Книга Когда правит страсть - Джоанна Линдсей

— Разве не ты говорила, что он приехал сюда убить твоего врага?

— Это не одно и то же! Он пытается защитить меня и моего отца! То есть, капитан, делает вашу работу.

Он не только не рассердился, но улыбнулся ей:

— Прекрасный ответ, Алана!

Улыбка ей не понравилась, потому что привлекла внимание к губам, и заставила думать о совершенно других вещах. Ах, если бы он не был так чертовски красив! Если бы он был старым или уродливым и не имел такого идеального тела, насколько было бы легче общаться с ним! Но его магнетизм был слишком силен. И чересчур часто ей мешал.

— Мы должны обсудить, как обелить тебя от всех обвинений, — неожиданно сказал он.

Заявление странное, мгновенно возбудившее в ней подозрение.

— Чтобы ты смог меня отпустить?

— Нет.

— Так в чем смысл?

— В том, чтобы ни ты, ни твой опекун не попали в тюрьму.

Алана села прямее и нахмурилась:

— Ты уже упоминал об этом раньше. Причем без объяснений. Чего ты добиваешься?

— Я склонен думать, что тебя одурачили и что советники Брасланов за эти годы достаточно поумнели, чтобы придумать нечто в этом роде.

— Одурачили? Каким образом?

— Твоего опекуна либо подкупили, либо уговорили, либо шантажировали, возможно, угрожая, что убьют тебя. Ему внушили всю эту сказку, включая имя Леонарда Кастнера, как известно, первого подозреваемого по делу. А также Растибона, самого печально известного убийцы того времени. Я верю, что он лубиниец, возможно, один из впавших в немилость аристократов, из тех, кто предпочел начать заново в другой стране, а не оставаться здесь с позором, что соответствует тому, что он рассказал тебе в детстве. Он мог переписываться со старыми друзьями, так что Брасланы, вполне вероятно, узнали о нем и о племяннице соответствующего возраста. Подумай, Алана! Подумай хорошенько. Все, что ты рассказала мне, поведал тебе он, да и то недавно. И он действительно посчитал, что они тебя убьют, если ты не поверишь этой сказке. И сделал все, чтобы приукрасить ее, включая и то, что сам когда-то был убийцей.

Она не сразу осознала его слова, но что-то в них не сходилось.

— Если это устроили Брасланы, при чем тут еще и мятежники? Или хочешь сказать, оба заговора не связаны между собой?

— Очень даже связаны. Их пропаганда просто подготовила твое эффектное появление.

— Но война?

— Если они смогут вернуть корону, полное уничтожение государства им ни к чему. Если почти все погибнут, кем они будут править? Весь смысл не в войне, Алана! Самое главное — вызвать в народе недовольство существующим режимом, чтобы подготовить второе восшествие Брасланов на трон. Ты их последняя козырная карта. Если ты преуспеешь, если Фредерик действительно посчитает тебя своей дочерью, его обличат в том, что он пытается обмануть народ, представив принцессу-самозванку. Это приведет к двум возможным результатам: немедленно вспыхнувшему восстанию, которое закончится смертью короля или требованием отречься от трона. В этом весь смысл этой истории, и ты даже сама это сказала. «Использовать меня, чтобы предотвратить войну».

Такая теория потрясла ее. Она звучала правдоподобно, если не считать того, что Поппи никогда бы не согласился на такое. Он сказал бы ей правду и увез бы подальше от зла, даже если бы это означало необходимость покинуть Англию и найти другое укрытие. Он, конечно, не стал бы ей лгать. Ни в чем.

— Вижу, почему ты предпочитаешь свою версию моей, — задумчиво выговорила она. — Ты скомпрометировал дочь короля. И тебя ждет его немилость... когда он наконец меня признает.

— Если это окажется правдой, я буду вынужден униженно просить у тебя прощения.

При мысли об этом он заранее хмурился. Почему бы это?! Ведь он не верит, что нечто подобное может случиться!

— А ты умеешь унижаться? — с любопытством спросила она, но тут же заверила: — Не то, что я собираюсь простить тебя, даже если тебе удастся изобразить смирение.

Он помрачнел еще больше.

— Будь ты принцессой, моя семья снова попала бы в немилость, на этот раз из-за меня, а я отправлюсь в добровольное изгнание из Лубинии, потому что не смог исполнить свой долг. Но к счастью для моей семьи, этому не суждено случиться.

В его голосе звучала прежняя раздражающая убежденность.

— Мне следовало согласиться с тобой. И покончить с этим, — проворчала она. — Но есть маленькое несоответствие между твоей теорией и действительными событиями, которое может доказать правдивость слов Поппи. Я не собиралась упоминать об этом, поскольку Поппи не был уверен, что мой отец все знает. Если этого не произошло, ты вполне можешь заявить, что все это ложь, и тогда станешь отрицать любое мое слово. Но поскольку это и так уже происходит и я не знаю, чем еще тебя убедить, можешь выслушать все на случай, если королю ничего не известно.

— Довольно! Говори!

О Боже! Кажется она его разозлила! Только потому, что не пожелала покорно склониться перед его умозаключениями, не поблагодарила за то, что может оказаться «невиновной»? Или потому, что она сказала, что не простит его? Не поняла, как важно для Кристофа, чтобы она не оказалась принцессой, именно из-за его с ней обращения. Неужели из-за этого он может впасть в немилость? Ей следовало на это надеяться, но почему-то при такой мысли ей стало не по себе.

— Алана, — зловеще прошипел он.

— Ладно-ладно! Но я предупредила, что это может ничего не дать. Несколько месяцев спустя после моего похищения Поппи был настолько тронут страданиями моего отца, что послал ему письмо. Заверил, что будет охранять меня, пока Фредерик не выяснит, кто хотел моей смерти. Ни один человек, кроме короля, не должен был знать о послании. Если отец получил его, это докажет, что Поппи тот, за кого себя выдает, а я та, кем он меня называет.

Лицо Кристофа из гневного стало задумчивым. Она не была уверена, почему, пока он не сказал:

— Тебе следовало упомянуть об этом раньше.

— Ты знаешь?!

— Нет, но скоро узнаю.

Он резко повернулся и вышел. Она даже не усомнилась куда. В животе неприятно засосало. Если послание дошло до короля, сюда придет Фредерик и она наконец встретится с отцом...

Глава 30

Алана сидела за столом в гостиной Кристофа. Сейчас она так нервничала, что не могла проглотить ни кусочка. И почти надеялась, что Кристоф вернется и с порога заявит:

— Что же, очередная ложь!

Должно быть, уходя, он тоже так думал, потому что ни в малейшей степени не казался встревоженным тем, что его должность может оказаться под угрозой. Но возможно, преувеличивал опасность.

— Хотите принять ванну, госпожа?

Борису пришлось спросить дважды, прежде чем она наконец его заметила.