Книга Время любить - Жюльетта Бенцони

Однако Катрин вздрогнула от отвращения, когда эти руки притронулись к ее коже.

– Можешь быть спокойна, – поспешно заверила ее Фатима. – Кожа гладкая и нежная, без изъяна.

– Вижу! – только и сказала старуха, потом бесцеремонно распахнула кофточку Катрин, освободила ее груди и обеими руками ощупала их, чтобы убедиться в их упругости.

– Самые прекрасные плоды для любви! – прибавила Фатима, больше уже не стесняясь, как торговец, который показывает покупателю товар. – Какой мужчина не потеряет от них разум? Ты не найдешь более совершенного цветка для того, чтобы предложить его всемогущему властелину верующих!

Вместо ответа Морайма, соглашаясь, кивнула головой и приказала Катрин:

– Открой рот!

– Зачем? – вскинулась молодая женщина, забывая о своих намерениях при виде того, что с ней обращаются, как с лошадью.

– Чтобы я могла убедиться, что дыхание у тебя здоровое! – сухо отпарировала Морайма. – Надеюсь, женщина, характер у тебя кроткий. Я не собираюсь предлагать калифу взбалмошную сварливую особу…

– Прости меня! – произнесла Катрин и послушно открыла рот.

– Что она у тебя жует, старая колдунья? Дыхание ее благоухает!

– Жасминные цветы и гвоздику! – проворчала Фатима, не любившая выдавать своих рецептов, но, однако, знавшая, что с хозяйкой гарема бесполезно хитрить. – Ну, так что ты решаешь?

– Увожу ее. Пойди приготовься, женщина, и поспеши! Мне нужно возвращаться…

Катрин отправилась в свою комнату. Она оставила обеих женщин спорить о том, что для Фатимы было в этом деле самым интересным: о цене, которая обязательно должна была быть высокой.

– Мне еще нужно уплатить неустойку врачу! – услышала Катрин громкий голос толстой эфиопки.

– У калифа всегда есть право взять рабыню. Для его подданного счастье предложить ему…

Дверь ее комнаты захлопнулась и избавила Катрин от их дальнейшего разговора. Ей был безразличен их торг.

Наскоро Катрин схватила лист хлопковой бумаги,[4]перо и нацарапала несколько слов для Абу. «Я счастлива, – писала она ему. – Наконец я окажусь вблизи моего супруга. Не переживайте из-за меня, но не дайте Готье и Жоссу совершать безумства. Попытаюсь сообщить вам новости, может быть, через Фатиму… если только вы сами не придумаете способа войти в гарем».

Снизу послышался зов. Старая Морайма теряла терпение. Поспешно схватив какую-то случайную одежду, Катрин взяла покрывало и вышла в галерею внутреннего двора. Фатима быстро спрятала полученные динары, а Морайма ухватилась за одежду, которую Катрин взяла с собой.

– Зачем тебе этот хлам? Во дворце я одену тебя в соответствии со вкусом хозяина. Теперь пойдем…

– Еще один миг, – попросила Катрин. – Дай мне попрощаться с Фатимой.

– Ты ее еще увидишь. Случается, что мы обращаемся к ней за услугами. У нее есть свои секреты красоты и любви, она творит чудеса.

Фатима подошла к обеим женщинам. Воспользовавшись удобным моментом, Катрин сунула Фатиме свое послание к Абу. Одобряюще ей улыбаясь, Фатима сказала:

– Иди туда, куда зовет тебя судьба, Свет Зари. Но когда ты станешь драгоценной игрушкой калифа, вспомни о Фатиме…

– Будь спокойна, – ответила Катрин, доигрывая до конца свою игру. – Никогда тебя не забуду…

И была искренней, говоря эти слова. Фатима обошлась с ней по-доброму, хотя и делала это, исходя из собственной пользы!

Привели двух белых мулов под красными кожаными седлами, позванивавшими колокольчиками. Затем из соседней улочки по сигналу Мораймы появились четыре худощавых нубийца, одетых в белое. Вынув из ножен кривые турецкие сабли с широкими изогнутыми лезвиями, они окружили сидящих на мулах женщин. И кортеж двинулся.

Раскаленный воздух дрожал, и там, наверху, в белесом небе, лучи безжалостного солнца пожаром зажигали крыши домов города. Но Катрин не замечала жары. В запале возбуждения она думала только о дворце, порог которого наконец ей предстояло переступить. Все больше сокращалось расстояние между ней и Арно. Вот только что она его видела. Теперь она попытается с ним заговорить, увлечь его за собой в дорогу к дому.

Дорогу на родину она даже не пыталась себе вообразить. А между тем сколько же трудностей еще встретится им! Бежать из дворца, добраться до границ королевства… Спасутся ли они от мести Зобейды, укроются ли от ее козней? Слишком часто они нарушают границы королевства Кастилии!

Если да, потом им придется опять пройти всю опасную дорогу через Кастилию. А перейти Пиренеи с их бандами разбойников? И… Нет! Сейчас все это мало значит: только одно идет в счет – отвоевать любовь Арно! Все, что могло случиться потом, не интересовало Катрин.

Проезжая вслед за Мораймой под красной аркой Баб-эль-Ахуара, Катрин не смогла сдержать возбуждения, охватившего ее.

Они двинулись по дорожке, вившейся около ручья и затененной серебристой листвой оливковых деревьев. Тропинка довольно круто поднималась к большим воротам, арка которых четко вырисовывалась на фоне внушительной квадратной башни без зубцов. Подойдя ближе, Катрин заметила укрепленную на кирпичной верхушке ворот поднятую к небу руку.

– Это ворота Правосудия! Рука напоминает о пяти заповедях Корана! – объяснила Морайма. – А та башня неподалеку – это тюрьма.

Катрин поняла настоящий смысл этих слов. Они походили на предупреждение, почти на угрозу. Угроза чувствовалась также и в наводящей страх двери с двумя створками, обитыми железом и огромными гвоздями. За ней шла темень глубокого крытого входа, его охраняли всадники в сиявших под пурпурными бурнусами кольчугах, в шлемах с высоким острием, низко надвинутых на свирепо смотревшие глаза. Когда по приказу господина входы и выходы закрывались, должно быть, уже никак нельзя было перейти эти толстые стены. Розовый дворец и те постройки, которые охватывали его крепостные стены, – дома, мельницы и все семь золоченых куполов мечети, напоминали ловушки.

Острый взгляд Катрин искал выход из этого великолепного и грозного, привлекательного и опасного дворца, походившего на ядовитый цветок. Она вынуждена была опустить глаза, чтобы не видеть окровавленных голов, насаженных на крюки, вделанные в стены. Когда молодая женщина переступила порог этого неведомого мира, ощутила, будто ледяной рукой ей сжало сердце. Она глубоко вздохнула, отгоняя тревогу. Не нужно слабеть и трусить! А в особенности теперь! Она сама желала этого момента.

И потом словно произошло чудо! Где-то в благоуханной густоте еще невидимых садов запел соловей, устремив к раскаленному небу несколько чистых нот, зазвеневших, словно горный источник. Соловей в такой час дня, в самый разгар здешней тяжелой жары? Катрин увидела в этом счастливое предзнаменование и, пришпорив мула, догнала Морайму, которая успела уехать вперед.