Книга Враг Империи - Антон Медведев

Он действительно не боялся смерти. Стреляя в кинувшихся в укрытия врагов, Хитрый радостно смеялся, что-то кричал и даже не пытался прятаться от ответного огня. Наоборот, смело шагнул на открытое пространство. Пулемет бился в его руках, как живое существо, пули огненным ручьем убегали вперед, неся смерть и разрушение. Хитрый не видел своих жертв — но был уверен, что они есть.

Рядом, встав на колено, стрелял Стратег. Верный себе, он бил короткими очередями, не желая зря расходовать боеприпасы. На взгляд Хитрого, это было бессмысленно. У них не оставалось шанса продержаться хоть сколь-нибудь долго.

Так и получилось. Стратег неожиданно вскрикнул и повалился наземь, под головой у него быстро расползлось алое пятно.

Это должно было когда-нибудь произойти, поэтому Хитрый жалел сейчас лишь об одном — о том, что так и не увидит взрастивший его остров. Закричав, он выжал курок и бросился вперед, на несущие смерть огоньки. И смерть не заставила себя ждать — перед глазами что-то ослепительно вспыхнуло, яркий свет тут же сменился удушающей мглой. Последнее, о чем успел подумать Хитрый, — это о том, что наконец-то все кончилось.

Он не мог понять, как попал в это страшное подземелье с каменным сводчатым потолком. Вдоль стен выстроились странные приспособления, в которых Хитрый без труда узнал орудия пыток. Сам он лежал на большом металлическом столе, рядом стоял невысокий лысоватый человек и с мягкой улыбкой вонзал ему в грудь длинные раскаленные иглы. Хитрый знал пытавшего его человека, знал, что тот мертв, и удивлялся, как тому удалось выжить.

— Ты совершил ошибку, Ким, — говорил палач, сжимая в руках очередную иглу. — Тебе не следовало меня убивать…

Раскаленный металл коснулся груди Хитрого, он ощутил резкую боль, в нос ударил запах паленого мяса. Странно, этот сладковатый запах показался ему знакомым.

Хитрый задрожал от боли и ужаса, чувствуя, что произошла чудовищная ошибка — его приняли за кого-то другого. Попытался вырваться, закричал — и проснулся.

— Да заткните же пасть этому уроду! — раздраженно прорычал кто-то. — Спать не дает…

Хитрый медленно открыл глаза. Определенно, он находился в каком-то помещении. Здесь было довольно темно, лишь над входной дверью горела маленькая тусклая лампочка.

Рядом кто-то заворочался, бормоча проклятия. Хитрый повернул голову и понял, что он в лазарете. Голова и руки человека на соседней койке были перемотаны бинтами, в темноте он напоминал древнюю мумию — Хитрый видел когда-то такую в музее. И в самом деле, видел… Только когда это было? И где?

Теперь Хитрый смог оглядеть и себя. Его грудь тоже была перетянута бинтами, любое движение вызывало острую боль. Выходит, он еще жив. И все-таки, где это он?

Морщась от боли, Хитрый приподнялся на локте и огляделся. В палате находилось около десяти кроватей, занятыми оказались лишь четыре, включая кровать Хитрого. Слева от него лежал Лис, боец из второй роты. Хитрый узнал его по густой клочковатой бороде. И тут же все вспомнил…

Несколько минут он лежал, пытаясь во всем разобраться. Ну да, «Сарацин» погиб, он сам это видел — точнее, слышал. Погиб и Стратег, пуля попала ему в голову. Да, именно пуля, мятежники не любят современного лучевого оружия. Впрочем, как и они сами. Пуля в бою гораздо надежнее.

Выходит, они все-таки победили мятежников? Вздор… Хитрый закрыл глаза. Не могли они победить, их самих разбили в пух и прах. Получается, он в плену, а это помещение — тюремный лазарет. Об этом свидетельствовали металлическая дверь и мощная решетка на единственном маленьком окне.

Хитрый устало вздохнул — все это не сулило ничего хорошего. К тому же он ранен, каждый вдох вызывал боль.

Снова открыв глаза, Хитрый молча лежал и глядел в потолок. Он не хотел засыпать — точнее, боялся. Что же ему снилось? Что-то очень неприятное. Там, во сне, ему было очень плохо. И еще там был какой-то человек. Хитрый не мог вспомнить его лица, зато хорошо помнил руки — белые, с длинными узловатыми пальцами. Руки хирурга.

Ему захотелось пить. Хитрый взглянул на тумбочку рядом с кроватью, но воды на ней не оказалось. Придется потерпеть…

Шло время, Хитрый лежал и думал о своей жизни. Точнее, о тех ее обрывках, которые ему удавалось вспомнить. Это были даже не обрывки — так, смутные образы. Корабельный врач обещал, что память вернется. Так почему же этого не происходит?

Похоже, он все-таки заснул. А когда проснулся, в окошко уже пробивался теплый солнечный свет.

У постели Лиса стоял сурового вида мужчина в белом халате, в руках у него был инъектор. Сделав бойцу укол, он повернулся к Хитрому — услышал скрип его кровати.

— Очухался? — Врач подошел к Хитрому, пощупал его лоб. — Хорошо, уже лучше…

— Меня ранило? — спросил Хитрый, Лис на соседней койке неприязненно хмыкнул. Вопрос и в самом деле был довольно глупым.

— Царапина, — невозмутимо ответил врач. — Зацепило пару ребер, плюс небольшая контузия. Отлежишься.

— Я надеюсь… — пробормотал Хитрый. — Можно воды?

— Можно… — Врач отошел к окну, налил из графина стакан воды. — Держи…

Никогда еще Хитрый не пил воду с такой жадностью — по крайней мере, в его памяти таких воспоминаний не сохранилось. Он пил и чувствовал, как к нему возвращается жизнь. Вода — это и в самом деле чудо.

— Спасибо… — Он вернул врачу стакан, облегченно вздохнул.

— Будет что серьезное, нажми кнопку. — Врач указал на кнопку в изголовье кровати. — Но зря не трезвонь, охрана этого не любит. Вечером сделаю перевязку…

Врач повернулся и подошел к входной двери, постучал. Подождав, пока ему откроют, вышел из палаты. Хитрый проводил его взглядом, потом повернулся к Лису.

— Это все, кто остался?

— Да, — холодно подтвердил Лис. — Нам повезло, им приказали не брать пленных. Еще двое в реанимации, но они не жильцы.

Хитрый приподнялся и внимательно оглядел палату, потом снова повернулся к Лису.

— А пилот? Наш пилот, Клаус? Он был еще жив.

— Не знаю. — Лис пожал плечами и тут же поморщился от боли — у него была прострелена рука. — Здесь его нет.

— А там кто? — Хитрый кивком указал на кровати у противоположной стены. Хозяин той, что была ближе к окну, лежал, отвернувшись к стене, его голову украшала повязка с проступившими на ней пятнами крови. Второго бойца Хитрый не знал, это был невысокий ладный крепыш. Почему-то Хитрый решил, что именно его голос слышал перед тем, как проснуться.

— У окна Мирон, инструктор. А там Коготь, из нашей роты.

Новость была хорошая — Хитрый ощутил удовлетворение, узнав, что Мирон остался жив. Пожалуй, это был единственный офицер, которому Хитрый действительно симпатизировал.

Выходит, из всей команды выжили только четверо. А ведь их было больше пятисот человек…