Книга Оранжевый треугольник - Александр Крафт

— Я имею в виду, что ты по-прежнему себя контролируешь. Это так?

И опять Сим не смог сразу ответить. Да, конечно. Он себя контролирует до какого-то момента, когда власть переходит к Доктору, Треугольнику, Ночному Городу или еще к кому-то, кто заведует его явкой на сеанс.

— Не всегда, — он вынужден был констатировать факт. — И еще это как-то зависит от тебя.

— От меня? А я что могу сделать? Или не делать?

— Ты мой враг, и я должен тебя убить.

— За что? Я же тебе все объяснила. А значит, теперь я тебе не враг. Так?

— Это я знаю. Но вот вопрос: а мои рефлексы это знают? Наверняка — нет.

— Подожди. Какие рефлексы?

— Да почем я знаю — какие? — взорвался Сим. — Ну этот, как его… Рефлекс самосохранения или еще какой…

— Это инстинкт. А рефлексы — это дыхание, глотание. Я имею в виду безусловные. А условные можно натренировать.

— Что это значит?

— Ты должен сам определить, какой рефлекс, как ты говоришь, хочет моей смерти. А уже потом с ним бороться.

— Я догадываюсь, какой. Но я должен это проверить.

— И как ты собираешься это сделать?

— Увидишь. Правда, это может быть опасно…

— Это действительно надо? Может, можно обойтись?

— Надо. Я должен найти слабое место у Треугольника. И… я его панически боюсь. Пойми, у меня просто нет выхода, придется "играть с огнем".

— Не волнуйся, — руки Кристины обвили его шею. — Мы вместе, я понимаю, что мне тоже грозит опасность… Что ты хочешь?

Вместо ответа Сим достал из шкафа моток прочной веревки и сел в кресло.

— Привяжи меня.

— Зачем?

— Хочу проверить, насколько я тебя люблю.

— А привязывать зачем?

— На тот случай, если люблю все-таки недостаточно.

Не тратя времени, Кристина начала его связывать.

— Вяжи так, как будто ты вяжешь взбесившуюся гориллу. Нет, десяток горилл, короче — намертво. Вполне возможно, что это так и есть. Так. А теперь завяжи петлю на шее и привяжи к ножкам сзади. Хорошо, теперь еще одну и еще… крепче…

Когда из кресла не смог бы выбраться даже бульдозер, Сим удовлетворился.

— В верхнем ящике стола возьми скотч, и если я буду вести себя плохо, заклеишь мне рот. Теперь на кухне возьми сковородку потяжелее.

— Надеюсь, мне не придется тебя бить?

— Не обольщайся, — голос, раздававшийся из-под веревок, слегка хрипел. Похоже, единственный проверенный шанс вернуть мне рассудок, это — вырубить.

— А я тебя не убью?

Сим вспомнил, как влетел головой в бордюр клумбы.

— Не волнуйся. Если понадобится — бей сильно. — Он с сомнением посмотрел на хрупкую фигурку девушки и поймал себя на том, что дико боится. А она, увидев его колебания, подошла и с юношеским пылом поцеловала его.

Огонь пробежал по телу Сима, а она сухо проговорила:

— Я не понимаю, что ты собрался делать, но ты это сможешь. Давай.

И, как в омут головой, Сим прошептал:

— Кристина…

И ничего не произошло. На душе вдруг стало легко и спокойно. Выражение "многотонный груз упал с души" не передавало всего облегчения.

"И чего это он так разнервничался… Ему же ничего не угрожает? Он хотел проверить любовь? Так вот она. Он любит Кристину ничуть не меньше. Ну, целовалась с каким-то придурком, ну — сука. Стоит ли из-за этого так дергаться? Зато потом все объяснила. Ха! Даже думает, что он в это поверил. Паскуда…"

Любовь била ключом, сильная, ослепительная, незамутненная. Любовь к Кристине! А эта девушка, стоящая рядом, — другая Кристина. Не та — не цель!

"Она отреклась от его любви, от Кристины, и за это ему придется ее наказать. Она не должна жить. Как она смеет носить то же имя и иметь общее прошлое с ЕГО Кристиной — С-У-К-А!!! Да перестань дергаться из-за нее… Не дергайся, я тебе говорю!"

Но тело не слушалось. Веревки душили, сдавливали не только тело, но и душу, не давая ей выплеснуть обиду на НЕ ЕГО Кристину.

— Развяжи меня! — сказал он вдруг. Девушка сделала шаг к креслу, потом в глазах промелькнуло сомнение.

— Сим, ты уверен…

— Развязывай, сука, тебе говорят! И не пялься на меня так… — Сим с ужасом ощущал, как его выталкивает на край сознания, а из какого-то провала появился и расправил плечи Рис. — Если ты, шлюха, думаешь, что тебе это сойдет с рук… то ты свое все равно получишь, не сегодня, так завтра. Ты меня не остановишь, и никто не сможет… Ты — БЕССИЛЬНА!!! Ха-ха-ха-ха…

Приступ смеха поразил Риса и резко сменился приступом ненависти, когда смех застрял во рту, заклеенном скотчем. Веревка врезалась в шею, а кресло затрещало. Поток злости залил все вокруг, и Рис уже не видел комнаты, окна, стола с недопитой бутылкой бренди. Только ненависть и силуэт напротив. Силуэт и ненависть. Они слились воедино, как две составные атомной бомбы сливаются, достигая критической массы и порождая вершину разрушительного экстаза, который охватывает все живое. И этот гимн единства и смерти распространялся с каждым мигом все дальше и дальше, необузданный, бесконтрольный, всепоглощающий!!!

За окном смеркалось. Темнота только начинала разбавлять собой солнечный день, но в комнате это было видно лучше.

Первое, что Сим почувствовал, это была боль в голове. Болело в нескольких местах одновременно.

"Не смогла-таки с одного раза", — подумал Сим.

Нужно было срочно что-то решить, но мысли не хотели ворочаться, а больная голова требовала сна и полного отсутствия любых раздражителей, особенно — оранжевого цвета.

Он сидел все так же связанный в кресле, а напротив плакала, уронив голову на руки, любимая женщина.

Кофе, кофе, кофе. С каждой новой чашкой в Сима вливалось тепло и покой.

Покой? Какой, к черту, покой! Он ведь ничего не смог. Не справился с простенькой задачей — побороть это слово и не впасть в… монстра. Все зря. Или не все? Что-то пыталось пробраться на поверхность сознания. Где-то он увидел брешь. Или это только показалось?

Кристина уже не плакала. Она хлопотала вокруг него, как возле тяжело больного родственника. Ха! Он и есть тяжело больной. Можно даже сказать смертельно!

— Послушай, — вдруг сказала она, — веревка еле выдержала. А если наручниками и к батарее? И при этом я буду рядом?

— Не надо — рядом. Ты не представляешь… Даже я не представляю, поправился он, — во что я превращусь. Но… а ведь если меня кто-то прикует, а утром отпустит… это может сработать.

— Пошли. — Веревки упали на пол, а Кристина затеребила его, пытаясь вытащить из кресла.