богдыхан не оставил бы в покое семя князя Константина, и княгиня это знала. Да и куда им было бежать? В тайгу? Авиация ханьцев держит воздух — они сбивают любой наш самолёт, стоит ему только взлететь.

— А куда же смотрят наши пилоты?

— Нету больше наших пилотов, Чебрецов. Авиабаза Каменный Ручей под Совгаванью перепахана так, что там места живого не осталось — они выходили на связь. И в Кневичах то же самое — одни обломки догорают… Сила солому ломит. И куда ты пойдёшь? В Индию? Хождение за три моря… Далеко она, Индия, и не факт, что тебя там ждут с распростёртыми объятьями.

— Но мой крейсер…

— Поздно. Раньше нужно было думать и прикидывать, чем всё это может кончиться. И не двадцать, а все сорок лет назад, когда была ещё страна Россия, а не охапка удельных княжеств. А теперь, когда ничего уже не осталось…

— Осталась честь русского офицера, — спокойно произнёс командир крейсера.

— Когда нет ни флота, ни страны, честь превращается в призрак на руинах. Хотя… Ты прав, Чебрецов, но толку от твоей правоты как-то не наблюдается. Что ж, делай то, что велит тебе честь русского офицера. Только не вздумай палить ракетами по берегу — пустая затея. В городе ещё стреляют, но это уже агония. Обитатели чайна-тауна повылезали из своих щелей и вытащили из тайников припрятанные стволы, так что ещё неизвестно, кто первым до нас доберётся — десантники Чжан Сяньджуна или наши местные хунхузы, которых здесь у нас как клопов. Всё, капитан первого ранга Чебрецов, иди. Выполняй свой долг…

"А вы, товарищ адмирал?" — хотел было спросить командир крейсера, но что-то его удержало.

Выйдя из кабинета, он осторожно прикрыл за собой дверь и удивился резкому хлопку, с которым она закрылась. И только через несколько секунд капитан первого ранга Чебрецов понял, что это был не щелчок язычка дверного замка, а пистолетный выстрел, раздавшийся из кабинета командующего флотом гибнущего Приморского княжества.

— Товарищ капитан третьего ранга, что будем делать?

Капитан третьего ранга Беляков, командир ракетного катера "Кореец", посмотрел на стоявшего перед ним молодого капитан-лейтенанта, командира ракетного катера "Алеут". Нервозность молодого офицера можно было понять: каплей прокомандовал кораблём всего две недели, и за это время на "Алеуте" разлетелась изношенная газовая турбина (хорошо ещё, обошлось без жертв). Искалеченный катер уныло стоял у причала, а в городе творилось чёрт знает что. И в довершение всего, пропал командир дивизиона — отправился в город и не вернулся, и никто не мог сказать, что с ним приключилось. В такой ситуации поневоле тянет к старшему и более опытному человеку, каковым был командир "Корейца" кап-три Беляков, исполнявший обязанности заместителя комдива.

— Что делать? У нас есть приказ командующего — будем его выполнять.

— Значит, взрываемся-топимся?

Беляков видел, что подобная перспектива не приводит в восторг молодого командира невезучего "Алеута", но что им ещё оставалось? Обидно, конечно, но…

Дивизион ракетных катеров оставался последним боеспособным соединением флота, обеспечивающим охрану водного района залива Петра Великого. Старые корветы сгнили, а дизельные "варшавянки" превратились в подобие дохлых железных рыб, плавающих кверху брюхом в мутной воде бухты Улисс. Катерный ракетный дивизион уцелел, сократившись до пяти единиц, из которых в настоящий момент полностью боеспособным был один "Кореец". "Камчадал" стоял на слипе, латая пробоину, полученную во время последнего выхода в море (повезло же ему налететь на камень), "Тунгус" занимался переборкой машин, а злополучный "Алеут", на котором оную провести так и не удосужились, стал полным инвалидом. Был ещё "Манджур", находившийся в море на боевом дежурстве, однако ещё утром с него пришла тревожная радиограмма, гласившая "Атакован неопознанными самолётами". А затем связь с катером оборвалась, и не надо было быть ясновидящим, чтобы догадаться о его судьбе.