Книга Браки между зонами три, четыре и пять - Дорис Лессинг

Тебе не объяснили, чем заняться?

Но ты и сам способен догадаться!

И женщины отозвались хором:

И нечего косить под дурачка!

Но, видимо, все предвкушали продолжение: повсюду вокруг Эл-Ит видела сердитые, возбужденные озлобленные, покрасневшие женские лица, и вот вся компания подхватила слова и запела их вместе с Дабиб:

Мой милый юноша, ну разве так ведут себя в постели!

Ну почему ты так медлителен и глуп?

Ведь я тебя учила прошлой ночью!

Уж постарайся угодить любимой!

И следующие слова все прошипели очень выразительно:

И нечего косить под дурачка!

Затем снова солировала Дабиб:

Хоть раз взойди на горную вершину

Спеши, мой друг, ведь жизнь так коротка!

А ты лениво бродишь по долине,

Таков твой обычай —

Косить под дурачка!

Есть в мире нечто, что должны мужчины сделать,

Спасти всех женщин, и детей спасти.

Мы так хотим в тебя, мужчина, верить,

Смотри, обманешь — в жизни не простим! —

И нечего косить под дурачка!

А если ты мужик лишь по названью

И приложить не хочешь ты старанья,

Ленивое, пугливое, чванливое созданье…

И теперь зашипели уже все женщины вместе, в угаре злобы и горечи:

Ну что ж, тогда коси под дурачка!

Отлично, коси под дурачка!

Давайте вместе все косить под дурачка!

И когда красивый нежный голос Дабиб умолк, все вскочили на ноги, но не ринулись, как до сих пор, в центр зала, а выбежали на улицу. А Эл-Ит и Дабиб — за ними. За зданием находился двор, окруженный низкими постройками. Отсюда горы было видно полностью — от подножия и до самых высоких вершин. Яркие звезды испускали синий свет, но на востоке небо уже стало золотым. Так что нависшие над горизонтом горы казались светящимися изнутри, а их вершины чуть-чуть не доставали до зенита. Женщины разбрелись по всему двору, стояли, с напряжением вытянув шеи, некоторые шатались и дрожали от физического напряжения, другие шепотом ругали себя за неспособность, а некоторым, как всегда, помогали стоящие рядом. И на этот раз все простояли намного дольше, чем внутри зала, мужественно боролись с собой, чтобы как следует закинуть голову, чтобы хорошенько рассмотреть эти чудесные горы, а горы почти плавали в голубой дымке, увенчанные облаками, хотя на самом деле это были снежные шапки.

Эл-Ит плакала, как все, но по другой причине — она просто не могла поверить, что тоже вынуждена поддерживать голову, сцепив обе руки. А потом все женщины одновременно опустили головы — позволили им упасть на грудь. Глазам Эл-Ит представилось удивительное зрелище: из лежавшей у стены груды тяжелых металлических шлемов некоторые, преимущественно молодые дамы взяли по одному и нацепили их себе на голову. О тяжести и неудобстве этих изделий можно было судить по тому, каких усилий стоило этим бедным существам вертикально держать головы в шлемах. И они старались смотреть вперед, в горизонтальном направлении, напряженными глазами, полными слез. Они смотрели на Эл-Ит с такой тоской. Все стали быстро подходить к ней и шептать: «Эл-Ит, помоги нам. Помоги нам, Эл-Ит», — а потом, с той же внезапностью, которая, как она уже поняла, была вообще характерна для них, вдруг стали выбегать со двора по двое, по трое, а одна женщина, взобравшись на низкую крышу, была вроде как наблюдателем и звала очередную партию на выход, когда считала, что опасности нет. Эл-Ит и Дабиб ушли последними, и предрассветный ландшафт, расстилавшийся вокруг, уже был пустынным, — так бесследно растаяли женщины в утренней полумгле. Но Эл-Ит увидела одну девушку, та руками поддерживала голову в тяжелом шлеме в вертикальном положении, плакала и ругалась, но, пошатываясь, шла вперед. И до идущей вслед за ней Эл-Ит донеслись слова: «Помоги нам, Эл-Ит…»

— А теперь — припустим, — Дабиб говорила в своей обычной манере, спокойно и уверенно.

И они обе пошли обратно тем же путем, каким пришли сюда, стараясь не попадаться встречным на глаза, а когда им встречались стада, они пробегали между животными. По пути Дабиб, задыхаясь, делилась с королевой Зоны Три разного рода информацией, например, объясняла, что этот ритуал проводится четыре раза в год. «Чаще в разных местах — у нас хватает заброшенных крепостей и фортов, а больше просто негде!» Она рассказывала, что мужчины, конечно, знают, что женщины проводят что-то такое, но не мешают. Они воспринимают этот ритуал как предохранительный клапан. «Ну а если хоть одна нарушит обещание и проговорится мужу, представляешь, что ее тогда ждет? Никто из нас не рассказывает о том, что мы снимаем карательные шлемы и втайне смотрим на горы. Ни одна! Потому что все знают — мы убьем предательницу… видишь ли, это в наших интересах — потому что мужчины очень давно не вспоминали о своих обязанностях…».

И вот они уже у подножия холма, на вершине которого в лучах раннего солнца изящно белеют павильоны.

— Тут я тебя оставлю, а то если приду еще позже, муж с меня шкуру спустит… — И с этими словами Дабиб повернулась и помчалась домой.

Эл-Ит медленно поднялась на холм, постояла, прислушиваясь, раздается ли барабанный бой, и почувствовала, как ребенок пробуждается с наступлением дня: она представляла себе, как он зевает и потягивается там, держала руку над животом.

Как это там пела Дабиб: «Есть в мире нечто, что должны мужчины делать…» Конечно! Все совершенно просто и понятно! И она могла бы догадаться уже давно, потому что ничего особо трудного тут нет.

Мужчины должны защищать и охранять жизнь, а не развязывать и вести войну, настоящую или имитацию боевых действий. Произошла какая-то подмена, поставлена другая цель, нарушена определенная функция, забыто то, что в жизни доставляет радость… и не только забыто, но теперь и запрещено. Но почему? Что же произошло? И, самое главное, как? Вот в чем суть. Мужчины, как предполагается, должны… должны… но… что же все-таки стряслось?

За все время ночных пения, танцев и игрищ ни одна девушка, ни одна женщина ни полсловечком на это не намекнули. Если «хоть раз взойти на горную вершину» понимать как то, чем должны заняться мужчины, то в чем тут скрытый смысл? Эл-Ит знала, что если спросит Дабиб: «Хорошо, но что, по-вашему, должны делать мужчины?» — Дабиб укажет ей на горы. Да, но как это понимать?

А теперь я ненадолго прерву свое повествование и расскажу о положении дел в Зоне Три.

Помните, как Эл-Ит спросила сестру, готовятся ли они к фестивалю старинных песен и сказаний? Эл-Ит надеялась почерпнуть из старинных текстов какие-нибудь полезные сведения или хотя бы отыскать намеки в полузабытом житейском опыте… И, по сути, она была права. Вот только искала не в том месте: не сообразила, чей это жизненный опыт, какой зоны. То, что Эл-Ит рассчитывала узнать, как раз стало ей ясно на церемонии, куда ее позвали в качестве гостьи женщины Зоны Четыре. В ту ночь она уже догадалась: фестиваль в Зоне Три вряд ли даст что-то новое.