Книга Вся жизнь перед глазами - Лора Касишке
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Девушка заглотила наживку: купила маленькой Диане в сувенирном магазине плюшевого львенка. На прощание обняла и поцеловала, словно стала мачехой, но больше Диана ее никогда не видела. Ее отец не хотел жениться второй раз.
Конечно, Диана приходила в зоопарк с друзьями. И с Морин. И с Полом. Приходила, когда ждала Эмму. И когда Эмма была в коляске…
Подходя к обезьяннику, Диана заранее знала, что там увидит. Одна обезьяна обязательно будет раскачиваться на канате, перелетая с камня на камень. Обезьяна-мама будет рассеянно похлопывать своего детеныша, подозрительно косясь на столпившихся возле решетки человеческих детей. В ее примитивном сознании явно бушует множество эмоций. Немного любопытства, немного страха. И, наверное, самая малость ненависти.
Прочие мамаши во главе с сестрой Беатрис свернули к серпентарию, но Диана решила идти в обезьянник, уверенная, что ее дочь там.
Подошвы прилипали к дорожке, видимо, здесь недавно положили новый асфальт.
Каблуки босоножек дырявили покрытие, так что каждый новый шаг требовал усилий.
Она была в джинсах — пожалуй, слишком тесных. Она миновала мужчину, сортировавшего содержимое мусорных баков в поисках стеклянных бутылок, и тот с интересом уставился на ее ноги. Ему было лет сорок, и на шее у него висел фотоаппарат. Он одобрительно зацокал языком, и Диана нервно натянула на живот задравшуюся от быстрой ходьбы ярко-красную рубашку с короткими рукавами.
Мужчина смутно напоминал ей кого-то. На всякий случай она обдала его ледяным взглядом.
И попыталась собраться с мыслями.
Девочек она упустила. Куда они двинутся из обезьянника, неизвестно. Зоопарк был невелик, но так расположен, что, не зная, где они, она запросто могла проискать их целый день.
Диана вспотела. По шее и спине стекали теплые струйки. Как кровь. Она провела по шее пальцами. Ну конечно, никакая это не кровь.
Вскарабкавшись наконец на холм с обезьянником, она убедилась, что девочек нет и следа.
Обезьяны, впрочем, ее не разочаровали — они вели себя в точности так, как и предполагала Диана. На секунду она остановилась взглянуть на обезьянью мамашу, которая сидела, наморщив губы, и внимательно смотрела куда-то вниз.
Странно, но ей вспомнилась миссис Мюлер…
«Ты позволишь мне заглянуть в твою сумочку, юная леди?»
Тут же мелькнула мысль о матери…
«Звонила твоя подружка Морин», — говорила та с точно таким же выражением на лице.
Диана кивала.
«Мне нравится Морин». — Мать кругами водила губкой по кухонному столу.
«Мы идем в зоопарк», — сообщила Диана.
«Здоровый воскресный отдых! — саркастически хмыкнула мать. — Полагаю, не ты это придумала?»
«Нет, это Морин».
«Может, переоденешься?» — Мать кивнула на ее черную майку, тесную в груди и драную.
«Надену сверху свитер».
«Хорошо. Надеюсь, будет не слишком жарко, потому что, если ты его снимешь, все увидят, что здесь дыра. — Она сунула палец в прореху и потянула на себя. — Отличная реклама. Надеюсь, ты не собираешься ничего продавать».
Обезьянья мать пожевала губами, прищурилась и покачала головой…
— Эмма!
Диана выкрикнула имя дочери так громко, что на нее оглянулись все находившиеся поблизости посетители зоопарка. Все, за исключением беленькой девочки в розовой ветровке, которая бежала к африканскому сафари. Может, это как раз Эмма?
Диана припустила за золотистой головкой, молясь в душе, чтобы окружающие не приняли ее за психопатку. Она спешила, но липнущие к асфальту босоножки на шпильке, хоть и невысокой, не давали ускорить бег.
Ей снова пришлось миновать мужчину, который цокал на нее языком. Тот осматривал уже следующий бак и как раз сейчас выуживал из мусора какую-то книжку. Диана не удержалась, чтобы на бегу не полюбопытствовать, что это такое.
Он держал в руках грязный замызганный журнал, открытый на странице с фотографией обнаженной белокурой девушки, сидящей на кушетке, задрапированной черным атласом.
— Мы с тобой не встречались, детка? — просипел он, когда она пробегала мимо.
Добравшись до места, где, как ей показалось, мелькнула знакомая фигурка, Диана совершенно выбилась из сил. Девочка, которую она приняла за свою дочь, исчезла.
— Проклятье! — воскликнула она и оглянулась — не слышит ли кто.
Рядом стояла сестра Беатрис, запыхавшаяся, как будто тоже только что бежала. Может, она и в самом деле все это время неотступно следовала за ней?
От этой мысли у Дианы заколотилось сердце.
Она улыбнулась сестре, но та не ответила на улыбку. Щеки у нее горели, а подбородок дрожал от злости. В руках она сжимала стопку светло-коричневых папок, словно и в последний учебный день не могла расстаться со своими бумажками.
— Что-то случилось? — сердито спросила сестра Беатрис и поудобнее перехватила папки. — Мы ведь договаривались, что будем ходить группой, но вы куда-то пропали…
— Я подумала, что Эмма пошла туда… — Диана махнула рукой в сторону вольера со львами.
— Что вы хотите сказать? Что не знаете, где девочки? — Монахиня даже не пыталась скрыть раздражение.
— Я видела, что они пошли сюда… — Диана испугалась, что сейчас разрыдается. — Просто они меня обогнали.
Сестра Беатрис преисполнилась праведным гневом, сделавшись похожей на средневековое чудище — не то грифона, не то гаргулью. Такое же неподвижное, серое, закаменевшее лицо.
Диана отвела взгляд от сестры Беатрис и сказала, указывая на африканское сафари:
— Сейчас я их найду, и мы присоединимся к вам…
— …Немедленно, — закончила за нее сестра Беатрис.
Легкий ветерок играл черным монашеским одеянием, и рукава трепетали, как крылья летящей в стоячем воздухе птицы. Диана быстро пошла прочь. Когда, свернув к вольерам с африканскими животными, она оглянулась, сестры уже не было видно.
Их последняя школьная зима прошла как во сне…
Валил снег, заметая все вокруг, и небеса накрыли Бриар-Хилл тяжелой серой крышкой. Школьники дружно переоделись в пуховики, по цвету которых и узнавали друг друга. Одна из подруг ходила в серебристом пуховике, другая — в черном, а Нейт Уитт — в оливково-зеленом.
В столовой пахло паром, макаронами и вареной морковью. Они садились втроем возле автомата раздачи подносов. Рука девочки лежала на колене Нейта, который обнимал ее за плечи. В перерыве между блюдами они целовались.
Теперь они везде появлялись втроем.
По утрам он отвозил их в школу в черном «бьюике», после уроков — домой. Троицей они ходили в столовую, в выходные шли в кино, вместе ели пиццу или смотрели телевизор в гостиной родителей Нейта.
