Книга 2012. Хроники смутного времени - Евгений Зубарев

— А зачем ты его разводил? Тренировался, что ли? — спросил я, пересев поближе к водительскому месту, чтобы не мешать болтовней уснувшему Палычу.

— Ну-у, понимаешь… — протянул Валера. — Во-первых, здесь стоять безопасно — никто уже не докопается, ни менты, ни частные охранники. Во-вторых, можно будет пожрать сходить, а машина как бы под присмотром. Кстати, пошли уже, пожрем наконец. У тебя деньги есть?

Я помотал головой и подошел к Палычу. В ответ на предложение сходить подкрепиться тот ответил, как пишут в протоколах, «нецензурной бранью, оскорбляющей человеческое достоинство и общественную нравственность». Тогда я потребовал денег, и Палыч, повозившись в карманах, но так и не раскрыв глаза, протянул мне купюру в сто долларов.

Когда я уже выбирался из салона, я услышал тревожный возглас вслед:

— Сдачу, суки, верните! Только попробуйте всю сотку пропить!

Я сделал вид, что не услышал, и захлопнул дверь.

Времени было часов десять, и солнце жарило уже всерьез. Вскоре я пожалел, что не разоружился и не снял куртку, хоть и легкую, но сейчас совершенно лишнюю.

Впрочем, возвращаться было лень, и мы упрямо тащились с Валерой по манерным московским тротуарам, которые, как я где-то читал, мыли специальным шампунем, включающим поверхностно-активные вещества, антиобледенитель и даже средство от собачьих блох.

На ближайшей улице не нашлось ничего похожего на обменный пункт, и, когда Валера спросил у прохожего, где можно поменять валюту, тот махнул рукой кудато в сторону, и мы пошли сквозь дворы к невнятному ориентиру «вон за тем дурацким фиолетовым домом направо».

Ровно посреди очередного аккуратного дворик. Валера вдруг замедлил шаг и показал мне глазами на .барсетку, небрежно брошенную возле цветочной клумбы.

Я улыбнулся Валере и кивнул — почему нет? Опять же валютник искать не понадобится…

Валера тоже ухмыльнулся и подобрал барсетку, бросив пару насмешливых взглядов по сторонам.

Мы прошли всего метров десять, когда возле нас появился молодой человек в кожаной жилетке и зловещих рокерских штанах с черепами.

Молодой человек взял Валеру за локоть и торопливо защебетал:

— Я видел! Вы взяли! Кошелек! Делим пополам! Согласны? Пойдемте вон туда.

Молодой человек дергал Валеру за локоть, пока я не отодвинул его в сторону и не плюнул ему для пущей ясности на «казаки» из змеиной кожи:

— Слышь ты, жаба! Пшел на хрен! Деньги наши, а ты — гуляй мимо!

Мы двинулись дальше, а бойкий рокер забегал то впереди, то справа, и все ныл, что надо бы сосчитать, сколько денег в барсетке, и честно, «по-пацански» их поделить.

Это было такое древнее жульничество, что мне было неловко за столицу — неужели кто-то еще попадается?

Мы с Валерой просто шли и радовались, что не придется менять сотку, — не знаю, как в Москве, а в Питере жулики всегда укладывали в свои ловушки не меньше трех тысяч рублей, так что теперь мы просто искали глазами кафе или недорогой ресторан.

Конечно, в финале жульничества должны появиться Ужасные Владельцы Барсетки, но я заранее улыбался, представляя их реакцию на нормальный человеческий отпор, на который, похоже, москвичи и гости столицы уже неспособны.

Ну, по Дарвину — раз это работает, значит, никто не возражает, не так ли?

Ужасные Владельцы Барсетки появились в арке перед выходом со двора. Это оказались еще трое таких же неубедительных молодых человека, устрашающе бритых сверху и потрясающе грязных снизу, в районе ботинок и штанов.

Они тараном бежали на нас, выкрикивая полагающиеся по ходу пьесы слова:

— Эй ты, фраер, стой! Ты наши деньги взял, чмо! Выворачивай карманы! Стой, бля!!

Мы встретились с ними у самой арки, и, пока Валера стряхивал со своего локтя первого юношу, я поднырнул под руку второму, неожиданно легко взяв ее на болевой прием. Судя по лицам и комментариям, молодые люди догадались, что сегодня их постиг жестокий облом, — мой противник заныл, что я ломаю ему руку, и я отпустил его, а оппонент Валеры сел на корточки и закрыл голову руками.

Мы пошли дальше, но успели сделать лишь по шагу, когда сзади раздались щелчки взводимых одновременно затворов и злобные выкрики:

— Стоять, суки!!

Обернувшись, я осознал, как мы сглупили, — все трое теперь держали в руках пистолеты какой-то незнакомой марки и, судя по свирепым лицам, так просто отпускать нас не собирались.

— Барсетку сюда, быстро! — приказал Валере самый рослый гопник, и тот предупредительно поднял руки, соглашаясь расстаться с добычей.

— Да бери, только не нервничай так… — Валера достал барсетку из-за пазухи и бросил ее главному гопнику под ноги.

Тот сразу наступил на сумку, но пистолет не опустил.

— А теперь выворачиваем карманы, суки! — заорал он, но Валера отрицательно покачал головой:

— С чего вдруг? — и гопник тут же выстрелил.

Я не поверил глазам, когда прямым попаданием в живот Валерку отбросило к стене. Чужой взорвался в моей голове так быстро, что я не успел даже зажмуриться, — кроваво-черный сгусток злобы упрямо пробивался сквозь мой череп наружу, сочился из-за плотно сжатых зубов и проступал ярко-красными пятнами даже через кожу вспотевших от ярости рук…

Время остановилось, и я спокойно прошел те три шага, что отделяли меня от стрелявшего. Никто не двигался, замерев в тех же позах, в каких застал их выстрел, и я тоже не спешил, вытаскивая помпу.

Мне пришлось двинуть гопнику в пах ногой, потому что он оказался слишком высоким для меня парнем, и, только когда он согнулся, раскрыв в изумлении пасть, мне удалось вставить туда дуло помпы. Я нажал на курок, но помпа оказалась не взведена — только звонкий щелчок эхом заметался между стенками проходного двора.

Я взвел помпу, зарычав от нетерпения, но сзади до меня донесся протестующий крик Валеры:

— Тошка, он мне прямо в «Ижа» попал! У них травматики, а не боевое.

Я обернулся: Валера стоял, потирая ушибленный живот, и показывал мне свой пистолет. В распахнутой рубашке маячило трудовое пузо Валерки с багровеющим на глазах синяком в форме пистолета.

Чужой в моей голове стал быстро скукоживаться, уменьшаясь в размерах и уже почти не пульсируя, а время вернулось к своему привычному ритму.

Гопники неуверенно переглядывались, не решаясь пошевелиться, и позволили Валерке забрать у них пистолеты — действительно травматики, как я успел заметить.

Я тоже успокоился, аккуратно извлек помпу из пасти предводителя, и тот сразу зашелся в приступе кашля, который быстро перешел в рвоту.

Валера брезгливо покосился на заходящегося уже в нервной истерике парня и пнул барсетку к ближайшему гопнику:

— Доставай, что там.